Балканская республика (СИ) - Миллер Андрей

— Ну видишь ли… Мозг дельфина частенько сравнивают с человеческим, и одно тут правда: он большой, сложный. Однако сам дельфин, как ты можешь заметить в океанариуме, туповат. Почему?

Майор снова выказал неудомение.

— Эхолокация. Мы обрабатываем очень мало информации извне: то, что видим, что слышим… а человек видит и слышит не так-то хорошо. Зато дельфин махом получает всю информацию о мире на десятки километров. Это как озарение. Как будто Дьявол поднял Христа на гору и показал ему весь мир в один миг. Понимаешь? С Алисой всё очень похоже. Она может показать мне очень многое. Только я хер разберусь в целом мире вокруг, если точно не знаю, что искать... Она не человек. А у меня мозг, увы, человеческий, он не может только обрабатывать внешние данные. Мы с ней мыслим и говорим дохерища разными категориями, такие дела…

Именно в этом состояла главная проблема с Алисой, из-за которой никак нельзя была спускать её с поводка — пусть это и вынуждало принимать наркотики, что отнюдь не полезно для здоровья. Доктора были уверены: мощь Алисы убивает мозг Ави куда быстрее, чем амфетамин. Если дать ей волю, то в ценнейшей для Балканской Республики голове скоро не останется ни хрена, кроме чего-то совсем чуждого. Человеческий мозг просто не приспособлен для подобного.

Никто не мог разобраться в природе Алисы. Одно было понятно: это не какой-нибудь компьютер, к которому можно будет подключиться, когда Ави ментально умрёт от перегрузки в понимании обычной биологии. Учёные только без лишних сантиментов говорили, что рано или поздно это случится: нечто вроде комы, а то и вегетативного состояния. Использование способностей самого Ави тоже приближало этот момент, и также с неочевидной скоростью. Вопрос один: как одновременно экономно и эффективно для страны использовать такой дар.

Важно было понимать, когда рационально потратить ценнейший ресурс, пределы которого неизвестны, а когда делать этого не стоит. Тут мнение самого владельца мозга часто расходилось с позицией начальства — куда более осторожного, чем сам Ави, который никогда себя не жалел.

Мирко выхватил из кармана зазвонивший iPhone, будто ковбой — револьвер из кобуры.

— Да?!

Через полминуты капитан уже объяснял ситуацию.

— Он рассказал.

— Что там? – хором выпалили Желько и Ави.

— В общем, арестованный был на контакте со второй группой террористов — о которой мало что знает. Действительно ничего толком не может сказать: ребята в Центре поработали на славу, они умеют. Но вот о девочке он слышал пару дней назад, на конспиративной квартире.

— Известна квартира?! — оживился Станишевич.

— Да, её уже обыскивают. Про квартиру он раскололся ещё утром, и…

— В жопу квартиру. — отрезал Ави. — Будь это важно, я бы узнал о ней. Что с девочкой?

— У второй группы есть большой автомобиль. Фургон. Арестованный его не видел, но слышал, что террористы на днях случайно сбили какую-то девочку.

— Фургон! — выкрикнул майор Желько. — Это как в том году? Покатят его куда-то, мммать, начинённым взрывчаткой?! Едрить, да ведь… пан Ави, вы можете…

— Нет. — Ави сразу понял, о чём будет вопрос. — У меня мозги вытекут из ушей, если попытаюсь заглянуть в каждый фургон в Црвениграде. Ни марки, ни цвета… Мирко, звони в операционный отдел: пусть бросают всё и ищут информацию о девочке.

— Так может, сразу в дорожную инспекцию?

— Нет, у них может не быть данных. Скажем, нашли тело, но не установили причину травм. Или её вовсе не нашли, просто лежит заявление о пропаже в каком-нибудь сраном участке… его могли официально принять буквально этим утром, если дело было на днях. Ты же знаешь, как полиция работает, там алкаш на дураке верхом. Короче, поднимай операционистов! Участки, морги, больницы, всё! Минуты, Мирко, минуты!..

***

Он неправильно истолковал своё видение: девочка показалась мёртвой, но на самом деле была ещё жива — хотя и в коме уже третий день. Мирко сам выслушал взволнованный доклад врача из больницы на окраине Црвениграда, совершенно ошалевшего от таких сюрпризов: нагрянули сотрудники Госбезопасности с целым кортежем полицейского сопровождения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ави не стал тратить времени: пока Ковач выяснял подробности о поступившей с тяжелейшими травмами Ирмаске Папац (вот ирония судьбы — мусульманке), обладатель особых способностей уже спешил к её палате.

