Что такое потолки Армстронг. Как поменять фильтр воды... ('Сделай сам' №2∙2016) - Журнал «Сделай сам»

Экономика производства была довольно проста. Поступал заказ, мы брали аванс — 30 %, покупали на него материал. В себестоимости сруба треть приходится на лес, треть — на работу; остальное — налоги, инструмент, накладные. Рентабельность бизнеса — в районе 25 %. Обычно на строительстве дома занята одна бригада из 5–6 человек. Церковь могут рубить три бригады сразу. «Норвежка» и «канадка» в полтора раза дороже псевдорусской рубки.

Кадровый вопрос

Когда я начинал переговоры с норвежцами, многие знакомые считали долгом предупредить: «Не найдешь ты в глубинке работников. Водка и разгильдяйство угробят любой бизнес». Это оказалось неправдой, хотя кадровую проблему решить до конца так и не удалось.

Дело в менталитете русского человека. «Не моё же», — думает он, залезая грязными ногами на сруб перед отправкой заказчику.

Я это не сразу понял. Наш человек лучше всего работает в небольшой — на 5–6 человек — артели (бригаде) — все на виду. Артель работает сдельно, за качество отвечает репутацией. В рамках большого предприятия, сидя на зарплате, работник относится к делу куда хуже. Там где нет прямого контроля, любой плотник начинает упрощать процесс. А канадская и норвежская рубка не прощает ошибок.

Так что успех предприятия во многом зависит от того, насколько хорош бригадир, а при строительстве дома — еще и начальник производства, главный инженер проекта.

Я ЭТО НЕ СРАЗУ ПОНЯЛ. НАШ ЧЕЛОВЕК ЛУЧШЕ РАБОТАЕТ В НЕБОЛЬШОЙ — НА 5–6 ЧЕЛОВЕК — АРТЕЛИ (БРИГАДЕ) — ВСЕ НА ВИДУ. АРТЕЛЬ РАБОТАЕТ СДЕЛЬНО, ЗА КАЧЕСТВО ОТВЕЧАЕТ РЕПУТАЦИЕЙ.

Школа как бизнес

Школа плотников «Тайга» была придумана как площадка для подготовки кадров для собственного производства. Кроме того, это был имиджевый проект, работавший на узнаваемость бренда. Других подобных школ в стране мы не нашли, так что представлялись единственной.

Тем временем про нашу школу начали узнавать люди и компании со стороны — пошли звонки с просьбой пройти обучение. Поначалу я просто определял новичков в рабочие бригады подмастерьями, где они и набирались опыта.

В какой-то момент мой знакомый сказал: «Срубы все делают, а школы плотников ни у кого нет — вот на чем надо делать бизнес». Я подумал: а ведь и правда.

В полноценный бизнес-проект школа плотников превратилась в 2009 году. Основная сложность такого бизнеса — найти хороших инструкторов, учебных материалов по этой теме почти нет.

У наших инструкторов приезжали учиться люди со всей страны — от Сахалина до Мурманска, среди стажеров были прибалты, украинцы, белорусы. Не сказать, что поток был слишком бурным, но он был. В среднем, учебная группа состояла из 5–8 человек, максимально обучалось 16. Курс длился месяц, у меня была договоренность с общежитиями. У школы была отдельная площадка, где ученики занимались с инструктором. 90 % практики. 10 — теории. За этот месяц группа делала баню или беседку, на их продаже мы отбивали затраты на материал для обучения.

Жизнь показала, что лучше всего учить физически крепких молодых людей, женатых, с высокой мотивацией к строительству собственного жилья. Вовсе не обязательно, чтобы человек раньше умел владеть топором. Иногда это даже мешает.

За месяц, конечно, настоящим плотником не стать, но основы знаний получить можно. Мастерство приходите первым полностью сделанным домом. Человек, освоивший норвежскую рубку, может приступать к канадской. Русскую (хотя бы псевдо) рубку желательно тоже знать.

Типичными нашими клиентами были директора, желающие обучить персонал. За время работы школы мы выучили немало конкурентов собственному производству.

У «Тайги» был свой сайт. Соцсетями я начал заниматься только во время кризиса 2008 года и тогда только понял: надо было уходить в соцсети раньше. Это на сегодня самый действующий канал.

Эпидемия кризисов

Бум спроса на срубы пришелся на 2006–2008 годы. Я только и делал, что строил и учил плотников. Но этот бизнес имеет специфическое свойство: когда в экономике появляются признаки кризиса, заказы пропадают быстро и все сразу. Сколько продлится «межвременье», никто не знает.

В такие моменты приходится придумывать новые форматы.

Когда начал набирать обороты мировой кризис 2008 года, норвежцы свернули сотрудничество. Зато у нас появилась программа по строительству церквей. А в 2009 году я продал четыре франшизы по срубам — 100 тысяч руб. за кураторские услуги. Хотел войти в программу «Доступное жилье», но оказалось, в ней вообще нет деревянных домов. Тогда мы восстановились за полгода. Но кризис 2014–2015 голов — абсолютно другой природы: затяжной, непонятный Есть ощущение, что на нашем рынке выживут только компании, которые полностью ушли в «тень».

Когда рубль стат падать, мы обрадовались — решили, что открываются широкие ворота в Европу. Но вышло наоборот: зарубежные заказы перестали поступать совсем. Я думаю, сработал политический момент. Что касается российского покупателя, то он в кризисные моменты предпочитает переводить накопления в валюту и придерживать крупные покупки до падения цен.

На сегодняшний день деревянное домостроение не конкурентноспособно на строительном рынке, поэтому занимает очень узкую нишу. И будет занимать, потому что деревянный дом становится домом для богатых. Стоимость сруба составляет не больше 30 % стоимости дома, остальное — фундамент, крыша, монтаж, столярка, отделка. Так что если сруб стоит два миллиона, то дом — семь.

Что касается школы плотников, то теоретически она могла вырасти в небольшой спокойный бизнес с подсобным производством. Но вмешались обстоятельства. В 2013 году я решил построить свою гостиницу для учеников школы. Взял кредит в банке — и не просчитал риски. Кризис, санкции, валюта. Ушли чешские заказчики, банк закрыл линию, накинулись энергетики, налоговая. Я понял, что уже не хочу бороться за этот проект. Закрыл производство, оставил гостиницу банку и уехал в Нижний Новгород. От той, первой школы сегодня осталась малая часть. Мы продаем видеокурсы, проекты, пособия, плотницкий инструмент. Даем консультации по строительству деревянных домов. Предлагаем выездное обучение.