Свора Герострата - Антон Первушин

— Не нахожу логической связи, — признался я, сосредоточенно гася в пепельнице очередной окурок. — Что из всего этого следует?

Мартынов вздохнул.

— Ты когда-нибудь слышал о психотронном оружии и программе «Зомби»?

Глава четвертая

— Понимаешь, Борис, — рассказывал МММ, вертя между пальцев опустевшую чашечку для кофе, — на сегодняшний день не придумано более страшного и более эффективного оружия. Атомная бомба способна уничтожить город со всеми обитателями. Химическая или бактериологоческая война может в течении нескольких дней истребить население средних размеров страны. Но от атомной бомбы можно укрыться в бункере, или вообще не допустить ее применения, если, конечно, в твоем распоряжении имеется хорошо налаженная система ПВО. От химического и бактериологического оружия защититься труднее. Но и здесь разработан определенный комплекс мер; он позволяет свести потери к минимуму.

Кроме того перед потенциальными завоевателями, которые все же рискнут применить оружие массового поражения, сразу встанет ряд проблем по использованию захваченных территорий. Потому что вряд ли местность, испытавшая на себе воздействие ядерного удара, химической или бактериологической атаки, будет пригодна для оккупации и заселения в обозримом будущем. Подобный довод, кстати, уже не раз останавливал всевозможных «ястребов» от большой политики. И потому же развитие военных технологий всегда было нацелено на создание так называемого «абсолютного оружия». Подобное оружие по теории должно быть способно уничтожать противника без заражения окружающей среды, с сохранением материальных ценностей. Традиционные методы, ты понимаешь, здесь не проходят. И вот в поисках принципиально нового пути где-то в конце шестидесятых — начале семидесятых военно-промышленные комплексы у нас и на Западе всерьез взялись за разработку психотронного оружия…

— Существует такое определение, — МММ отставил чашку, извлек из папки очередную вырезку и зачитал, щурясь, словно близорукий: —«Понятие психотронного оружия объединяет всю совокупность средств и методов, с помощью которых можно скрытно управлять психикой, сознанием и поведением человеческой личности». Представляешь, как это просто и эффективно? Нажал кнопку, и армия противника встает под твои знамена.

— Представляю, — кивнул я, вспомнив, что как-то в детстве читал книжку (Александра Беляева, кажется) где описывалось нечто подобное.

Как она называлась? Ага, «Властелин мира».

— Но реализовать подобные свойства нетрадиционного оружия на практике оказалось далеко не просто. Судя по всему, с обоих сторон в это дело было вложено неисчислимое количество средств, и в конце концов выделились три основных направления в развитии психотроники: экстрасенсорное воздействие, (оно осуществляется специально подготовленными людьми, которые имеют кроме всего прочего определенного рода способности); психотронные генераторы — это электронно-механические устройства, имитирующие на своем электронно-механическом уровне экстрасенсорное воздействие и кодирование, которое более известно под термином «зомбификация». Понятно?

Я кивнул:

— Более-менее.

— Само собой, всякая достоверная информация, связанная с развитием трех этих направлений, засекречена. Но кое-что, благодаря успехам гласности, начинает всплывать. Оказывается, в Саратове уже проводились испытания по первому направлению; где-то в Киеве еще работает институт; там добились определенных успехов в создании психотронных генераторов; а что касается «зомбификации», то порой попадаются любопытные свидетельства на этот счет. Здесь у меня в папке, например, есть статья из «Комсомолки». Корреспондент рассказывает о скандале с арестом гражданина США Луиса Кастильо. Это произошло в Маниле второго марта шестьдесят седьмого года. Его арестовали по обвинению в подготовке заговора с целью убийства Маркоса, президента Филиппин. Потом, ты понимаешь, с ним долго работали, применяли «сыворотку правды», погружение в гипнотическое состояние. Выяснилось, что бренное тело Кастильо вмещало в себя как бы четыре разные личности, и каждая из этих личностей не подозревала о существовании другой, но была запрограммирована на выполнение тех или иных функций. Например, одна из личностей умела только нажимать на курок.

