Рамка - Борис Крылов

Утром проснулся рано, повар только начал колоть дрова. Он всегда колол дрова утром, хотя многие просили, упрашивали, требовали., чтобы он делал это с вечера. Он всегда соглашался, никогда не перечил, но уже на следующий день с утра бухал топором. Когда же его бранили, он отвечал одно и то же:

— А кого наколешь, вечером-то!

От шумных утренних поварских деяний я обычно не просыпался, но на этот раз проснулся. Голова была ясной н чистой, как утром после сдачи трудного экзамена накануне. И сразу в течение минуты я все вспомнил, более того, понял, почувствовал, что мелькнувшая тогда догадка была верна. Быстро встал и оделся. Теперь в голове была одна мысль: «Надо немедленно искать его, искать и найти».

Где искать? Почему-то даже не возникало сомнения, что у геофизиков. Их база была в шестнадцати километрах от нашего лагеря. Решил идти к ним сразу, но потом передумал, после вчерашних передряг чувствовалась физическая слабость. Стал ждать завтрака. Одолевало нетерпение, раздражала медлительность повара, и, хотя завтрак был готов вовремя, я злился на него. Мысли скакали лихорадочно, но ничего путного в голову не приходило. Господствовало одно желание: скорее к геофизикам.

Сразу после завтрака отправился. Транспорта у нас на участке не было, пришлось идти пешком. К лагерю геофизиков подошел за полдень, они как раз собирались на обед. Среди присутствовавших его не было. После привычных приветствий и вопросов я спросил:

— А у вас все здесь, или кого нет?

— А кого надо?

— Да заходил к нам недавно один, прибор у него еще опытный.

Потом я подумал, что зря упоминал о приборе, прибором он не стал пользоваться открыто. Многие заулыбались, а один сказал:

— Да есть у нас один чудак, прибора, правда, опытного у него нет, но забрести он мог к вам запросто.

При последних словах почти все захохотали, я, конечно, не понял почему. Потом мне объяснили, что этот чудик дважды заблудился, хотя и ходил по просекам.

Я стал ждать чудика. Все услышанное о нем не исключало, что это наш недавний гость. Даже наоборот, эти странности внушали надежду.

«Не потому пропадает, что блудит, — думал я, — просто ему необходимо как-то объяснять свое отсутствие, и странностей у него наверняка должно быть немало».

«Чудик» пришел в лагерь к концу обеда. Я вздрогнул, когда он откуда-то сзади подошел к столу. Почему-то вдруг стало страшно. Обернулся — это был не он. Подошедший парень был высок ростом, угрюм и молчалив.

— Ну как, Вася, — спросил один из сидящих, — сегодня просека не вильнула в сторону?

Вася угрюмо посмотрел на спрашивающего и молча принялся за свою тарелку.

— Не тот? — спросил меня сосед.

Я отрицательно покачал головой.

— Ну, а другого у нас нет, — продолжил он.

Вася недружелюбно поглядел в мою сторону. Но я не обратил на это внимания. Я переживал состояние рыбака, упустившего из рук самую большую рыбу.

Поблагодарив хозяев, отправился обратно. По дороге я понял, насколько мизерна была вероятность встретить его у геофизиков. Он мог назваться кем угодно. А впрочем, что более надежное и разумное я мог предпринять?

Теперь оставался тот странный эллипсовидный аппарат в земле на нашей просеке. О нем я не забывал, но как-то само собой разумелось, что поскольку он в земле, его нетрудно откопать в любое время. И тут я впервые подумал, что между этим аппаратом и нашим гостем есть прямая связь. Вспоминая все его тогда поведение, я понял, что он искал именно этот аппарат. Почему же эта мысль не пришла мне раньше? Впрочем, все объяснимо: сначала я болел, а сегодня слишком торопился к геофизикам. Ошибка, самая досадная ошибка!

Надо было идти на просеку и ждать его там. И даже если бы он больше не пришел, сам таинственный аппарат значит немало. А не опоздал ли я? Может, это постепенное расторможение мышления заведомо было заложено в мою голову. С этой мыслью пришел страх, страх невозвратимой потери.

Я заторопился домой. Нс после утреннего перехода порядком устал и, хотя нетерпение подгоняло, в лагерь вернулся, когда уже стало темнеть. Мысль о том, чтобы сегодня идти на место, пришлось оставить, я еле передвигал ноги.

Поел совсем немного, от усталости есть не хотелось. Пошел спать, но уснуть сразу тоже не удалось. Сердце билось часто, я чувствовал это по ритмичному шуму в ушах. Мысли были невеселые, мучили недобрые предчувствия. Кое-как убедил себя, что паниковать рано, и уснул. Спал плохо, часто просыпался, а потом снова впадал в чуткую полудрему. Наконец, проснулся, как от резкого удара или выстрела. Было еще темно, только-только начинало светать. Понял, что больше не уснуть. Встал и оделся. Зашел на кухню, поел немного остатков вчерашнего ужина, попил холодного чая. Есть не хотелось, делал это только из соображения необходимости. Потом, взяв кайло и лопату, отправился на просеку. Идти было километра два, когда подходил к месту, было уже совсем светло, восток пылал вовсю, вот-вот должно было взойти солнце. Когда прошел перегиб склона, увидел, что на нашем месте что-то изменилось, пройдя еще немного, разглядел, что там что-то лежит. Почему-то похолодело внизу живота, я остановился, а потом бросился бегом вперед.

На том самом месте, я помнил его прекрасно, зияла яма. Была она идеально круглой цилиндрической формы диаметром немного меньше метра. Рядом лежал столб грунта из этой ямы. Яма только-только начала оплывать, на дне воды было сантиметра два. Земляной цилиндр тоже прекрасно сохранился, верхняя немерзлая часть, правда, немного осыпалась, но остальная была идеально круглой. В нижней части цилиндра четко выделялась эллипсоидная выемка.

Это произошло совсем недавно, может, два, а может, всего час назад. Предчувствия оправдались, я опоздал.

Стало очень и очень тоскливо. Нельзя сказать, что я переживал горе, это было что-то другое. Я прощался с мечтой. Подошел к дереву, у которого тогда сидел, и точно так же сел. Зачем я так сделал, не знаю. Может, ещё где-то в глубине души теплилась малюсенькая надежда, что он появится ещё раз, поэтому инстинктивно решил восстановить прежнюю обстановку. Глупо, конечно. Восстановить уже ничего нельзя.

Взошло солнце, медленно поднялось над верхушками деревьев. Потеплело. Я сидел, бессмысленно уставившись на земляной цилиндр. Он начал заметно подтаивать и терять свою идеальную круглую форму. Слышались плюхающие всплески, это подтаивали стенки ямы, грунт падал на дно, яма заполнялась водой. Ещё час — другой, и не останется никаких необычных следов, только оплывшая круглая яма да бесформенная груда земли рядом.

Я встал и поплелся в лагерь. На душе была болезненная пустота. Там никому ничего не стал рассказывать, хотя первые дни меня буквально мучило желание хоть с кем поделиться. Конечно, прежде всего опасался, что меня поднимут на смех. Слишком все это было необычно, Впрочем, я не боялся, что будут смеяться надо мной, не хотелось, чтобы осмеяли мечту. А какие я мог представить доказательства? Яму? Это уже была не та яма.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});