Код Нострадамуса: книга-расследование - Надежда Зима

Только в 1550 году вышел первый альманах Мишеля Нострадамуса с пророчествами, состоящими из 12 четверостиший-катренов, каждый из которых содержал предсказание на один из месяцев грядущего года. Немудрено, что альманах завоевал огромную популярность, в то время как инквизиции при всем желании не к чему было придраться – обтекаемые фразы катренов и ссылка на точную науку астрологию не давали к этому никакого повода. В дальнейшем такие альманахи публиковались регулярно каждый год, вплоть до самой смерти автора. Этот опыт был своеобразным пробным камешком доктора медицины, и, поскольку он оказался успешным, в 1554 году провидец начал упорную работу над центуриями, долженствовавшими заглянуть в намного более отдаленное будущее.

Замысел Нострадамуса состоял в следующем: 10 центурий по сто катренов-четверостиший в каждой. Таким образом, получается около тысячи катренов. В 1555 году в Лионе вышли в свет первые три центурии, позже, в том же году, – конец четвертой и тома с пятого по седьмой, и все эти пророчества, выпущенные довольно скромным тиражом, принесли автору бешеную популярность во Франции – наверное, не было в то время человека, который хотя бы краем уха не слышал о знаменитом пророке. Другое дело, что находилось немало скептиков, называющих катрены обычной тарабарщиной, а также завистливых конкурентов, прямо обвиняющих его в связи с нечистой силой.

Трудно даже представить, какому смертельному риску подвергал себя этот человек, если вспомнить все средневековые процессы над ведьмами и колдунами в то время, все зверства распоясавшейся инквизиции, на алтарь которой приносились сотни тысяч невинных людей. Ясно, что он рисковал невероятно, но во имя кого или чего? Зачем вообще было писать письмо в будущее, если шифр этого письма не поддается расшифровке и даже прошлое по нему узнать почти невозможно – не то что заглянуть за горизонт. Впрочем, об этом немного позже. Пока же остановимся на одном из фактов биографии Мишеля Нострадамуса – его отношениях с особами королевского рода. Точнее, на одном из фактов, очень важных для нашего дальнейшего расследования.

Царская щедрость

Как уже говорилось, к пророчествам Нострадамуса его современники относились по-разному, и их диапазон чувств варьировался от самого острейшего неприятия до признания и даже нескрываемого восторга. Однако королевский двор Екатерины Медичи в этом смысле отличался редкостным однообразием: сама Екатерина была пылкой поклонницей таланта пророка, а потому и все особы, приближенные к королеве, спешили выразить ей свою полную солидарность. Будучи на публике рьяной католичкой, на самом деле Екатерина оставалась преданной языческим обрядам. Она свято верила в силу магии, алхимию и предсказания будущего, нередко просчитывая результаты своих придворных интриг посредством карточного гадания или ритуалов с магическим зеркалом. Неудивительно, что, когда королева прочитала 35-й катрен 1-й центурии Нострадамуса, не предвещающий ее супругу ровным счетом ничего хорошего, она в тревоге показала его Генриху II.

В отличие от жены Генрих не был подвержен мистицизму, не особо веря во всю эту «оккультную чепуху». Однако даже он обеспокоился не на шутку. Дело в том, что за некоторое время до того придворный астролог Люк Горик также предупредил короля, что на 41-м году жизни ему угрожает смертельная опасность от ранения в глаз на турнире или каком-либо другом символическом поединке. Вот почему перепуганный Генрих срочно вызвал Нострадамуса из Салона, в надежде уточнить некоторые части зловещего пророчества.

Не медля ни минуты, Нострадамус отложил все свои дела и отправился в нелегкое путешествие в Париж, занявшее у него порядка двух месяцев. Ночью 15 августа 1556 года 53-летний пророк, которому, надо думать, нелегко далась многонедельная гонка по далеким от идеала проселочным дорогам Франции, прибыл в столицу, а уже на следующее утро отправился в загородную резиденцию короля Сен-Жермен-ан-Лайе, дабы засвидетельствовать ему свое почтение. Десятки придворных сбежались взглянуть на знаменитость, и сама королева встретила его восторженно, задавая бесчисленные вопросы. Что же касается Генриха, то он держался настороженно, не проявляя к Нострадамусу особого интереса. Как будто не по его высочайшей воле тот мчался бог знает откуда, меняя лошадей и не давая себе отдохнуть. Напротив, только узнав от астролога все, что касается относящихся непосредственно к нему зловещих катренов, Генрих тотчас покинул собравшихся. Но самое большое разочарование ждало пророка спустя некоторое время, когда король и королева прислали ему от щедрот свое царское вознаграждение. Такое, что даже далекий от корысти Нострадамус, сотни раз лечивший задаром бедняков, не на шутку рассердился на высочайший подарок. Да, раздавая лекарства нищим, он знал заранее, что с них нечего взять, но когда монархи одного из самых богатейших государств в Европе присылают ему «благодарность» в размере 130 крон (100 от Генриха и 30 от Екатерины), понять это очень трудно. Ведь только на эту двухмесячную поездку, вытрясшую из него, казалось, всю душу, Нострадамус потратил 100 крон из своего собственного кармана. Таким образом, получилось, что плата за жизненно важное для короля предостережение составила каких-то 30 крон, а этих денег не хватит даже на обратную дорогу.

