Ещё более Дикий Запад - Демина Карина

– Твою ж… – Чарльз, конечно, предполагал, что за время пути он несколько изменился. Но вот чтобы так… да как за него вообще кто-то выйти замуж согласился?

Эта мысль обескуражила.

Отрезвила.

И заставила подняться. Если он верно понимает, то все пошло вовсе не так, как планировалось. И брак этот… К слову, невеста-то куда подевалась?

То есть жена.

И где он находится? Как сюда попал и вообще…

Голова слегка кружилась, но не от слабости. Сила наполняла и переполняла Чарльза. Ему пришлось сделать глубокий вдох, осаживая ее. Вот так, а то, право слово, как мальчишка-второкурсник, только-только потенциал раскрывший.

– О! Чарли… – Белая, как и все остальное в этой комнате, дверь распахнулась, впуская донельзя счастливого Эдди. – Живой! А мы уж беспокоиться начали.

От Эдди пахло розовой водой, а еще мясом, сдобой и прочим съестным, отчего в животе у графа заурчало.

– Живой. – Чарльз сглотнул слюну, наполнившую рот. – Где я?

– Гостиница «Белый лебедь». Между прочим, лучшая в городе.

– Ага. – Чарльз опять сглотнул, поняв, что еще немного, и не справится. – Есть хочу.

– И хорошо! – Кажется, Эдди подобное заявление весьма обрадовало. – Значит, и правда живой! И жить будешь. Вот поверь моему опыту…

– Эдди!

– Идем. – Он хлопнул Чарльза по спине, и от этого удара граф едва не упал, но его подхватила заботливая орочья лапа. – Ты, главное, не переживай… если подумать, то все не так и плохо.

Это прозвучало не слишком утешительно.

Помимо спальни, в номере для новобрачных – а Эдди доверительно сообщил, что иных-то и не нашлось, разве что одиночные, а им надобен побольше, – имелась гостиная, выдержанная в тех же светлых тонах и украшенная чучелами лебедей. Исполненные с немалым мастерством, чучела держали огромное зеркало, мимо которого Чарльз постарался прокрасться незаметно, но все одно уловил собственное отражение и не сдержал протяжного стона.

– Ты не переживай так. – Эдди воспринял стон по-своему. – И женатые мужики живут. Женитьба – это же не конец света…

– На твоей свадьбе я тебя тоже так утешу, – мрачно буркнул Чарльз, рухнув в кресло. Низкое, укрытое белоснежным покрывалом, оно оказалось мягким, и Чарльз даже решил, что сейчас вовсе провалится.

Не провалился.

Дотянулся до столика, на котором виднелся серебряный поднос, а на нем в свою очередь серебряные же блюда.

– Милисента где?

– В ванной. – Энди вздохнул. – Ты… извини, но это надолго.

– Пускай. – Чарльз поднял крышку и едва не захлебнулся слюной. На крупном куске мяса, украшенном веточкой розмарина, плавился кусок сливочного масла. И золотистые дорожки бежали по стейку, мешаясь с крупной солью и темными перчинками. Появилось желание забыть про все манеры и просто впиться в этот кусок зубами.

Сдержался Чарльз немалым усилием воли.

– Рассказывай, – велел он, понимая, что вляпался во что-то куда более серьезное, чем рассчитывал.

– Ну… тут такое… в общем… – Эдди осторожно опустился во второе кресло и потянулся к кофейнику. – Твой приятель, который некромант, он полагает, что брак вы заключили не просто так, а нерасторжимый.

Мясо оказалось сочным.

И нежным. И вкус его, подчеркнутый приправами, доставил такое наслаждение, что Чарльз замычал.

– Он сказал, что вы принесли клятвы. А свидетелями стали древние силы. Может, даже божества.

– Сиу?

– Не только… может, племена помнят не так и много. Дед мой говорил, что когда-то были особые места. – Эдди наполнил крохотную чашку, которую держал явно с трудом. – Туда приходили, чтобы вершить суд. Или договор заключать. Или торговать. Или еще что… ну, раньше, до вас, людей, тоже не особо мирно жили. Вот такие места и возникли. Там кровь всех первых. Орков, сиу, подгорников, даже людей. И потому-то там древняя сила. А потом появились люди с другой стороны моря, и все переменилось.

Чарльз вздохнул.

