А рассвет был такой удивительный - Юрий Темирбулат-Самойлов

class="p1">– Тёмушка, а что это за птички так прикольно чирикают? Послушай только – «тёх-тёх-тёх, тр-р-р, щёлк-щёлк, опять тёх-тёх-тёх»!

– Соловьи, кажись… точно, по-моему, они, певцы отчизны нашей, – машинально отвечал Артём, высматривая, куда бы поудобнее примоститься со всё больше и больше, несравнимо сильнее обычного волновавшей сейчас его мужскую сущность прекрасной спутницей. Ноги его, в открытых шлёпанцах, с лёгким импульсивным отдёргом ощущали чуть более прохладную, чем воздух и земля влагу ранней утренней росы, и хотелось выбрать местечко посуше. А, вот и стожок! А чуть далее – его собрат, только покрупнее, да попышнее. – Пойдём вон туда, моя сладенькая, гляди, какое сенцо душистое! И мя-а-гкое…

Не дожидаясь ответа, он подхватил любимую на руки и понёс.

– Смотри, солнышко восходит, Тёмушка, такой красоты я ещё не видела!

– Ты – моё солнышко, Милочка…

Осторожно поставив Милу на ноги, Артём закинул одеяло на верхушку стога, помог ей забраться наверх. А дальше – тут нам всем остаётся только завидовать Артёму, так же, как и он неизвестно какой завистью позавидовал бы любому из нас, оказавшемуся на его месте.

Вы когда-нибудь любили женщину, расслабившуюся в свежесмётанном стогу свежескошенного сена? Да не просто в стогу, а… целуя её одухотворённое созерцанием пробуждающейся природы лицо, прямо за-над которым восходит оно, ещё не слепящее жаром как в разгар дня, и позволяющее на себя смотреть почти в упор, что обычно невозможно днём, немыслимой красоты огромное светило? Когда кажется, что и любишь ты сейчас самоё солнце, а солнце встречно, не менее страстно и искренне любит тебя…

За такое можно, не торгуясь, полжизни отдать. Да чего уж мелочиться –всю жизнь до последней капли!

– Тёмушка… ты мой Бог! – Людмилу, откуда-то из-за темечка которой нежнейшие лучи восходящего солнца так фантастически озаряли прекрасно-блаженное лицо любимого, и впрямь посетило волшебное ощущение, что оплодотворяет её сейчас сам Господь. Это был верх наслаждения.

– Милка… счастье моё!.. – ничего похожего на подобные рассветы с Артёмом в его жизни ещё не приключалось. – Неужели это не сон?

– Наверное, сон, мой любимый. Ведь, так не бывает…

… Лёва всё же решил в милицию пока не сдаваться, отсрочив этот акт самонаказания хотя бы ненадолго, и сделать пусть жалкую, но добросовестную попытку упросить судьбу сжалиться над ним – развернув машину, он медленно тронулся назад: а вдруг?..

На подъезде к селу, проклинать которое будет, наверное, до скончания дней своих, Лёва не мог не обратить внимания на медленно, будто в раздумье или что-то выискивая, катившуюся ему навстречу массивную иномарку-внедорожник – вид легковой автотехники, излюбленный современными российскими бандитами. Не доехав до разминки с Лёвой, внедорожник остановился. Все четыре двери распахнулись, и наружу бойко повыпрыгивала целая бригада энергичных молодых мужчин в спортивных костюмах и модных нынче не только у спортсменов кроссовках. Открыли багажник…

Лёва обомлел: ну, вот сейчас и выгружать начнут! Господи, живых ли?

Медленно-медленно подъезжал он к месту остановки этих страшных людей, приготовившись увидеть ужасное. Сердце сжалось, ритм дыхания сбился как во время сильных физических перегрузок. И оружия, чёрт, никакого, как назло… перестрелял бы с ходу эту банду, а там…

Прости, Артём! Прости, Мила! Простите дурака Лёву родные и близкие покойных в худшем случае, и похищенных, истязаемых в лучшем, как бы жестоко это «в лучшем» ни звучало. О, только бы увидеть вас, ребятушки, живыми…

Поравнявшись со «спортсменами», выгружающими из багажника что-то вроде раскладных столика и стульев, разной наполненности полиэтиленовые пакеты, бумажные свёртки, консервные банки, бутылки, стаканы и тарелки, и не заметив в этой выгрузке ничего похожего на трупы или скрученных людей, Лёва, ещё ничего толком не осознав и не приняв никакого решения, машинально дал сначала газу, а затем резко по тормозам. Сдал назад, опять поравнявшись с местом разгрузки, которое на глазах превращалось в пункт обыкновенной дорожной трапезы. Приспустил боковое стекло. Некоторое время тупо смотрел на приступавших к завтраку. Решившись, вопреки обыкновению не совсем ловко выбрался из машины и медленно, на негнущихся ногах сделал шаг, другой. С трудом перебарывая парализующий страх и пытаясь хотя бы для виду сдерживать чувство слепящей ненависти, собрался задать для отвода глаз какой-нибудь безобидный вопрос вроде «сколько вёрст до ближайшей заправки?», а самому незаметно подглядеть, вдруг да Мила с Артёмом, бедняги, там, внутри бандитского джипа связанные по рукам и ногам и с залепленными скотчем ртами мучаются?

Но слова застряли в лёвином горле, и никак не хотели высвобождаться…

В этот момент один из молодчиков, прекративших жевать и с любопытством уставившихся на тормознувший, наконец, после некоторого дёрганья прямо напротив них «Мерседес» и странно-бессловесного его водителя с настороженным взглядом, неестественной «деревянной» походкой двигающегося в их сторону, на всякий случай демонстративно переложил из кармана в карман боевой револьвер «Бульдог» – точно такой же, как и те девятимиллиметровые калибром, иностранного производства, безотказные в работе и довольно дорогие, посильные к приобретению лишь бизнесменами и бандитами, имевшиеся в собственности у Артёма и Лёвы, что Лёва на этот раз забыл захватить в поездку из своего домашнего сейфа, где хранилось всё «табельное» оружие фирмы.

Лёва, речь которого за эти секунды так и не восстановилась, в испуге молча протянул в сторону сидящих растопыренную ладонь. Тот, с револьвером, не зная как реагировать на этот малопонятный жест, сунул руку обратно в тот самый карман, в который только что положил своё грозное оружие. В кармане тихо щёлкнуло – не иначе как взводимый курок дал о себе знать. Или это осечка при неудачном выстреле? А, может быть, всё же полноценный выстрел, так слабо слышимый Лёвой потому, что живая мишень в его лице уже мертва? Или – пока ещё не окончательно мертва, но вот-вот будет?..

Не дожидаясь второго возможного щелчка, который мог бы расставить всё на свои места, так и не успевший понять, жив он или мёртв, бывший доблестный военный водитель, шофёр первого класса Лев Скакунов упал в обморок.

… В страстных вскриках и сладостных стонах пережив пик небывалого восторга, Артём и Мила, вспомнив, что деловая встреча по месту командировки запланирована на самое начало рабочего дня, а ехать ещё не одну сотню километров, засобирались. А как хотелось, отдав природе в обмен на полученный только что экстаз уйму энергии, вздремнуть хоть немножечко здесь же, в стогу! Делать, однако, нечего, пора спускаться на землю. Во всех смыслах.

Прощай, сказка…

Спустились. А сказка и не думала уходить, всё так же продолжая очаровывать своей колдовской красотищей. Дух влюблённых захватило от счастливого изумления ничуть не слабее чем там, на вершине и стога, и блаженства. В большей