Вальс на свободу (СИ) - Белова Полина

Наташа замерла с юбкой в руках, уставившись в окно. Сегодня тепло и солнечно. Май в этом году балует по-летнему жаркой погодой. Можно обойтись без колгот. Вспомнилась лужа, рваные колготки, бег по аллее, как кололо в боку, жесткий захват на предплечье, и «пожалуйста, не надо больше!». Наташа посмотрела на то место, где её руку крепко сжимали сильные пальцы Бориса. Заметила несколько небольших синяков. Осторожно коснулась, нажала — больно.

Настроения наряжаться, как-то покрасивее убрать волосы не было абсолютно. Желание нравиться Борису исчезло совершенно. Наташа стянула волосы в хвост первой попавшейся под руку резинкой. Краситься и вовсе не стала.

Её головокружительная любовь к взрослому прекрасному богатому принцу, разъезжающему на белом мерседесе, проживающему в шикарном четырёхэтажном особняке со слугами, сдулась, как воздушный шарик.

Как же сильно она ошибалась! «Как со мной такое случилось? Что меня к нему притянуло? Я же никогда не была меркантильной? Почему я так быстро сошлась с ним? Неужели я, как многие девушки, оказавшиеся в подобных условиях, повелась на богатство мужчины? На его уверенность в себе? Думала, что с ним проживу жизнь, как за каменной стеной?», — терзалась Наташа в размышлениях.

Только, так получается, что теперь именно Борис стал самым большим её страхом. «За какую стену прятаться от него?» — задавала себе вопрос Наташа, не переставая, обдумывать сложившуюся ситуацию, собирая сумку на занятия.

Открыла дверь своей комнаты и сразу захлопнула, услышав звук пылесоса. В коридоре работала горничная.

Из-за него она чувствует себя униженной и опозоренной перед всеми обитателями особняка!

Невыносимо стыдно выходить из комнаты! Ей так отчаянно не хочется никого видеть, особенно Бориса. Но нужно сегодня быть на занятиях. Приближается зачётная неделя.

Сделала над собой усилие и ступила в коридор. Горничная работала с пылесосом в противоположной от лестницы стороне и даже не оглянулась на Наташу. Но у неё появилось стойкое ощущение, что за ней наблюдают.

Она уже была в холле и, взявшись за ручку двери, собиралась выскользнуть на улицу, когда старшая экономка, как обычно, без личностного обращения, окликнула её:

— Хозяин ждёт Вас в столовой.

«Как всегда, ни имени не назвала, ни приветствия», — про себя отметила Наташа и нерешительно замерла в метре от спасительной двери.

Внутри всё переворачивалось, так ей не хотелось идти в столовую, до боли.

«Может, открыть входную дверь и побежать?» — вопреки этой мысли, она со страшным нежеланием повернула обратно, понимая, как глупо будет выглядеть её попытка побега.

Борис сидел во главе стола, как обычно, когда они кушали вместе. При появлении Наташи, он поднялся и отставил для неё стул справа от себя.

Наташа сбилась с шага, когда заметила на сиденье маленькую квадратную подушечку.

Эта подушка, словно бы, нанесла ей новый, сокрушительный удар, такой, что перехватило горло.

«Значит, вчера лупил, а сегодня позаботился, чтобы не так больно было сидеть!», — горько подумалось девушке.

Это показалось ей моральным издевательством. Возникшая в этот момент, ненависть заклубилась в горле чёрной удушливой волной, она надавила изнутри на барабанные перепонки до шума в ушах.

Наташа не расслышала слова утреннего приветствия Бориса, и, конечно, сама даже не подумала отвечать ему. Молча села на предложенное место, и застыла, низко опустив голову.

Она не видела, как внимательно Борис рассматривал её, оценивая общее состояние по внешнему виду и походке. Он вздохнул с облегчением, когда отметил, что Наташа двигалась без таких признаков, которые свидетельствовали бы о том, что она испытывает хоть малейшую боль.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец, пробился в её голову первый звук.

Она нервно дёрнула плечами вместо ответа.

Борис сегодня ожидал от Наташи раскаяния и робких виноватых взглядов, и был готов полностью простить ей вчерашнее, проявить мягкость и нежность по отношению к провинившейся девочке, и, наконец, пожалеть и приласкать её после перенесённой порки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Однако, поведение самки, свидетельствовало о том, что она не осознала свою вину и не приняла наказание, что вызвало его раздражение.

