Тень императора - Александр Матюхин

Шмат обернулся к Императору, глаза его были большие, особенно белые в сумраке:

— Допросить?

— Допроси, — кивнул Император.

И Шмат попытался допросить. Он подошел к лежащему, взял его могучими руками за плечи и встряхнул с такой силой, что шея безумца, казалось, должна была переломиться, как у цыпленка. Но не переломилась. Безумец расхохотался и плюнул Шмату в лицо, а затем с необыкновенной ловкостью вдруг выгнулся, по-змеиному вывернулся, встал на руки и вдруг, перекувырнувшись, ударил Шмата пяткой по лицу. Раздалось звонкое, увесистое «Бац», Шмат кувыркнулся спиной назад и шлепнулся задом на землю. И сразу же, словно по команде, засвистели стрелы. Я обернулся, но было уже слишком поздно — мой крик ничего бы не изменил. Перепуганные люди стреляли в безумцев, тратили стрелы, которые большей частью улетали в никуда.

— Нет! Не стрелять! Стойте! — дико закричал Император, хватаясь за голову, развернул лошадь, замахал руками, но поделать уже ничего не мог.

Упал безумец с рубашкой в руках. Рухнул, пробитый стрелами в шею и грудь тот, который держал шапку. Улыбающиеся безумцы, не успевшие или не сумевшие подняться с заледенелой мостовой, так там и остались, раскинув руки, склонив головы, устремив мертвый взгляд в темное небо. И только безумные улыбки не сходили с их лиц, словно мертвые знали, что ждет нас впереди.

Впрочем, они не могли не знать…

Все кончилось быстро. На самом деле не прошло и нескольких минут, хотя стреляли по уже мертвым телам, пока не поднялся Шмат и не начал орать. Потом остановились. Я видел лица людей, видел страх, скользивший в глазах, в дрожащих губах, в движениях. По толпе пронесся ропот:

— Куда мы угодили?..

— А что если это только начало?

— Вдруг безумцев много, и они нападут на нас с наступлением темноты?

— Помните, как было в том городе? Они выбегали из всех домов с факелами! Они же умеют жечь факелы и стрелять из лука!..

Наконец, прозвучало предположение, о котором думал и я:

— А если это ловушка Ловкача? Вдруг он затаился где-нибудь и ждет, когда мы подойдем ближе?

Но Император оборвал ропот мощно, на одном вздохе:

— Молчать! Я сказал, заткнуться всем и слушать меня! Посмотрите, что вы сделали! Что натворили из-за своей трусости! Вы убили тех, кто мог указать нам путь. Вы оборвали нить, тянувшуюся к Ловкачу.

Ропот мгновенно стих, и люди стали слушать Императора. И я стал слушать, затаив дыхание, запоминал каждое слово.

— Если вы хотите выжить! Если вы хотите достичь чего-то! И если вы хотите отомстить тому, кто уничтожил ваших жен, мужей, детей, родственников, то вы должны, прежде всего, слушаться меня! Я — ваш Император, я тот, кто думает и заботится о вас. А если вы будете совершать столь бессмысленные поступки, выбросив из головы мысли, то уничтожите себя, подобно стаду баранов, несущихся в пропасть! Вы должны прежде всего думать! Думать, а не стрелять и кричать, словно вам в зад засунули осиновый кол!

— Слышали, что говорит Император? — подхватил Шмат, все еще потирающий спину. На его левой щеке растеклось огромное темно-фиолетовое пятно от удара, глаз слегка заплыл, — ну-ка все хором — виват Императору!

И люди подхватили этот крик, крик в мертвом городе, в тишине, которую не нарушали даже вороны. Птицы, похоже, вообще боялись приближаться к земле, кружили где-то над нашими головами, похожие на темные размытые кляксы на грубой бумаге.

— Виват Императору! — кричали люди, и я кричал вместе с ними.

Виват! Виват! Виват!

