Волк и Заяц - Захар Максаев

мужчина с седой, белоснежной бородой. Он нес в правой руке папку с бумагами.

Дверь скрипнула, человек вошел и уселся на кресло, прижатое спинкой к дальней стене. После он встал, положил папку на полку книжного шкафа и подошел к столу, стоящему рядом с кроватью наемника. Старик подвинул к себе стул, включил настольную лампу и начал набирать текст на печатной машинке. Шрам наблюдал за этим, боясь подать звук.

Ученый панически осмотрелся. Переведя взгляд на пациента, он произнес:

— Проснулись?

— Да, — ответил наемник.

— Это хо-ро-шо, — ответил Каланча и продолжил печатать.

— Ну, ладно… У вас же каждый день полуживые люди на кушетках валяются?

— Нет, раза два в месяц, — так же спокойно отвечал доктор.

— Я не пойму, какого черта тут происходит! — переходя на крик, сказал Шрам. Будто бы эхом отозвалась резкая боль в животе. Мужчина вскрикнул.

Каланча вскочил и кинулся к пациенту.

— Что же вы так кричите? Ваш организм после выброса очень слаб.

— После выброса? Точно… Выброс… Я ученых на болота вел, а потом собаки пробежали, начался гон…

— Далее, позвольте, расскажу я. Судя по всему, вы вышли после выброса из укрытия и упали в обморок.

— Это так… Как будто в голову что-то ударило.

— Вы очень чувствительный относительно природных явлений человек… Позвольте объяснить: вы очень сильно ослабли после крупной аномальной активности, но при этом осмелились выйти из укрытия.

— Я должен был понять, что произошло.

— Поняли?

— Косвенно…

— Изволю продолжить: во время вашего выхода из… землянки, началась магнитная буря. Ваша нервная система была очень уязвима, да и, к тому же, вы метеопат.

— И эта магнитная буря заставила меня упасть…

— Простыми словами, да. Прошло около полутора часов перед тем, как вас нашел наш отряд. Один из них буквально приволок ваше тело ко мне в кабинет, тем самым, спася вам жизнь.

— А кто вы такие?

— Об этом вы поговорите с нашим главой — Никитой Алексеевичем Лебедевым.

— Что-то такое слышал…

— Поверьте, это исключено. Мое дело нехитрое — вылечить вас и привести в нормальное состояние.

— А я нездоров?

— Да вот, хотя бы грыжа!

— Впервые слышу, что я чем-то болен…

— К сожалению, это так… Что ж… — Каланча взял в руку скальпель. — Начнем!

Профессор сделал Шраму укол, — местную анестезию за неимением полной, — и начал операцию.

Глава V.

Лебедев, спустившись к себе в кабинет, еще около часа работал над оформлением новых бойцов. Глянув на часы, генерал понял, что пора обедать.

Он вновь снял с пояса рацию, настроился на линию бармена и повторил просьбу.

Уже через полчаса в дверь постучались.

— Заходи! — с радостью в голосе, сказал Никита Алексеевич.

— Здравия желаю, товарищ генерал! — в дверь вошел штабной бармен, по совместительству повар и лучший друг главы группировки, Холод.

— Да что ты, Холод! Для тебя просто — Никита!

— Что, по чаю соскучился? А я — тут как тут! — старик поставил на стол поднос, на котором стояли два стакана с чаем, миска рафинада и связка баранок.

— О, такое я люблю! — Лебедев встал со стула, подошел к буфету, и, открыв дверцу, взял с полки два подстаканника.

Бармен улыбнулся, вставил стакан в подставку и начал пить. Заметив, что Лебедев сконцентрирован, тот спросил:

— Что там? Микробами командуешь? — Холод сделал глоток из импровизированной кружки, после чего снял с веревки бублик и откусил.

— Что-то не нравится мне этот наемник… Кажется, я его знаю…

— Ха! Да его теперь все болота знать будут! После выброса, без укрытия — и выжить.

— Нет, я его точно где-то видел… А звать его как?

— Да-к, не знает никто. Что ж нам ему, в паспорт заглядывать?

— Но КПК же у него должен быть, их всем выдавали, даже самые простенькие… И почему Каланча не поинтересовался?

— Профессору не до этого. Его здоровье наемника интересует! — бармен вновь откусил баранку.

— Нет, но как? Мы его лечим, а может это «монолитовец» какой!

— Не, эти фанатики на болота не суются. Отсюда "божества", — Холод вскинул руки к небу, — не слышно.

— Надо узнать, кто это и зачем был здесь…

— Нашли с тремя учеными, экспедиция, значит.

— А может, это всего лишь прикрытие? Вдруг у него более важная миссия.

Бармен поставил пустой стакан на стол.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Я думаю, — Лебедев взял в руку трость, — Надо выкрасть ПДА.

— Ишь, мафия нашлась… Старики-разбойники! Одному — пятьдесят лет, второму — под сотню!

— А там много ума не надо! Каланчи в кабинете не будет, а наемник без сознания. Проберемся в "палату", из кармана прибор вытащим — и никаких вопросов!

— В твоих словах правда есть… А если узнают?

— А что он мне сделает?

— И то верно… Когда "на дело" пойдем?

— А вот… Хоть сейчас!

— Нет, у тебя точно ни страху, ни стыда, не совести.

— Зато — ум! — генерал стукнул себя тростью по голове. — А мне, как начальнику, другого и не надо!

Глава VI.

— Ну, вот и все! — услышал через какое-то время наемник. — Двигаться можете?

— Могу… — недоуменно отвечал Шрам, в подтверждение сжимая и разжимая ладонь. — А в чем дело?

— Отлично. Я не особо опытный анестезиолог, практики не было! Но, вам, видимо, сегодня везет.

— Еще одна хорошая новость: за этот час я мог умереть. Мне книгу писать надо, — очнувшийся мечтательно провел по воздуху рукой, — "Разочарования жизни наемника"…

— Кстати, о вашей жизни: давно вы на этой должности?

— Очень давно… Сначала рядовым киллером был, потом, уже в Зоне, артефакты на заказ искал. А после уже крутился, как мог…

— По поводу надписи на "Винторезе"…

— Да, у начальника была фантазия… Не медалями награждал, гравировки особые использовал.

— Что значит "Хорош, собака!"?

— То и значит…

— А конкретнее?

— За погоню. Эту винтовку я еще молодым получил, когда только начал… поставлять работу бюро ритуальных услуг. Тогда меня вычислили, направили спецназ, чтоб поймали бесстыдника. Но я умело скрылся… Чуть ли не по канализации убегать пришлось.

— Хм… Интересно! Наградная фраза была лишь одна?

— Почему же, куча. Он их на ходу придумывал. Например, за скорость исполнения гравировали "Соловей — разбойник", за убийство группы людей — "Колхозник".

— А как связана советская должность и многочисленное убийство?

— Командир объяснял, что ассоциация заключается в основной работе этого человека.

— Будто серпом скосил?

— Вы сообразительный человек, профессор! Но больше всего мне нравилась гравировка за меткость…

— Вы что же, не одну получали?

— На каждом орудии — по одной. Но, остальные не сохранились. Пользовался редко.

— Хорошо. Продолжайте.

— За меткость писали: "Глаз — *****ас"!

— Даже так! И что же, никто не стеснялся носить на прикладе матерщину?

— Чего