— Возможно, тебе лучше сегодня остаться дома, — задумчиво произнёс он, решая, как поступить с ней теперь.

Наташа ошибочно приняла его задумчивый тон за сочувствующий, и от этой ненужной ей, оскорбительной жалости, она, вдруг, заговорила.

Её душа в этот момент, словно, под завязку переполнилась негативом, гневом, обидой. Слова полились из неё рваным потоком, будто, выплескиваясь через край.

— Нет. Я пойду на занятия. И больше не вернусь сюда. Можешь прислать мои вещи к квартирной хозяйке, от которой зимой забирал меня? Если, вдруг, моя бывшая комната у неё сейчас занята, уверена, что она всё равно ненадолго приютит меня в своей. Мы с тобой расстаёмся.

Вошли две служанки с подносами и, быстро поставив блюда на стол, покинули столовую. Борис, не спеша, что-то положил ей на тарелку. Однако, Наташа и не думала начинать есть. Ей хотелось поскорее уйти. Убраться навсегда из этого дома и больше никогда не видеть Бориса и постараться, если не забыть — это невозможно — то, хотя бы оставить их короткие отношения позади.

— Вижу, ты, вместо того, чтобы искренне раскаяться в своём вчерашнем поведении, сделала неправильные выводы после наказания. Возможно, я был слишком мягок с тобой, — недобро протянул Борис.

Наташа от такого заявления на несколько секунд потеряла дар речи. Липкий страх прогнал всякое желание продолжать говорить. Испуганный взгляд сам метнулся к пряжке ремня на поясе Бориса.

— Я сразу не мог определиться, позволять ли тебе и дальше учиться в университете. Ты в любом случае работать не будешь, Наташа. Кажется, сегодня ты помогла мне принять решение. Не хочешь есть, ступай в свою комнату. Ты никуда не пойдёшь. Территория моего участка достаточно большая, найдёшь, где прогуляться, если надоест сидеть в доме. За ворота, девочка моя, ты не выйдешь без разрешения. И хорошо подумай о своём дальнейшем поведении, — закончил он холодно и относительно спокойно, хотя внутренне кипел от раздражения.

— Но, ты не можешь… Я свободный человек! Ты мне никто! — прошептала девушка еле слышно.

— И, тем не менее, именно я буду решать, где ты будешь жить, станешь ли учиться дальше, и как именно ты будешь содержаться, исходя из твоего поведения. Марш к себе, пока я снова не взял в руки ремень! Ишь ты! Расстаться она решила, — раздражённо, не сдержался и всё же рявкнул Борис.

Она резко вскочила и выбежала из столовой, стукнув по лбу распахнувшейся дверью любопытную горничную, которая явно подслушивала. Наташа взлетела на второй этаж, в свою комнату, и нырнула с головой под одеяло прямо в одежде.

Здесь, в тёмном, душном коконе к ней, наконец, пришло осознание её истинного положения.

Борис… он тиран! Самодур! Богатый деспот! А она, отнюдь, не любимая, не Золушка, и даже не любовница! Она — его пленница! Какой кошмаааар!

Девушка в отчаянии стала перебирать варианты своих дальнейших действий.

Сбежать? Можно, конечно. Но куда? Он богат и влиятелен. Вон, вчера говорил про военных, ориентировки… Найдёт, вернёт и, вообще, запрёт её в подвале каком-нибудь. Да ещё, вдруг, снова отлупит?

Сбежать и вернуться в свой город, к родителям? Может они смогут её защитить? Рассказать им, что стала любовницей богатого мужчины и теперь хочет уйти от него, а он не отпускает?

О, Боже! Да, мама первая потребует остаться с Борисом, жить с ним и постараться склонить к браку, раз отдалась ему сама, добровольно.

А папа ещё неизвестно, что скажет, если узнает, что она стала жить с мужчиной до свадьбы.

У её родителей старомодные взгляды на брак, и на то, каким должно быть поведение порядочной девушки. Нет, они не помогут.

Наташа нервно вертелась в постели пока не обдумала всё. Она быстро поняла: чтобы обошлось без проблем, Борис сам должен позволить ей уйти от него. Но, пока что, он явно не собирался делать этого. Значит, Наташе остаётся только терпеть и ждать, пока он отпустит.