Конвергентная культура. Столкновение старых и новых медиа - Генри Дженкинс

type="note">[13]. Все эти форматы призваны развлекать Дженкинса и порою предлагать разные аспекты развития нарратива одного феномена культуры. Вы можете посмотреть эпизод «Звездных войн» по видеомагнитофону, поиграть в видеоигру, сделанную по мотивам «Звездных войн», или почитать комиксы про Бобу Фетта – и каждый раз узнавать о франшизе что-то новое.

Что ж, давайте посмотрим, что пишет британский урбанист Адам Гринфилд в своей книге «Радикальные технологии. Устройство повседневной жизни» спустя более чем десять лет после выхода «Конвергентной культуры»: «Очень быстро смартфон вытеснил бумбокс, кассетный и CD-плеер и радиоприемник – все портативные устройства, которыми мы пользовались для доступа к новостям и развлечениям»[14]. Более того, смартфон для многих из нас «…стал последним предметом, на который мы смотрим каждую ночь перед тем, как заснуть, и первым, за которым мы тянемся спросонья. Мы используем его, чтобы знакомиться с людьми, общаться, развлекаться и находить дорогу. С его помощью мы покупаем и продаем вещи. Мы полагаемся на то, что он зафиксирует места, в которых мы бываем, вещи, которые делаем, и людей, с которыми общаемся; мы рассчитываем на то, что он поможет нам убить время, заполнить установки и паузы, которые некогда занимали такую большую часть нашей жизни»[15].

Одним словом, теперь все то, что вы потребляли в разных форматах, часто уживается в одном маленьком черном (белом, золотом и т. д.) ящичке. Вы можете не соглашаться с Гринфилдом, особенно если до сих пор пользуетесь кнопочным телефоном, но при этом вам необязательно соглашаться и с Дженкинсом, который так безапелляционно утверждал, что в ближайшее время не возникнет единого медиума, способного разом заменить переплетение многочисленных проводов в его квартире. В любом случае мы должны понимать, что технологии сегодня являются такой же частью культуры, как и, собственно, сами продукты культуры. Технологии активно меняют наши повседневные практики, в том числе и потребление развлечений. Иными словами, черный ящик скорее появился, нежели наоборот. И так в концепции Дженкинса обстоит со всем.

Может быть, мы можем найти аргументы в пользу того, что тезисы Дженкинса актуальны, в основном тексте книги, то есть в том, что касается эмпирического материала. Помимо введения и заключения в «Конвергентной культуре» шесть глав. Две посвящены телевизионным американским шоу, которые, очевидно, сегодня никак не могут считаться актуальными. Еще одна глава посвящена франшизе «Матрица», которая также является феноменом первой половины прошлого десятилетия. Франшизы «Гарри Поттер» и «Звездные войны» как раз таки актуальны. Но не актуальны выводы, которые Дженкинс делает, обсуждая эти продукты. Так, фанатская культура «Гарри Поттера» претерпела колоссальные изменения, и теперь умозаключения об уже подросших поклонниках поттерианы совершенно точно должны быть пересмотрены. Читателям «Конвергентной культуры» очень интересно, что случилось с Хизер, которая «может писать», и вообще может ли, и если да, то пишет ли она до сих пор. Что касается «Звездных войн»… Дженкинс много энергии тратит на то, чтобы показать, какое великое значение фанатское сообщество имеет для развития франшизы, и усердно пытается доказать, что правообладатели «Звездных войн» были не против вступить в коллаборацию со зрителем. Но в итоге все мы знаем, чем закончился этот роман, в котором фанаты любили, а Джордж Лукас – позволял себя любить.

На момент написания книги Дженкинс, разумеется, был прав относительно фан-базы «Звездных войн». Сам Лукас, заигрывая с фанатами, заявлял: «После того как были выпущены „Звездные войны“, стало очевидно, что мое предание, как бы много фильмов ни потребовалось для его повествования, было лишь одним из тысяч, которые могли бы рассказать о персонажах, населяющих галактику. Но эти предания было суждено рассказать уже не мне. Вместо этого они будут рождаться в воображении других писателей, вдохновленных проблеском галактики, представленной в „Звездных войнах“. И сейчас было бы чудесно, если множество одаренных авторов вдруг дополнило Сагу новыми историями»[16]. Что ж, в апреле 2014 года компания «Lucasfilm» объявила, что в связи со съемками трилогии сиквелов так называемая «Расширенная Вселенная „Звездных войн“» (все материалы, то есть книги, комиксы, игры, телесериалы, игрушки и проч., кроме шести оригинальных фильмов Джорджа Лукаса) ныне признается неканоничной. Так, то, над чем фанаты так долго трудились и во что вкладывались, было уничтожено одним лишь заявлением, и целая «вселенная» превратилась во всего лишь «Легенды „Звездных войн“».

Одним словом, как бы фанаты ни «соучаствовали» в процессе создания объектов своего преклонения, владельцы франшизы могут моментально обесценить все их творчество, исключив его из канона, каковым оно могло считаться. Это, кстати, недостаток методологии и теории самого Дженкинса. Несмотря на то что он является защитником всех меньшинств, включая фанатов, все же он слишком любит капитализм, чтобы предлагать его критику. Он вообще не использует этого слова, что, с одной стороны, выгодно отличает его от левых критиков массовой культуры, с другой – делает его концепцию весьма уязвимой. Дженкинс критикует тех агентов медиаиндустрии, которые «используют тактику выжженной земли в отношении своих пользователей», объявляя фанатское творчество вне закона, и называет их «протекционистами», и всецело приветствует «коллаборационистов» – «прогрессивные» медиакомпании, приглашающие фанатов к соучастию[17]. Как бы банально это ни звучало, но участие фанатов снизу, когда они перестают быть «браконьерами» и вступают в союз с агентами капитала, на самом деле ничего не решает. Фанаты участвуют в конвергенции до тех пор, пока капитал позволяет это делать.

Шестая глава книги посвящена политике. Дженкинс и до того вступал на почву политической науки, но лишь как редактор сборника и соавтор вступительной статьи[18]. Здесь он пошел дальше. Дженкинс, можно сказать, выступает полноценным политическим теоретиком или, по крайней мере, (практическим) теоретиком демократии. И хотя он провозглашает очевидный тезис, с которым сложно спорить – массовая культура может оказаться максимально полезной (и даже уже оказалась) политической культуре, – аргументация этого тезиса сегодня может вызвать наибольшее количество вопросов. Дело даже не в том, что идеи Дженкинса относятся исключительно к американскому опыту, и не в том, что его эмпирический материал (президентская избирательная кампания 2004 году) максимально нерелевантен, а в том, что он слишком оптимистически и некритически смотрит на демократический процесс, в конце концов являя себя скорее дилетантом политического комментария, нежели профессионалом. Это наиболее спорный отрывок из книги. Однако почти все, что он говорит о политике, скорее ангажированная публицистика, замаскированная под «исследования», пускай и от весьма авторитетного ученого.

Итак, что касается политики, которую мы обещали обсудить в самом начале, в «Конвергентной культуре» Дженкинс предлагает пересмотреть несколько тезисов, ставших традиционными для политической