Проект "Вавилон" - Андреас Вильгельм

— Вы только подумайте о том, что город, который вы ищете, вне зависимости от того, что я лично думаю по этому поводу, для прочего мира остается не более, чем сказкой. Моя фирма — самая большая фармацевтическая компания в Южной Америке и одна из наиболее крупных в Европе отнюдь не потому, что мы гоняемся за сказкой. Мы быстры и высокотехнологичны. Именно поэтому мы находимся под постоянным пристальным контролем наших конкурентов. Я не могу позволить себе быть втянутым в проект, подобный вашему. Достаточно ничтожной сплетни — и последствия не заставят себя ждать, уж поверьте мне. Даже малейший слух может испортить наш имидж.

— Я понимаю… — Патрик выпустил в сторону небольшое облако дыма.

— Да и вы, не обижайтесь, не самый видный исследователь. Мы навели о вас справки. С вашими методами вас можно сравнить в лучшем случае с Индианой Джонсом. Доктор Джонс для бедных, хочу я добавить, особенно после скандала с «Организацией по изучению и освоению космического пространства». Покажите мне что-нибудь, что хоть отдаленно намекнуло бы мне на существование этого города, и тогда я первый встану на вашу сторону. А так… — Он с досадой развел руками и встал. — У меня встреча. Но кое-что в вас я все-таки ценю. Встретиться со мной в Альфаме — это стильно: трогательно и располагает к доверию. Я желаю вам удачи, сеньор Невро, кто знает, может быть, мы еще увидимся.

После тот как предприниматель ушел, Патрик не стал задерживаться в кафе. Правду говорят, что Марсьера-Боргес — акула в своем деле. Конечно, он высказал свое мнение, не особенно выбирая слова, но по сути был прав. Патрик решил вновь обратиться к португальцу, как только в его руках окажется что-то более убедительное, чем собственный энтузиазм.

Патрик расплатился и отправился к ближайшей автобусной остановке по переулочкам старого города. Он вернулся в квартиру, которую снял на пару месяцев, чтобы здесь, в Португалии, найти спонсоров для экспедиции в Южную Америку. Если нельзя было позволить себе поездку в Бразилию, то что могло быть ближе, чем встретиться с португальскими и бразильскими предпринимателями в Лиссабоне? Патрик надеялся заинтриговать их и привлечь к проекту в тропиках из-за их привязанности к этим землям. Было ли это действительно так — спорный вопрос. В Бразилии есть несколько крупных американских концернов, которые не только охотнее шли на подобные предложения, но и были намного лучше развиты, как технически, так и социально. Однако связываться с нефтяными концернами или другими международными корпорациями Патрику не хотелось из принципа. Может быть, дело было в идеализме. Конечно, фармацевтическая компания была не лучшим вариантом, но, по крайней мере, она была местной, да и сам он больше тяготел именно к ней.

Опустошив почтовый ящик, Патрик плюхнулся на диван. Отсюда ему открывался чудный вид на индустриальный квартал и на добрую дюжину строительных кранов. Это был не самый лучший район, да и квартира маленькая и запущенная. То, что старая газовая колонка в ванной комнате до сих пор работала, было на грани чуда и каждый раз заставляло Патрика трепетать. Но, с другой стороны, этот агрегат работал уже так долго, так с какой же стати ему взлетать на воздух именно сейчас?

Интересно, как много почты ежедневно приходило на имя Патрика — ведь он снял эту квартиру лишь на время, и немногие знали этот адрес. Правда, в большинстве своем почта состояла из флайеров, проспектов и тому подобной мелочи, что бросают в почтовые ящики. Но на этот раз пришло письмо, которое привлекло его внимание. Очевидно, оно было доставлено экспресс-почтой. Странно, что в получении не нужно было расписаться. На конверте стоял знак Организации Объединенных Наций, а вот отправитель указан не был. Внутри лежала записка с инструкцией, согласно которой Патрику нужно было пойти в представительство авиакомпании и забрать там билет на свое имя. Нужно было поторапливаться, потому что самолет вылетал в Женеву этим же вечером.

Глава 4

22 апреля, отель «Дю Лак», Женева.

Питер Лавелл успел опустошить вторую чашку чая, когда к нему подошел официант и сообщил, что только что к входу подъехала машина и ждет его.

Профессор взглянул на часы и удивился пунктуальности организаторов. За день до этого он в большой спешке покидал свои вещи в маленький чемоданчик и последовал загадочному и весьма официальному приглашению. В аэропорту в Женеве его имя объявили по громкой связи и у окошка информации передали конверт. И снова внутри он нашел записку, а вместе с ней бронь на номер в самом лучшем отеле вместе с магнитной картой, подтверждение столика в ресторане с видом на Женевское озеро и билет в театр. В письме было сказано, что за все уже заплачено, и просили быть на следующее утро в полной готовности ровно в 8.30.