Вот почему досконально зная всю предысторию, не веришь себе, вчитываясь в льстивые на первый взгляд строки «Послания Генриху II». Этого просто не может быть! «Непобедимому Генриху, самому могущественному и всехристианнейшему королю… Я никогда не перестану превозносить и чтить тот день, когда я впервые возымел счастье предстать перед Вашим неповторимым в своем роде и в то же время дружелюбным Величеством». Неповторимым – да! Но дружелюбным? Впрочем, в любом случае теперь, когда биография пророка лежит перед вами как на ладони, ответьте: что могло заставить Нострадамуса превратиться в придворного льстеца?

Как вообще могло получиться так, чтобы человек, прошедший огонь, воду и медные трубы, закаленный всеми возможными почестями и невзгодами и вдобавок ко всему имеющий прочную связь с Божественным, позволяющую ему видеть то, что скрыто ото всех, вдруг изменил сам себе и всем принципам только лишь для того, чтобы добиться милости монарха, которого (как он знал точно) всего через пару лет уже не будет в живых? Кстати сказать, в любом случае придворный этикет того времени при письменном обращении к королю вполне позволял обходиться гораздо менее звучными эпитетами, чем «всехристианнейший» и т. п.

«Поскольку столь грандиозны твои заслуги… что лишь только ты один достоин носить имя самого могущественного христианского короля». Что же, может быть, это и так, только вот как ни искали мы имя «самого-самого» в энциклопедическом словаре, так и не нашли. Нет там его. Есть Генрих IV и Генрих VIII (английский) – те, кто сделал за свою жизнь что-нибудь существенное, но нашего героя, это, к сожалению, не касается.

«Поэтому я и решил направить мои ночные и пророческие наития Вам, наиразумнейшему и мудрому правителю…» Ну разве это не странно? К моменту написания этих строк король Франции не успел сделать ничего особенно мудрого или разумного. Более того, Нострадамусу, как никому другому, было известно, что и времени на будущие свершения у него тоже не осталось:

Молодой лев превзойдет старогоНа поле битвы в одиночном поединке,Он пронзит его глаза через золотую клетку,Две раны у одного, затем умрет мучительной смертью.

Так гласил 35-й катрен 1-й центурии. Тот самый, ради объяснения которого пророк отправился в далекий трудный путь.

В 1559 году это пророчество сбылось вплоть до мельчайших подробностей. Молодой капитан шотландской гвардии граф Монтгомери на заключительном этапе турнира, устроенного королем в честь свадьбы своей дочери с испанским королем, сразился с Генрихом, на чьем щите красовалось изображение льва. Осколок копья Монтгомери проломил золотое забрало короля, так похожее на «золотую клетку», и вонзился в его левый глаз. Спустя несколько дней страшных мучений король скончался. Молодой лев победил старого…

Так почему же, спрашивается, именно этому ничем не выдающемуся человеку, жить которому оставалось считанные месяцы, посвятил Нострадамус самую важную (как мы увидим в дальнейшем) и самую необычную часть своей работы? И почему в так живо нарисованном им портрете Генриха не видно ни единой черты реального короля? Ответ, который напрашивается на все эти вопросы, невероятен. Однако мы считаем, что он единственно приемлемый в данной ситуации.

Нострадамус никогда не писал Генриху II, жадному королю и человеку, которого он не уважал. Он отправлял послание кому-то другому, но хотел, чтобы королевский дом сыграл роль почтальона, доставив письмо прямо до пункта назначения. Поскольку адресат его находился в далеком будущем, то никто лучше правящей верхушки Франции не мог гарантировать посланию сохранность в столь длительном путешествии длиною в несколько веков. Что же касается переводчика, то есть человека, который раскроет потаенный шифр и донесет его до ушей адресата, – то и он, несомненно, когда-нибудь должен был появиться. В нужное время и в нужном месте.