Истина короля - Мария Сергеевна Руднева

них не пришло в голову откликнуться на мое объявление. Вы механик?

Он спросил без перехода, быстро, не давая гостье опомниться.

– Дочь механика и изобретателя, – кивнула мисс Эконит. – Я детства вожусь с механизмами.

– Что ж… – мягко улыбнулся мистер Мирт. – Почему-то именно так мне и показалось. Теперь хочу узнать следующее: вы слушали меня очень внимательно. Понимаете ли вы, что за открытие я несу в мир?

– О да! – горячо проговорила мисс Эконит. – Понимаю прекрасно. И если вы вдруг решите остановить свой выбор на мне – я буду счастлива быть первой женщиной, которая не просто поднимется в вагон и проедет по маршруту, но той, кто проведет поезд не только вокруг дворца Цикламенов… но и по всему маршруту до Эденесбурха!

– А в вас есть амбициозность! И мне это нравится.

– Мистер Мирт!

– Прошу, зовите меня Габриэль.

– Хорошо… Габриэль, послушайте, вы сказали, что никто из этих мужчин вас не порадовал. Так зачем вам мужчины? Я так же, как и они, умею водить кеб и управляться с лошадью. Я способна собрать часы или светильник. Мои руки не боятся ни ножей, ни отверток. И уж точно я не испугаюсь вашей паровой машины – потому что с тех пор, как я о ней услышала, я не могу мечтать ни о чем другом, кроме как стать ее водителем.

– А я не вижу причины вам отказать, – мистер Мирт заправил за ухо непослушную прядь волос.

– Правда?

Голос мисс Эконит звучал так неверяще-счастливо, что мистера Мирта захлестнула радость – просто от того, что это его решение вызвало такое выражение на ее прелестном лице. Впрочем, брать он ее собрался совершенно не за лицо.

Эконит.

Конечно.

Гилдерой Эконит, погибший три года назад.

Дочь Гилдероя Эконита – водитель паровой машины Габриэля Мирта. Это определенно достойно того, чтобы открыть новую страницу истории.

– В таком случае я сейчас отпущу остальных кандидатов, и мы с вами обсудим все детали, – быстро проговорил он, словно боялся, что девушка передумает. – Поуп, поухаживай за дамой.

Он быстро вышел за дверь, краем глаза отметив, что, когда каменная горгулья вошла в дверь с чайником в когтистых лапах, мисс Эконит даже не закричала.

Просто тихо осела в кресло, посмотрела на Поупа и проговорила:

– Пожалуйста, с молоком и сахаром. Две ложки с горкой.

Я точно в ней не ошибся, подумал мистер Мирт и счастливо зажмурился.

Определенно, эта девушка сулит ему удачу.

Из дневника Джеймса Блюбелла

Хань, июль, 18** год

…будь я проклят, если не исполню своего предназначения сейчас. Иначе я никогда не достигну цели. Я перестану считать самого себя человеком чести, если хоть что-то заставит меня отступить от задуманного.

Слишком долго я жил, скрываясь.

Мои покойные отец и матушка, несомненно, только обрадовались бы, узнав, что я жив. Но за каждым месяцем жизни в изгнании стоят муки совести. Как могу я, после того как поступили со всеми нами, просто отсиживаться в безопасности? Я должен что-то сделать. Я должен наказать захватчиков.

И вернуть себе трон.

Меня ведет только чувство справедливости. Я стараюсь не для себя. Я хочу, чтобы были наказаны злодеи, сотворившие такое с невинными людьми – с моей семьей, с моими братьями и сестрой, с родителями и всеми нашими родственниками.

Пусть мои родители гордились бы мной и так – я не могу испытывать ничего, кроме стыда, за то, что до сих пор жив и ничего не предпринял, ничего не сделал с этим даром судьбы.

Ведь жизнь дана мне не просто так…

Уже шесть лет, как я скрываюсь в Хань.

За эти шесть лет я прошел через несколько войн, но так и не приблизился к своей главной цели. Я на хорошем счету у императора, но у себя на родине я считаюсь мертвым. Могу ли я смириться с этим? Нет.

Кровь Блюбеллов кипит во мне и взывает о мщении.

Я ведь единственный, кто остался.

Я прошел столько сражений без единого ранения, что у меня не осталось сомнений – это фаэ берегут меня, даже в изгнании фаэ ждут, что я вернусь и возьму свое.

У тех, кто занял мое законное место, нет и капли крови фаэ в жилах, но они считают, что могут диктовать свои условия по праву сильных.

О нет.

Ничего они не могут, и я это докажу.

Завтра утром корабль отправится в Лунден-бурх.

Я ступлю на его палубу, и в этот миг вспыхнут и сгорят до горстки пепла все мосты, которые только остаются за моей спиной. Все распоряжения отданы. Император прикипел ко мне как к сыну и с тяжелым сердцем отпустил, но и он понимает, что власти надо мной не имеет.

Никто не может удержать меня на моем пути мести и крови. Никто.

Я буду осторожен.

Буду действовать с оглядкой, сдерживать свой нрав и делать все аккуратно. Нельзя позволить чувствам взять верх надо мной – мне предстоит обуздать их, чтобы добиться своей цели.

Скоро весь мир услышит обо мне.

Это будет очень, очень громко.

Глава 2

Бей или беги

– Ну кого еще принесло? – ворчливо спросил Джон Ортанс, выбираясь из мастерской.

Выход оказался намертво перегороженным сваленными в кучу листами железа. Ортансу пришлось изогнуться и в два гигантских шага преодолеть препятствие, о котором он успел совершенно позабыть.

Впрочем, стоило ему увидеть гостя, и груда железа вместе с прочими делами отошла на второй план.

– Снова барахлит? – сочувственно спросил он.

Гость кивнул.

Он сидел на диване, скромно сложив руки на груди. Как и все ханьцы, он отличался небольшим ростом и способностью занимать мало места. Ни механическая рука, ни пластина, закрывающая искуственный глаз и половину головы, не могли повлиять на способность казаться незаметным.

Однако Ортанс его замечал. Еще как замечал, ведь именно ему приходилось раз за разом исправлять несовершенства механических протезов.

– Что произошло? – требовательно спросил он, останавливаясь перед ним. – Цзиянь?

– Упал, – кротко ответил Юй Цзиянь, не поднимая глаз.

Ортанс нахмурился. Знал он, как иной раз Цзиянь «падал». Равно как и знал отношение лунденбурхцев к ханьским выходцам.

Широко распространялось мнение, что ханьцам не место на священной земле фаэ. Парламент только разжигал ненависть между народами, никак не пытаясь исправить ситуацию. А все потому, что император Хань пытался предоставить убежище королевской семье.

Теперь ненависть распространялась на всех