Жизнь Сурка Или Привет от Рогатого - Владимир Покровский

Василь Палыч, которому я в каждой жизни Сурка неизменно, но косвенно признавался в своей особенности, безуспешно добиваясь ответной реакции, при каждом моем пророчестве косился на меня, то весело, то удивительно мрачно. Остальные реагировали порой с восторгом, порой нейтрально (ну, подумаешь, предсказал, мы еще и не то видели!), но всегда с некоторой опаской. Учителя, исключая Василь Палыча, делали вид, что все нормально и вообще ничего не происходит, и они вообще ничего не слышали - уж что они между собой про меня жужжали, я так и не выяснил, да и не собирался никогда.

Один минус жизни Сурка - из-за Иришки мне ни разу не удалось влюбиться по малолетству. Романтические волнения пубертатного периода снизились до уровня обычного сексуального голода, правда, очень сильного. Я его без особых трудностей удовлетворял, причем начал я это делать намного раньше, чем в первой жизни. Чрезмерных ожиданий, свойственных подростковому возрасту, у меня, естественно, не было, я знал, чего от постели ждать.

Но за некоторыми исключениями типа только что описанного, жизнь несла меня по своему течению точно так же, как и в самый первый раз, до убийства. Изменить в ней что-нибудь кардинально было довольно трудно, требовались серьезные усилия, на которые я ленив. Да как бы вроде и ни к чему. Исключения составляли "точки бифуркации", то есть те моменты, когда от принятого решения или даже просто от какой-то мелочи типа порыва ветра или просто оброненной газеты зависит течение всей твоей будущей жизни. У меня, во всех моих без исключения жизнях Сурка, таких точек было на удивление мало. Скажем, в школьном периоде я их насчитал всего три, да и то насчет одной я по-настоящему не уверен. Тут, правда, следует уточнить, что моя жизнь вообще представляет собой исключение из правил, поэтому в качестве примера ее приводить нельзя. Но тем не менее, мы все с вами прекрасно отдаем себе отчет в том, что человеческая судьба быстро набирает инерцию и всяким неожиданностям, незапрограммированным поворотам мощно сопротивляется - я, конечно, не имею в виду упавший с неба кирпич, автокатастрофу или тому подобные инциденты. Вообще я заметил, что количество точек бифуркации зависит в первую очередь от характера человека и только во вторую - от высоты занимаемого ми положения. Насчет этих двух пунктов я мог бы говорить долго, но рассказ о другом.

Не знаю, стоит ли, но хочется рассказать об одной подробности, к теме имеющей непонятное отношение. Дело в том, что довольно скоро в школьных периодах моих жизней Сурка я начал заниматься тем, что позднее назвал шлифовкой поведения. Тут странная вещь - будучи совершенно взрослым, даже несколько умудренным мужиком в мальчишеском теле, я часто ловил себя на том, что совершаю дурацкие, совершенно мальчишеские поступки. Я, потаенно хихикая, подкладывал приятелям кнопки под задницы, дергал девчонок за косички, подставлял им подножки и вообще участвовал в великом множестве шалостей, которых взрослый человек ни за что бы себе не позволил. Возможно, мальчишка, тело которого я узурпировал (мое собственное, заметьте!), стучался наружу, пытался одолеть меня, но я не думаю. Думаю, что наоборот, во мне, как и во всяком другом, дремлет несмышленый человечишко нескольких лет от роду, а вся наша возрастная умудренность, весь наш так называемый жизненный опыт - ничто перед его неистовым желанием побыстрее все увидеть, все пощупать, все попробовать, увидеть все земли, отыскать все клады... Вся наша взрослость с этой точки зрения есть не что иное, как последовательная серия более или менее успешных попыток поглубже запрятать и без того глубоко запрятанные разочарования.

Так или иначе, но в первых классах я довольно много шалил и даже имел двойки за поведение. Но шлифовка этого самого поведения, которой я старательно занимался на протяжении то ли десяти, то ли пятнадцати жизней Сурка, касалась вовсе не моих шалостей, а мелких пакостей и даже микроподлостей, творимых мной время от времени по причинам, которых мое сознание отказывается не признать известными. Микроподлость - неправильный термин, как и микробеременность. Подлость есть подлость, и я за собой ее, к сожалению, признаю. Я просто имел в виду очень мелкие, почти незаметные глазу предательства. Они меня огорчали.

Было несколько таких моментов в школьном периоде моей самой первой жизни, и я их потом всегда стыдился. Удар исподтишка, мелкое воровство, совершенно ненужное и противоречащее вбитым в меня правилам, мелкая трусость, из-за которой я не защитил своего приятеля, которого били за то, что он еврей... Сюда же относились и мои конфликты с Грузинским, хотя здесь я не трусил, а просто спускал ему удары и оскорбления. Словом, набиралось штук пять-восемь поступков, которые я очень хотел исправить.

Исправить их оказалось очень легко и без особого урона для физиономии, если не считать удара в глаз от Шляпы (Витальки Шляпугина, который дружил с Грузином), - он бил на перемене Борю Зильберштейна, брата Нели Певзнер, за то, что тот еврей, и без предупреждения получил от меня по сусалам. Я был тогда разъярен, но не настолько. Опомнившись от изумления, Шляпа принялся было давать мне сдачи, успел поставить мне фонарь, но тут появился завуч, грозная и злобная Алевтина Сергеевна, которая и спасла меня от неминуемой экзекуции.

К моему удивлению, сразу же оказалось, что подобных, правда, более безобидных, пакостей я совершил куда больше, чем помнил. Я, например... впрочем это уже мое совсем личное дело. В общем, гадил. Мелочей набиралось множество, я не успевал их отслеживать, а, справившись с одной, тут же натыкался на другую. Я оказался совсем не таким хорошим человеком, как о себе думал. Иногда заусенцы, как я их называл, оказывались совсем новыми, их автором был уже не тот, довольно симпатичный, но одновременно и мерзопакостный пацан, которым я был в первую свою жизнь, а взрослый тридцатисемилетний мужик с репутацией до наивности честного, доброго, что называется, "хорошего" человека. На самом-то деле я хорошо понимал, что этим определениям отвечаю не полностью, но даже и в страшном сне я не мог вообразить себе, насколько не полностью.

Откуда что берется - на многие мои жизни Сурка я, человек по жизни бесхребетный, поставил себе главной целью на время школьного периода полностью отшлифовать свое поведение и, надо сказать, большого в этом прогресса достиг. У меня время было, не то что у вас, прочих. Я полностью избавился от приступов мелкой клептомании (о которой прежде даже совершенно не помнил), превратил боязливость в разумную осторожность и научился не медлить более секунды (это было самое сложное), прежде, чем вступиться за несправедливо обиженного; приступы скупости, всегда неожиданные и отнюдь не такие редкие, как мне до того мстилось, я почти полностью победил... словом, микроскелетов в моем школьном шкафу за те 10-15 жизней Сурка существенно поубавилось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});