Однако, если говорить серьезно, «зомбификация» — чрезвычайно сложная процедура. Это целый комплекс средств: воздействие на мозг ультразвуковыми и микроволновыми излучениями, гипноз и внушение, даже — психохирургия и психофармакология. К тому же с каждым кодируемым необходимо работать в индивидуальном порядке…

В общем, о сложности и дороговизне «зомбификации» можно распространяться очень долго, но, понимаешь, я иногда задумываюсь, а насколько далеко зашли разработки данной методики? Ведь техника кодирования, скажем, от вредных привычек: курение, алкоголизм — достигла уже в некотором роде своего совершенства: один сеанс — и все готово. Может быть, и здесь — за один сеанс…

Мишка замолчал, покашлял.

— Значит, — подвел итог я, — ты полагаешь, Эдик Смирнов стал жертвой психотронного оружия?

— Да, я так полагаю, — Мишка украдкой взглянул на меня. — Твой вывод — в точку. До сих пор нас все эти замороки с психотроникой мало волновали. Но после инцидента с Белым Братством поступило распоряжение, — Мартынов чуть приподнял брови, давая мне понять, откуда оно поступило, — всерьез заняться неформальными объединениями религиозного толка. Конечно, указано было работать с ними аккуратно, не афишировать наш к ним интерес, выявлять тихонько лидеров, брать на заметку лозунги. Чтобы не дай бог, ты понимаешь, не вылезло в один прекрасный день на свет в Питере какое-нибудь серо-буро-малиновое Братство и не возжелало поджечь мэрию и самих себя заодно.

С десяток религиозных сект мы выявили достаточно быстро. Я лично имел возможность конфиденциально переговорить с несколькими лидерами. Из соображений профилактики, так сказать. И один из них, он возглавляет некую Свору Герострата, показался мне при беседе… слишком простым, что ли? Была это беседа пятая, кажется; а кое-какой опыт общения с лидерами неформальных группировок у меня поднакопился. Я привык уже видеть этаких ИДЕОЛОГОВ, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Они из той породы людей, что никогда не упустят возможности и тебя приобщить к своей вере. А этот — нет: пришел, спокойно поздоровался, сел, выслушал мои вопросы, соображения, рекомендации, спорить не стал, без словесного поноса обошелся, спокойно покивал. На том и расстались. В общем, я не понял, как он сумел объединить в своей Своре — примечательное название, заметь, — молодых образованных ребят. И не понял, что за цели он преследовал, формируя Свору. А по нашим сведениям в ней состоит уже около сотни человек. Короче, я задумался. И решил копнуть поглубже… — Мишка снова замолчал, снова кашлянул.

— Что же было потом? — не выдержал я.

— Что было потом? — переспросил МММ отрешенно, словно раздумывая о чем-то другом; он повернулся ко мне: — Дай, пожалуйста, сигарету.

— Ты же не куришь, — удивился я, но пачку «Родопи» ему подал.

Мишка прикурил, неумело затянулся, кашлянул, выпустил дым в потолок.

— А потом, — сказал он, — потом мы внедрили в Свору Эдика Смирнова…

Глава пятая

Шел первый час лекции по сопромату. Преподаватель Марк Васильевич Гуздев, долговязый, с совершенно седыми патлами, скороговоркой что-то объяснял о тензоре напряжений в осях XYZ, торопясь закончить очередную «четвертинку». «Четвертинками» он называл пятнадцать минут учебного времени, каждые из которых венчал обстоятельно, со вкусом рассказанным анекдотом. Анекдотов он знал множество, но по природной рассеянности в них путался и часто повторялся.

Например, самым любимым у него был следующий анекдот:

«Как-то раз нерадивый, но хитроумный студент сдавал своему преподавателю зачет по сопромату. Слушая его путаные объяснения, преподаватель устало замечает: „Молодой человек, у вас не голова, а пустыня“, на что студент ему немедленно: „Но ведь в каждой пустыне есть оазис, однако не всякий верблюд сумеет его найти“».

Мы слышали этот анекдот раз, наверное, уже десять, но всегда он пользовался неизменным успехом, а последняя ударная фраза так вообще вошла в поговорки и цитировалась по поводу и без особого повода студентами курса.

Сидя в расслабленной позе на заднем ряду правее Веньки Скоблина, я демонстративно скучал, вместо тензоров вырисовывая в общей тетради геометрические фигуры неправильной формы. Но расслабленность моя была показной. Внутренне я держал себя собранным и искоса, самым краем глаза наблюдал за Скоблиным. Скоблин тоже скучал, вертел головой, разглядывал впереди сидящих девочек: взгляд его пробегал сверху вниз, а потом медленно, оценивающе — снизу вверх.