Не обмани себя - Энн Сандр

– Черт! – Синие глаза Конни расширились. – Надо было мне забежать в Окружной уголовный суд и выложить этому судье все, что я о нем думаю.

Этого-то Роббинс и опасался. Меньше всего ему сейчас нужно, чтобы Констанс Грант радовала журналистов потоком сомнительных откровений. Его свидетели должны внушать безусловное доверие! И не должны подвергать себя опасности.

– Конни, твой координатор знает, что ты здесь?

– Спасибочки, координатор мне не нужен! Я вам не лошадь на скачках!

– Позволь тебе напомнить: когда ты согласилась участвовать в программе защиты свидетелей, ты приняла на себя определенные обязательства.

– Это верно! Поверь, я бесконечно благодарна за неоценимую помощь, оказанную мне в рамках этой программы.

Роббинс подозрительно воззрился на гостью. Она что, издевается? Большинство свидетелей стонут, что их оторвали от друзей, от семьи, от любимой работы, но Конни вроде бы на самом деле довольна.

Вслух этот вопрос задала Аделина Нильсон:

– Вам нравится положение «оберегаемого свидетеля»? Жизнь в чужом городе? Вдали от семьи?

– А у меня и нет семьи! Папаши я не знала, а мать умерла, когда мне было восемь. – Нет, Конни не жаловалась на судьбу, она просто констатировала факт. – Я вам вот что скажу, мисс Нильсен: благодаря программе я впервые в жизни почувствовала, что кому-то есть дело до меня и моей безопасности.

Потрясенная Аделина выдавила из себя улыбку.

– Вы неподражаемы, Констанс. Послушайте, почему бы вам не заглянуть сюда завтра утром в девять? Мы бы рассмотрели ваши показания по поводу убийства Майкла Джордана.

– Спасибо! – Конни энергично пожала ей руку. – Как думаете, ничего, если я ненадолго загляну в тюрьму к Стиву?

– Полегче на поворотах! – одернул девушку молодой прокурор. – Ты и шагу отсюда не сделаешь, пока я не распоряжусь насчет охраны. А теперь пошли, Конни.

Она вовсе не намеревалась смиренно соблюдать дистанцию. Конни шагала рядом с прокурором; так они прошествовали вдоль всего коридора к просторному кабинету в углу здания.

Девушка радовалась, что одержала эту небольшую победу над Аделиной Нильсен... и над Роббинсом. Их общение в прошлом, когда прокурор учил девушку давать показания на процессе Саверо, представляло собой непрерывную череду стычек и ссор. Тогда сила была на его стороне, и он мог задирать нос сколько угодно. Но на этот раз все сложится иначе!

Ник захлопнул за гостьей дверь и жестом указал на кожаное кресло напротив его огромного, заваленного бумагами стола.

– Присядь, Конни.

– Не хочу!

Он просиял неотразимой улыбкой, перед которой устоять невозможно, лучше и не пробовать. Как правило, Ник Роббинс производил впечатление человека серьезного, поглощенного проблемами глобальной важности. Но когда он улыбался, лицо словно озарялось светом. Темные глаза озорно заискрились.

– А ты совсем не изменилась, Конни. Хоть внешне выглядишь по-другому, но такая же упрямая, как сорняк на клумбе с тюльпанами.

– С чего ты взял?

– Я пригласил тебя сесть. – Молодой человек указал на кресло. – Ты сказала, что постоишь. Предложи тебе кофе, ты потребуешь лимонаду. Скажи тебе, что небо синее, и ты примешься уверять, что оно оранжевое в цветочек.

– Не глупи! Цвет неба я знаю.

– Оно синее, как твои глаза. – Роббинс уселся за стол, перелистал телефонный справочник и снял трубку. – Я звоню в окружной офис федерального управления.

Пока прокурор разбирался с федеральными бюрократами по телефону, Конни пригляделась к человеку за столом. Николас Роббинс был красив, изящен, высок и... элегантен. Именно это слово лучше всего характеризовало государственного обвинителя. Спокоен, невозмутим, однако за внешним лоском угадывался характер твердый и несгибаемый. Силен и уверен в себе, черты лица словно из гранита высечены. Светло-каштановые волосы всегда тщательно причесаны. Носит дорогие, сшитые на заказ костюмы. Сегодня на нем темно-синий и сидит безупречно. Тонкая белая рубашка, запонки с монограммой, шелковый галстук.

Ник повесил трубку.

– Офицер федерального управления зайдет за тобой через полчаса.

– Видишь ли, Роббинс, я отказалась сесть не затем, чтобы тебя позлить. Я два дня провела за рулем, спеша сюда: зад до сих пор ноет.

– А как насчет мозгов? Тоже выдумала – возвращаться в Хьюстон! Здесь для тебя небезопасно. – Прежде чем Конни успела возразить, он поднял руку. – Я знаю, ты до сих пор не веришь, будто Джованни Саверо занимался рэкетом и контрабандой и возглавлял преступную группировку. Но факты – упрямая вещь. Только благодаря этому мне удалось включить тебя и прочих свидетелей в программу защиты.

– Да знаю, Роббинс. – Так зачем ты вернулась?

– Я подумала, что ты отчасти прав... – отозвалась она. Газетную статью о гибели Майкла Джордана Конни запомнит на всю жизнь. Беднягу убили двумя выстрелами в голову. А тело затолкали в багажник взятого напрокат автомобиля и оставили в порту.

– Что ты сказала, Конни?

– Не верю, что мистер Джованни Саверо был королем преступности, но вот убийство Майкла и впрямь похоже на показательную расправу. Может, кто-то, кто работал на Макса Саверо, заманил Майкла назад в Хьюстон и убил его, чтобы запугать прочих свидетелей?..

– Так и мы сначала думали. Особенно учитывая, что убийство Джордана совпало с борьбой за пересмотр дела Саверо. Но косвенные улики доказывают обратное. Орудие убийства, отпечатки пальцев, пятна крови... – Прокурор пожал плечами. – Прости, Конни, но твой друг Стив действительно убил Майкла Джордана.

– Ты ошибаешься!

– А ты несносная упрямица!

– Я права, Роббинс! Ты должен меня выслушать! Я избавлю тебя от многих неприятностей!

– Только не надо одолжений! – Ник отодвинулся в кресле от стола и встал. – Поговорим о чем-нибудь другом, пока за тобой не пришли. Тебе нравится Калифорния?

– Не хуже других мест. У меня есть работа. Я учусь в колледже, изучаю юриспруденцию. Но я здесь не для пустой болтовни. Я приехала вызволить моего друга из тюрьмы. И еще...

– Перемена пошла тебе на пользу, – заметил Роббинс.

– О чем ты? – недоуменно пробормотала Конни.

– Новый цвет волос. Новый стиль. Ты отлично выглядишь! Это тебе координатор присоветовал?

– Не-а. Сама додумалась! – Конни подозрительно воззрилась на Роббинса. Он осыпает ее комплиментами, чтобы сбить с толку?

– Почему ты выбрала черный цвет?

– Сначала я решила вернуться к естественному оттенку. Только вот беда, не смогла вспомнить, какой он был. Мне подумалось, что черный цвет то, что надо, учитывая, что калифорнийки – блондинки, как на подбор.

– Очень идет к твоим синим глазам.

Девушка почувствовала себя польщенной. В прошлом, когда Конни Грант выступала в роли свидетельницы, Роббинс постоянно критиковал ее манеру одеваться. Единственный мужчина, который не одобрял, когда Конни выставляла грудь напоказ...