Альманах всемирного остроумия №1 - В. Попов

Офицер Орлеанского полка, посланный с радостною вестью к Людовику XV, просил ордена Почетного легиона. – «Вы еще молоды», – отвечал король. – «Правда, ваше величество, но в нашем полку люди не живут долго», – возразил храбрый воин.

* * *

Арелотто Менарди, известный плут и остряк Испании, имел книгу, в которую записывал все нелепости, шутки и анекдоты, которые случалось ему услышать. Король Аррагонский, услышав об этой «Дурацкой Хронике», как назывался этот сборник, проезжая через Санта-Кресчи, местожительство Менарди, велел призвать его к себе и показать себе книгу. Каково же было его удивление, когда он нашел в ней и свое имя. Король спросил: «Что это значит?» – «Разве ваше величество не дали одному немцу, Дитриху, 5000 червонцев на покупку за границей лошадей?» – «Дал». – «Ну, так не глупо ли доверять иностранцу такую большую сумму?» – «А если немец возвратится?» – спросил король. – «Тогда я вычеркну ваше имя и заменю его именем немца, ибо в таком случай он поступит еще глупее вашего».

* * *

Версальские весёлости

Версальские веселости, за двести лет до наших дней происходили, обыкновенно, на счет провинциалов, составлявших второй и третий разряд депутатов в дворянском собрании. Мэр города Тура, замеченный потом в свете своим умом, сидя за столом на званом обеде между двумя молодыми придворными, старавшимися его одурачить, сказал им:

– Господа, при всей моей неловкости, я вижу, что вы хотите посмеяться надо мной, а потому, чтобы доставить вам удовольствие, я скажу вам мою настоящую цену: я не дурак и не фат, я только занимаю место между ними.

* * *

Один хвастливый и трусливый генерал французской армии времен Людовика XV, носил пред войском свою шляпу а la tapageuse, т. е. кокардой назад.

– Эта кокарда, – заметил один из его офицеров, – часто видела врага.

* * *

Знаменитый польский магнат XVIII века Карл Радзивилл, воевода виленский, чрезвычайно любил шутки и невинную и забавную ложь, в роде «не любо – не слушай, врать не мешай». Однажды спросил у него король польский Станислав Понятовский: – «Жива ли, князь, ваша знаменитая борзая собака, о которой вы мне рассказывали чудеса?» – «Жива, ваше величество, но ослепла». – «Так уже она больше не может ловить зайцев дюжинами?» – промолвил король. – «Извините, ваше величество, – сказал Радзивилл, – слепота не помеха: выезжая на охоту, я привязываю на шею моей слепой борзой собаки зрячую болонку, и дело идет по-прежнему».

* * *

По возвращении Бурбонов в Париж, многие из прежних чиновников лишились мест, без всякой причины, единственно для очистки вакансий. Новый начальник тюльрийской библиотеки призвал к себе одного из библиотекарей и спросил его: – «Знаете ли вы латинский и греческий языки?» – «Нет». – «Так извольте подавать в отставку: мне на вашем месте нужен человек, знающий древние языки». – «Извините, я не подам в отставку, – отвечал чиновник: – я нахожусь при отделении французских книг, где вовсе не нужно знания древних языков, служу честно и усердно пятнадцать лет, и вовсе не намерен оставлять этого места». – «Я вам приказываю подать в отставку», – сказал гневно начальник. – «Не подам». – «Так вас выгонят». – «Увидим». – «Увидим!» —

Чиновник вышел из кабинета.

На другой день позвали его к начальнику тюильрийского управления, который сказал ему грозно: – «Извольте сейчас же, cию же минуту подать в отставку, не то я вас выгоню!» – «Не подам в отставку, и вы меня не выгоните. Если я виновен в чем-либо – отдайте меня под суд, а выгонять не смеете: я служу королю, а не вам». – «Знаете ли вы, с кем говорите?» – «Знаю, что вы и герцог, и в чинах, и в милости, а все-таки в отставку не подам». – «Вот же я с вами справлюсь, бунтовщик этакий! Вон! Идите вон!» – Чиновник вышел. В приемном зале его встретил и остановил секретарь главного начальника и сказал: – «Что это вы наделали? Как это вы позволили себе противиться воле начальника?..» – «Потому что моя родная тетка камер-фрау при герцогине Беррийской», – отвечал простодушно чиновник. – «А… мы этого вовсе не звали, – промолвил секретарь. – Извините». – На другой день начальник библиотеки приехал к бедному чиновнику, стал извиняться, обнадежил его, что его оставят на месте, да еще и наградят, потому что все это произошло «от недоразумения, и пр. и пр.»