Стейк оказался куда меньше, чем выглядел, и закончился слишком быстро. Правда, под вторым серебряным колпаком обнаружились ломтики картофеля, обжаренные до золотистой корочки. А к нему – бекон и тонкие острые колбаски.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Соус в соуснице.

Салфетки.

Может, сервировке не хватало изящества, зато еды было много.

– Дед сказал, что в ваших храмах вроде как тоже есть эта сила, если туда и вправду ходят молиться. Верить. От души. Тогда да, тоже клятвы особыми становятся. А если нет…

– В общем, развода не будет? – уточнил Чарльз.

– Ну… – Эдди провел руками по лысой башке, с которой исчезла мелкая поросль, что пробилась за время пути. – Извини… некромант говорит, что можно, конечно, но лучше не рисковать. Вы ж и Силой клялись.

И еще кровью.

Идиот.

Но злости, странное дело, не было. В конце концов, именно Чарльз предложил эту женитьбу. И на обряд согласился добровольно. И… и у него образование, опыт. Так чего уж тут.

– Милисента как?

– Да… нормально. Вроде. Не знаю. Она ж… она плакать не станет. И претендовать на что-то тоже, не думай.

– Не думаю. – Чарльз почесал шею, которая раззуделась просто-таки до невозможности. – И не дергайся, я не собираюсь ее обижать.

– Я и не позволю. – Эдди глянул так, что кусок в горле застрял. – Не знаю, выйдет чего у вас или нет, но… вдовой остаться она всегда успеет.

И это, пожалуй, не прозвучало пустой угрозой.

– Не думаю, что до такого дойдет. – Чарльз протянул руку. – Кофеем поделись. Р-родственничек…

Глава 3

О превратностях брака и высокой общественной морали

Счастье было.

Конкретно в этой ванне. Огромной, даже больше той, что у нас дома стоит, тем паче наша давно облезла и водой если и наполнялась, то давненько. А тут… ванна сияла, краны тоже сияли, и все-то вокруг сияло белизной и чистотой, чем внушало мне некоторые опасения. Я открыла краны и сунула палец под горячую струю.

А потом, как ванна наполнилась, залезла в воду.

И просто лежала, чувствуя, как отмокает шкура. Кажется, даже придремала немного, но не так чтобы сильно. Потом уже мылась. Долго. Натиралась душистым мылом, какой-то фигней в банке, про которую сказали, что она для кожи.

Пускай.

Но чем дольше я лежала, тем сильнее остывала вода, а в голове появлялись мысли… да разные мысли. Большей частью о том, что Чарли новостям не обрадуется.

Он ведь граф.

Всамделишный.

И это я тут могу над графством его посмеиваться, а там, на Востоке, смеяться будут уже надо мной. Я даже высунулась, чтобы в зеркало поглядеть, чего явно делать не стоило. Из зеркала на меня поглядела смуглая до неприличия – еще немного, и с сиу по цвету сравняюсь – девица с темными волосами и резкими чертами лица. Губы у нее были тонкими и большими. Помнится, судейская дочка еще мой рот жабьим обзывала. Нос с горбинкой. Глаза… глаза пожалуй что и ничего. А вот шея длинная, как у жирафы, которую я на картинке видела. И сама тощая.

Кости торчат.

Кожа… кожа вон ниже шеи белая. И на руках тоже, будто я то ли перчатки надела, то ли вымазалась. А матушка еще когда предупреждала, что приличные девушки носят перчатки.

И маски от солнца.

Я бы, может, и носила.

Но не помогла бы мне маска. Даже если загар отскоблить, все одно я останусь не совсем человеком. Может, не настолько, как Эдди, но коль приглядеться, то чувствуется во мне иная кровь.

И вообще…

С этой мыслью я нырнула в остывающую воду, под которой и сидела, пока хватало дыхания. А как закончилось, то вынырнула.

– Прекрати, Милли, – сказала я своему отражению, стараясь подражать Мамаше Мо. Вот кто умел изгонять бесов, в том числе и трусости. – Вовек в ванной не спрячешься.

А вот волосы мыть надо.

Я и вымыла. Дважды. А они все одно остались черными и спутанными. И… белый мягкий халат, который единственный нашелся из чистой одежды – Эдди обещал решить вопрос, – нисколько не успокоил.

Я осторожно приоткрыла дверь и ничуть не удивилась, обнаружив графчика.