Питер отодвинул чашку и вышел на улицу.

— Господин Питер Лавелл? — к нему подошел роскошно одетый мужчина в белых перчатках.

— Да, это я, — ответил он по-французски.

— Вы можете говорить по-немецки. Пожалуйста, следуйте за мной, я отвезу вас в здание Организации Объединенных Наций. Позвольте мне взять ваш багаж.

Водитель проводил профессора к черному «Мерседесу» с тонированными стеклами.

Женева была невероятно зеленым городом. Ее положение между озером и горами создавало особую атмосферу — уютную и в то же время фешенебельную. Вечером Питер отказался от похода в театр ради прогулки по берегу озера, где два часа наблюдал за лебедями и яхтами. Он казался сам себе немного замкнутым и одиноким, почти как в отпуске. Но потом вспомнил про все эти Нации и международные организации, про ЮНЕСКО, ВОЗ,[6] ООН, представленные здесь. Во многих местах в городе можно было увидеть ухоженные газоны и голубые застекленные небоскребы с флагштоками, камеры наблюдения и представителей службы безопасности.

Поездка оказалась не слишком долгой, и вскоре они остановились у эффектного офисного здания, такого же остекленного, как и все, что строилось здесь в последние десять-двадцать лет. Шофер затормозил прямо у входа, передал Питеру его вещи и проводил в здание через вращающуюся дверь. Тем временем машину отогнал другой мужчина, одетый точно так же, как и первый.

Питер вошел в высокий полупустой вестибюль из темного полированного камня. На входе водитель предъявил пропуск и получил такой же для профессора.

— Приколите его, пожалуйста, на нагрудный карман, — сказал он, а затем указал на арку, рядом с которой стояли два охранника. Это было очень похоже на металлоискатель, какие обычно стоят в аэропортах. — Идите по этому коридору к лифту номер четыре. Он доставит вас на двадцать третий этаж, где вас уже ждут. И хорошего дня, профессор Лавелл.

— Да, спасибо, и вам тоже.

Скептически оглядев детектор, Питер прошел мимо коренастых охранников. Дверь лифта уже была открыта. Пока профессор искал кнопки, двери закрылись, и лифт стремительно понесся ввысь. Он летел так быстро, что Питер даже испытал неприятное чувство в области желудка. Через считанные секунды лифт плавно затормозил, дверь отъехала в сторону, и молоденькая девушка попросила его проследовать за ней. Вместе они пошли по мягкому широкому темно-синему ковру просторного коридора. На стенах висели картины, кое-где встречались подсвеченные галогеновыми лампами скульптуры. В конце концов они пришли в своего рода фойе, где стояло несколько черных кожаных кресел и стеклянный столик на хромированных ножках.

— Пожалуйста, подождите здесь немного. Вам принести что-нибудь выпить?

Поблагодарив, профессор отказался и присел в кресло. Обстановка настраивала на очень серьезный лад. Тем не менее Питер не переставал задавать себе один и тот же вопрос: что же это все могло значить? Может, его доклады или книга сильно не понравились кому-то наделенному высокими полномочиями? Но это вряд ли вынудит его резко изменить свою точку зрения или заставит сильно волноваться. С другой стороны, его последние работы не были настолько провокационны. А может, ему хотели предложить почитать лекции, или попросить дать интервью, или, на худой конец, лично подискутировать? Питер очень сомневался, что кто-то из сотрудников ООН действительно мог понять и уж тем более оценить по существу значимость его работ. Как бы то ни было, но крайней мере он был одет соответственно обстановке. На нем был скромный костюм антрацитового цвета, который он заказал у одного портного в Италии, рубашка с воротником-стоечкой в тон костюму и черные ботинки. Галстуки Питер не выносил, ему всегда казалось, что они душат его, а кроме того, они выглядят чересчур бюрократично. Люди должны смотреть на его лицо, а не на галстук.

Напротив Профессора, по другую сторону стола, сидел мужчина, и Питер принялся рассматривать его. На вид его визави было немного за тридцать. Его старания одеться получше явно не удались. Трехдневная щетина была слишком длинной и выглядела неопрятно, галстук был заколот, а не завязан, ну а ботинки, хоть и были начищены, не выглядели новыми. На его загорелом лице было дружелюбное выражение. В поведении этого человека чувствовалось легкое неуважение ко всему. Взять хотя бы то, что, не найдя пепельницы, он все равно стал курить и стряхивать пепел в горшок напольного цветка.