* * *

Караульному из швейцарцев было, однажды, при Людовике XV, запрещено впускать кого бы то ни было в Тюильри. Какой-то простолюдин подошел к входу. «Вход воспрещен», – сказал швейцарец. – «Да мне же не нужно входить, мне нужно пройти к королевскому залу. – «Ну если нужно только пройти, – прибавил швейцарец, – то вы можете пройти: проход не запрещен».

* * *

Маршалу герцогу Дюрасу в 1780 году, был поручен надзор за театрами. Журналист Линге, в одной из своих статей дурно отзывался о маршале за его нападки на одну танцовщицу. Маршал приказал сказать автору, что он изобьет его своим маршальским жезлом. – «Тем лучше, – возразил Линге, – можно, по крайней мере, будет говорить, что он хоть раз употребил свой жезл».

* * *

Несколько рыцарей мальтийского ордена рассуждали между собой о грозившей им, будто бы, опасности от турок, которые, как говорили, шли на них в числе ста тысяч. Один из рыцарей, по имени Сампсон, был чрезвычайно маленького роста. Кто-то из компании, шутя сказал: – «Господа, вам нечего страшиться; разве у нас нет Сампсона? Его одного достаточно для уничтожения всей турецкой армии». Шутка эта произвела большой смех, и рыцарь-карлик, обиженный этой насмешкой, обратился к говорившему: – «Вы правы, сударь, но, чтоб успех был вернее, мне нужно иметь одну из ваших челюстей, и я уверен, что наделаю чудес».[По библейской легенде силач Самсон истребил целое войско, сражаясь одной ослиной челюстью].

* * *

Госпожа Ментенон в одном из своих писем говорит, что где-то в деревне мужики выражали ей свои опасения насчет здоровья ее и короля, по случаю скотского падежа, свирепствовавшего тогда.

* * *

Госпожа Монтеспан, занявшая в сердце Людовика XIV место госпожи Лявальер, сделала визит своей подруге, которую не застала дома. Она приказала швейцару доложить барыне, по её возвращении, об её визите. – «Ты меня знаешь?» – прибавила она. – «Еще бы, – отвечал швейцар, – ведь вы купили должность госпожи Лявальер.

* * *

Жена маршала Люксембургского считалась другом и покровительницей литераторов. Одна из ее подруг спросила у нее однажды, для чего она сделала Лагарпа[6] своим кавалером? – «Ах, он так хорошо подает руку, моя милая!» – отвечала она.

* * *

Шут королевы Елизаветы, Скагон, долго не смевший показываться к ней на глаза за свои острые и смелые выражения, наконец, получил позволение явиться к ней. Увидев его, королева сказала: – «Не приходишь ли ты снова упрекать меня в моих ошибках?» – «Нет, ваше величество, – отвечал шут, – я не имею обыкновения говорить о том, о чем все толкуют».

* * *

Тот же Скагон взял у королевы, заимообразно, пятьсот фунтов стерлингов, уплаты которых королева, по прошествии срока, настоятельно потребовала. Узнав, что королева на другой день поедет мимо его дома, он составил план, как отделаться от платежа. Вследствие этого заказал он себе гроб, лег в него и, в ту самую минуту, когда королева проезжала мимо, велел приятелям своим вынести его из дому. «Кого хоронят?» – спросила Елизавета. – «Верного слугу вашего величества, Скагона», отвечали ей. – «Как! Скагон умер? А я и не звала даже, что он болен! Жаль!.. Хотя Скагон был предерзкий шут и остался должным мне лично пятьсот фунтов стерлингов, но я охотно бы подарила ему эти деньги, если б он только был жив». При этих словах, Скагон приподнялся в гробу, говоря: «Покорнейше благодарю ваше величество! Не удивляйтесь: милости вашего королевского величества так целебны, что даже воскрешают мертвых!»

* * *

Ривароль, знаменитый остряк при дворе Людовика XV, – довольно злобно защищался от упреков придворных в том, что получает жалованье при дворе. Он любил при этом вспоминать слова Мирабо: – «Я оплачен, но я не продан», – при чем он переставлял: – «Я продан, но не уплачен».

* * *

В одной битве французскому солдату оторвало ядром обе руки. Полковник его предложил ему червонец. – «Вы, вероятно, полагаете, – отвечал гренадер, – что я потерял перчатки?»

* * *

Когда Гарлей был возведен в звание старшего президента парламента, прокурорский корпус пришел просить его покровительства. – «Моего покровительства, – сказал он им, – плуты не получать, а честные люди в нем не нуждаются».

* * *

«Я очень люблю разговаривать, – говорила герцогиня Майнская госпоже Сталь, – меня слушают все, а я – никого».

* * *

Один придворный, которого принц Гастон Орлеанский очень жаловал, прогуливался с вам в самый жаркий летний полдень. Он из учтивости держал шляпу в руках. Во время разговора, принц заметил, что он любить своих друзей с жаром. – «Моя голова замечает это уже с час», – отвечал придворный.