Лабиринт искажений - Валерий Филатов

чистое бельё и вышел из вагона.

Зареченск Андрея Викторовича встретил зимней тишиной провинциального города. На привокзальной площади вальяжно расхаживали две пушистые кошки, прячась за колёсами заиндевевших от мороза автобусов. Не было какой-то суеты и беготни. Пассажиры с поезда чинно расселись по автобусам и такси, и вскоре площадь почти опустела. Только дворник махал метлой, поскрипывая снегом под валенками.

На площадь влетела черная «Волга» гудя двигателем, и остановилась возле Ткачёва. Скрипнула дверь и ему навстречу шагнул улыбчивый человек в форме милицейского подполковника.

— Здравия желаю, товарищ полковник, — козырнул он Ткачёву. — Я заместитель начальника ГУВД Зареченска Василий Ефремович Шмелёв. Как доехали?

— Здравствуйте. Нормально. Только встречать меня не было необходимости, — с легким недовольством ответил Андрей Викторович

— Извините, если что не так. Мне полковник Гладышев поручил вас встретить — я встретил, — Шмелёв продолжал улыбаться.

«Разумно», — отметил про себя Ткачёв и вслух добавил:

— Скажите полковнику, что вы встретили. А теперь попрошу вас вернуться и к одиннадцати организовать мне рабочее место и собрать всех, кто участвует в расследовании по нападению на инкассаторов. И материалы по делу в полном объёме.

Улыбка сошла с лица подполковника.

— Слушаюсь. Может подвезти вас до служебной квартиры?

— Не стоит, Василий Ефремович. Вопросы с бытом оставим на потом.

— Разрешите выполнять?

— Не задерживаю, — и Ткачёв протянул ладонь для рукопожатия. Ему понравился этот исполнительный подполковник, не задающий глупых вопросов.

Чёрная «Волга» резво уехала, а на её место подъехала желтая, с полустертыми шашечками на двери. Ткачёв сел на заднее сидение. Таксист молча взирал на него через зеркало в салоне.

Андрей Викторович не спеша достал монету и протянул ему. Таксист взял, потёр её пальцами, а потом открыл, как баночку с вазелином. Внутри монеты оказалась записка. Прочитав, таксист пристально взглянул на Ткачёва, опять через зеркало и, включив передачу, плавно тронулся с места.

Ехали они не долго. Пропетляв по узким улочкам, такси выскочило в жилой сектор из одноэтажных деревенских домов и остановилось у бревенчатой аккуратной избушки с синими наличниками.

— Стукнешь три раза через равные промежутки. С тебя рубль двадцать, — пробасил таксист.

Полковник отсчитал мелочь и вышел из такси. Машина немедленно скрылась.

— Однако, — прошептал Ткачёв. — А становится всё интересней.

Он подошёл к двери дома и постучал. Дверь приоткрылась.

— Хм, мент пожаловал, — раздался старческий женский голос. — Ну, заходи…

Ткачёв зашёл и увидел немолодую женщину с папиросой в зубах.

— Не маячь, в дом заходи, — сказала она. — Чаю выпьем. Ты, поди, с дороги голодный, да неумытый.

— Правда, твоя, — Ткачёв поставил в прихожей чемодан, снял пальто и шапку.

— Рукомойник на кухне. И полотенце там висит чистое, — раздался голос хозяйки и шум доставаемой посуды. — Обувь не снимай, прохладно ногам будет.

Ткачёв умылся и прошёл к столу.

— Ну, говори, кем будешь? — хозяйка долила из самовара воду в кружку с чаем. Подвинула к Андрею Викторовичу. — Ты, мент, пирожки бери. С вишней. Сама пекла.

— Полковник я, — прогудел он, откусывая порог. — Из Москвы. В главке служу опером шестого управления. (6 управление — управление по борьбе с групповыми и организованными преступными проявлениями (ранее управление по борьбе с бандитизмом) прим. автора)

— Понятно. А меня, значит, Серафимой Васильевной звать. Весточка о тебе из столицы прилетела. Сказали, что ты мент правильный. Ну, спрашивай. Порядок знаешь…

Полковник съел пирог, хлебнул чай.

— Серафима Васильевна, ты же знаешь о нападениях на инкассаторов в городе?

— Допустим.

— Скажу тебе, что в третий раз не по своей масти куш взяли.

Женщина задумалась, достала папиросу и закурила.

— Ты, мент, сейчас что мне предъявляешь?

— А ничего, — Ткачёв потянулся за ещё одним пирогом. — Взяли они, что им не положено. Из-за этого большая беда будет всем.

Серафима выдохнула облако дыма, кашлянула в кулак.

— Поясни.

— Человек сюда приедет неразборчивый и жесткий. Шухер наведёт — мама не балуйся. И заметь, только за третий раз. Я-то разбойников сыщу. Сдохну, но найду. Кто был не при делах — может спать спокойно. А у приезжего такой задачи нет.

— Стращать вздумал?

— А оно мне надо, Серафима Васильевна?

— А кто тебя знает, мент? Это ты в столице уважаемый, а я тебя в первый раз вижу.

— Ладно, — Ткачёв поднялся. — За чай с пирогами благодарствую. Проводишь?

Полковник оделся, шагнул за порог и обернулся к Серафиме.

— Ты скажи там, что ежели принесут мне, что на третьем налёте взяли, то шухера не будет. Три дня у тебя, Серафима. Потом не говори, что я не предупреждал.

— Я не знаю о чём ты, мент…

Ткачёв ушел, приподняв воротник.

— И где эта улица Советская? — тихо спросил сам себя, шагая в том направлении, куда уехало такси.

Серафима подождала, пока полковник скроется из виду, потом негромко свистнула. Из кладовки в сенях вышел мужчина в ватнике, подошёл к ней.

— Ты всё слышал?

— Да.

— И что думаешь?

— Если мент не врёт и начнётся шухер, то нам мало не покажется. Это факт. А ещё я знаю, что он у чекистов был перед приездом сюда.

— Думаешь, кто-то из гэбни приедет?

— Если приедет, то нам можно сразу в гроб ложиться и самому себя прирезать. Чтобы не мучиться…

— И что делать-то, Топтыга?!

— Малявы рассылай, Серафима. Говорить будем.

Ткачёв приехал в ГУВД Зареченска в половине одиннадцатого. Дежурный на входе, рассмотрев его удостоверение, встал и отдал честь.

— Проводите меня до начальника, пожалуйста.

— Есть! Сержант, проводите полковника.

Гладышев встретил его в приёмной, поздоровался.

— Мой заместитель сказал мне о вашей просьбе. Мы все подготовили и выделили вам отдельный кабинет.

— Спасибо. Я могу его посмотреть?

— Да, конечно. Личный состав группы соберётся в назначенное вами время. Прокуратуру мы тоже известили.

Кабинет был небольшим, но с большим столом для совещаний.