Мирко застал коллегу у койки Ирмаски, держащим её за руку. Ави сидел на полу, привалившись к стене, и почти терял сознание — по крайней мере, выглядел очень плохо. Ковач догадывался о причине: Ави пришлось тормошить собственные способности, не связанные с Алисой, когда голова ещё была в её почти безраздельном распоряжении. Такое редко кончалось хорошо…

Пип, пип, пип: этот звук издавали мудрёные медицинские приборы вокруг Ирмаски, мигающие множеством мониторов, тянущиеся к ребёнку красными, синими и зелёными проводами. Воздух в палате был несвеж, её явно плохо проветривали.

Симпатичная медсестра забилась в угол: похоже, она увидела что-то, чего видеть не следовало. Этому Мирко, поднесший девушке стакан воды прежде, чем Ави, тоже совсем не удивился. Он знал: Алиса очень ревнива. Она ненавидит всех прочих женщин — тем лучше не приближаться к Ави, когда он химически заторможен и у странной сущности в его голове много власти над ситуацией.

— Ковач! Что, мммать, с ним?!

Это кричал Желько, застывший в растерянности над Ави. Тот совсем отключился: руку неподвижной девочки на больничной койке не выпустил, но сам уже лежал на полу. Из уголка рта тянулась тонкая струйка слюны. Круглые очки повисли на одном ухе.

— Это нормально! — Мирко мысленно выругал себя за то, что бросился помогать перепуганной женщине, а не человеку, от которого сейчас зависели сотни жизней. — Помогите ему сесть!

Майор Станишевич кое-как пособил Ави, а вскоре рядом был и сам Мирко: медсестра сжалась в углу палаты, беззвучно рыдая, и сейчас капитану Госбезопасности уже не была интересна. Из коридора слышался топот: как мягкой больничной обуви, так и тяжёлых полицейских ботинок.

Врачи заботились о своём долге, а особисты понимали: нужно действовать быстро. Террористы явно рассчитывали воспользоваться первыми часами переполоха после расстрела кафе…

— Нашатырь! Дайте нашатырь!

Ави привели в чувство. Он обильно вспотел, в глазах полопались сосуды, вены и артерии проступили под кожей — но взгляд всё-таки обрёл ясность.

— Я видел тот фургон.

— Что за марка? Номер?.. — Станишевич попытался поднести стакан воды, но половину от волнения расплескал.

— Я не разбираюсь в марках… могу описать, но времени на выяснения хер да ни хера… воды дайте…

Бегающий туда-сюда взгляд Ави вдруг остановился на ворвавшемся в палату враче. Тот явно не понимал, кому из людей перед ним сейчас больше требуется помощь.

— У вас есть красные двери?

— Что?..

— Я, курва, не шепелявый! — Ави закашлялся из-за крика, на который перешёл. — Красные двери?! Любые, сука, двери красного, блядь, цвета?..

Доктор растерянно помотал головой. Зато Ави, похоже, почувствовал себя ещё чуть лучше.

— Мирко! Ты где?.. А… Мирко, слушай внимательно. Времени нет. Нет от слова «совсем»… не спрашивай, Алиса знает. Она знает… Сделай вот что. Слушай внимательно, внимательно. Желько, ты тоже слушай…

Длинные волосы Ави прилипли к вспотевшему лбу. Сейчас он выглядел не лучше пьяницы, свалившегося под дверью цыганской забегаловки. Серое пальто, и до того не бывшее образцом опрятности, совсем безобразно измялось.

— Желько, вызывай спецназ, прямо сюда. Я имею, имею в виду настоящий спецназ, антитеррор, группу быстрого реагирования, не вшивых полицаев с пукалками… Мирко, раз у них нет красных дверей, то нужна краска. Краска. Покрасить любую дверь тут, быстро… ты, ты понял. Тот самый трюк.

— Но ведь… — Ковач уже понимал, о чём идёт речь.

— Ага. Можешь помолиться за мои мозги, учитывая текущую, текущую ситуацию. А заодно за бедняг из спецуры, которые увидят это дерьмо. Но иначе мы тупо, Мирко, не успеем. Эти скоты уже едут, и я, я не могу объяснить словами, куда. Тут поможет только дверь. Дверь. Раз я увидел фургон, то её можно использовать, да.