Чертовская правда - Валерий Хаагенти

с Зилибобой, – продолжила Некада.

– Обоснуй, – возмутился Иксдевил. Он даже перестал расчесывать свой Йемен и отложил его в сторону.

– Сам посуди. Думаю Зилок это и есть отец Зилибобы, – сказала Некада.

– С какого бодуна? Вы что, на именинах у архиерея были? – от возмущения Иксдевил перешел на "Вы" и стал зловеще пошевеливать Йеменом.

Захарыч захотел снова потрогать Иксдевила за Йемен, но Катя, Таня и Талиа ударили его по шаловливым рукам.

– Читай по буквам, – невозмутимо ответила Некада.

– Зилок состоит из Zil и ok, что означает Зил настоящий. Зилибоба – это zil i boba, что означает в обсценной лексике сын Зила и бабы. И первая буква z строчная, что значит младшенький.

Воцарилось тягостное молчание.

– Наговариваете вы на нашу семью, – послышался голос Зилибобы из кустов, окрашенных в серый питерский вечер.

– А так ты здесь? Подслушивал, негодник? Двигай сюда, присаживайся, – миролюбивым тоном старшей надзирательницы произнесла Талиа.

– А он не может сесть, – хихикнула Катя, – они с Бардо там в питерских злачных кустах наглухо застряли.

– Бардо еще может говорить? – спросила Таня.

– Да, почти, – неуверенно ответил Зилибоба.

– О чем поведать пытается? О том, что Зилок бегает по тайге и тушит радужные костры. Это мы и раньше знали, – усмехнулась Катя.

– Нет, Бардо бредит, что на границе Каракорума и Гималаев есть пещера Колиз, в которой обретаются духи.

– Демоны и ангелы, что ли? – видимо переспросил Зилибоба у Бардо.

Донеслось радостное монтенегровское мычание.

– Бардо говорит, что первые упоминания о ней появились в бамбуковой книге "Шуцзин" во времена династии Ся более полутора тысяч лет назад до рождества Христова.

Зилибоба опять замолчал, потом в кустах раздались звуки бульканья и пинков.

– А вот, опять включился. Говорит, что слово Кайлас или же в другой транскрипции Колиз это анаграмма или палиндром слова Зилок.

И те, кто спускались в эту пещеру, либо погибали, либо сходили с ума.

Еще Бардо говорит, что внутри этих скал и скрывается Зилок в постоянном окружении своих сочиненных и оживленных демонов.

– Ну по мне, это все лучше чем искать его в Белоруссии, – оживился Иксдевил.

– Море горбатое Зилку в дучку, – сказал Захарыч, – будем собираться.

– Ты хотел сказать, как добираться до Гималаев будем, – ласково спросили Захарыча Вэб и Гарик.

– Мы-то понятно как, президентским спецбортом. Некада и Алекс Кло на своем трамвайчике. А другие как?

Иксдевил заржал и закрутил Йемен в офигительно-омерзительный вопросительный знак.

– А вы за других не беспокойтесь, лучше о своих мозолях позаботьтесь, – сказал он.

– Катя и Таня, как туристы, обычным рейсом в Катманду полетят, далее на своих гарпиевых крыльях. Мишкa и Бардо как всегда в последний момент появятся, может и Зилибобу с собой прихватят.

– Ага, спецбортом, – Иксдевил бросил ржать и покосился на Талиа, – все спецборты в Беларусь отправили. Ножками придется, по пути Пржевальского.

– А мне надо ребенка в школу подготовить, – сказала Талиа.

– То-то я смотрю ты все рвешь и мечешь, рвешь и мечешь. Уже 32 учебника порвала, – сказал Захарыч и многозначительно громко для всех почесал свою манту.

– Ты опять спецом глухие и звонкие согласные в слове манту попутал? – угрожающе ласково спросила Захарыча Некада.

– Ниче не путал, мореманы не матерятся, – с достоинством ответил Захарыч, а манта это вид скатов, рыба такая.

– И не лапай ты мой Йемен. Думаешь свой хвост в крендель скрутил, так и Торквемады на тебя не будет? – не сдержался Иксдевил.