***

Император прав.

Он молод, неопытен, ему довелось править не больше недели, но он прав. Потому что в нем течет кровь предков, и мысли его переплетены с мыслями прошлых Императоров, которые не одну сотню лет правили Империей… Как можно предположить, что Император ошибается?..

Только крохотная мыслишка, подобная червяку в нежной мякоти спелого яблока… а если Император обезумел, то он верит в то, что говорит… ложь, подтвержденная безумием, становится правдой… он не ошибается, да, но он может думать неверно… не так… допустимо ли?..

Мой рот открывался, до боли в челюсти, я орал «Виват» до тех пор, пока не заткнулись все остальные, а когда замолчал, обнаружил свои пальцы на крестике, сжимающие с такой силой, что, казалось, никто в мире не способен разжать их.

— Мы найдем других безумцев и заставим их привести нас к Ловкачу! — крикнул Император, развернул коня и поскакал по мостовой, мимо тел убитых, смотрящих мертвыми глазами в черное небо без звезд.

Как давно на небе не было звезд… и только полная луна выкатилась-таки над крышами домов, освещая путь. Люди завозились, зажгли первые факелы, отражающиеся от осколков уцелевших окон. Мы двинулись вперед. Куда? Не знаю. Да и никто не знал. Кроме Императора.

В полной тишине, в темноте, окутавшей пеленой, мы шли по пустым улицам, прислушивались к звукам ночной жизни, той, что осталась в городе. А осталось, к слову сказать, немного. Метнулась из темноты серая кошка, выскочила на пятачок света, замерла и ускользнула неслышно в какой-то черный проулок. Откуда-то донесся пронзительный, разрывающий тишину, полный боли и тоски вой — так воют преданные псы, потерявшие хозяина. Сколько их здесь осталось, псов, кошек, другой живности, погибающей от холода и голода? А сколько людей? Тех, кого не тронуло безумие Ловкача? Да и остались ли они вообще?

Месяц назад мы проезжали небольшой город, название которого никто не знал. На центральной площади города, которая, судя по всему, была еще и большим базаром, суетились люди. Они складывали трупы безумцев и сжигали их. Эти люди тоже сошли с ума, но они не были безумцами Ловкача. Они не реагировали на нас, взгляды их были пусты, а из уголков губ текла слюна. Они тащили трупы за ноги, за руки, кидали их один на другого, и поджигали. А потом смотрели на черный дым и улыбались. Можно ли было считать их живыми? Наверное, нет.

Задумавшись, я чуть не столкнулся с конем Императора, который замер на дороге.

Шмат, ехавший рядом, чертыхнулся в полголоса, спросил:

— Что там, господин?

— Езжай и проверь, — был ответ.

Шмат тронул коня, выехал вперед на несколько метров, и остановился:

— Кто-нибудь с факелом, подойдите!

От отряда отделилась фигурка на небольшом, исхудалом кливе — северном коне, покрытом шерстью не хуже бурого медведя — направилась к Шмату, освещая путь факелом на вытянутой руке.

Пятно света переместилось вперед. Я сощурился, разглядывая то, что насторожило Императора, а когда увидел, не смог удержать слабого вскрика.

Страшное зрелище! Воистину чудовищное!

Наш маленький отряд добрался до центральной площади Шотограда. Я видел ее на картинах и в летописях, изображенной великими художниками Империи. Площадь Шотограда — это ее визитная карточка. Многие стремились посетить Шотоград только для того, что бы побывать на центральной площади. В центре ее высился гигантский шпиль, такой высоты, что конец его достигал облаков, и сделан он был из небесного материала, именуемого в народе — оста. Материал этот можно было извлекать только из прибывших с неба камней — небесных странников, которые в старые времена частенько обрушивались на города Империи. Сейчас же осту не найти, потому что небесные странники прекратили свое путешествие по вселенной, или обратили свой взор на какие-нибудь другие миры…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});