– Да че вы понимаете в военно-морском деле, бакланы сухопутные, – оскорбился Захарыч, – это тройной морской у моего Ланселота, а не крендель вовсе.

Услышав это, Таня и все остальные поначалу старались сдерживать смех, но безуспешно.

– То-то я смотрю, что твой Ланселот Озерный все в сторону катькиной Гвиневры целится, – утирая слезно-гомерический смех, сказала Некада.

– А это уж мое личное дело, Девятый вал вам всем в дучку, – недовольно отрезал Захарыч, – поехали.

В беспредельном пространстве каменные хребты в пятидесяти оттенках серого и морской синевы изломанными волнами накатывали друг на друга.

Тысячи фантастических бликов искрились на склонах ледников Каракорума и Гималаев разноцветной палитрой.

На небольшом плато у гребня одной из горных вершин началась движуха.

Глубоко внизу за обрывом редкими желто-зелеными звездами вспыхивала хвоя еле различимых сосен и пихт.

– Ну вот, мы почти и на месте, – сказала Таня приземлившейся Кате, – первыми прилетели. Та, поеживаясь, стала сворачивать широкие крылья.

Через пару минут утробно и жалостно прозвучал паровозный гудок. Девушки помогли Некаде и Алексу Кло выбраться из прибывшего и заиндевевшего вдрызг трамвайчика.

Алекс Кло протянул Кате сверток.

– Это что? – спросила она, развернув бумагу и показывая булыжник.

– Талиа в последний момент посылку в трамвайное стекло запустила, – синими губами сказала Некада, – оттого и продрогли малость.

Таня протянула фляжку.

– Бурбон? – оживляясь, спросил Алекс Кло.

– Бурбон, бурбон, другого не пьем, – машинально ответила Катя, рассматривая бумагу.

– Это карта из учебника по географии за шестой класс.

– Дай-ка взглянуть, – сказала Таня.

В это время снег на леднике справа зашевелился. Из пласта снега выполз перископ подводной лодки. В перископе можно было ясно различить глаза сливово-ягодного братства Иксдевила и Захарыча.

Вслед за перископом, стряхивая с себя стебли пшеницы и проса украинской степи, появилась и рубка подводной лодки.

– Еще двое подтянулись, – сказала розовощекая Некада, с сожалением растирая последние капли живительного бурбона.

– Нет, как точно мы приземлились, – продолжила Таня, окончательно определившись по карте.

Она глянула на восток.

– Вот же Джомолунгма, а вот и Эверест, – закончила Таня, повернувшись лицом к западу.

– Мы как раз там где надо, посередине между двух этих вершин.

– Привет, дай-ка, – подошедший Иксдевил перевернул карту.

На обратной стороне злой и витиеватой вязью на санскрите клубились строки.

– Что такое ексель-моксель, едрит-мадрид, ешкин кот и еханный бабай, – перевел Захарыч, склонившись над плечом Иксдевила.

– Наверное домашнее задание школьникам из нового учебника, – сказал Алекс Кло.

– А, ну тогда ясно, почему Талиа 32 учебника порвала, – сказала Некада.

Ее слова заглушил топот копыт. Из-за поворота появилась тачанка, на которой восседали Вэб и Гарик.

Лихо осадив коней и сделав изящный разворот "газ+тормоз+газ", Вэб и Гарик, замаскированные под буддийских монахов, выбрались из тачанки.

Вэб прихватил с собой "Максим", а Гарик иконописный портрет Якова Блюмкина, заботливо украшенный хоругвями.

– По дереву роспись? – завистливо спросила Катя, кивая на Блюмкина.

– А то, – ответил Гарик, – дед завещал. Так и сказал, будешь унучик в Гималаях, непременно возьми и размести у пещеры Смерти. Там Блюмкину самое место.

– Кстати, где пещера-то? – в восьмой раз опоясавшись пулеметной лентой, спросил Вэб.

– Ну вот на фига, он тебе в пещере? – покосившись на пулемет, спросил Алекс Кло, – рикошетом всех нас