Большие бульвары - Тони Бэар

4

Сделать женщин нечеловечески красивыми или пугающе человечными

После визита к Беттине Дория, воспользовавшись отсутствием Фреда, который, как она знала, был в своей мастерской, навестила прежнюю квартиру на бульваре Сен-Мартен, чтобы забрать свои вещи. Послеполуденное осеннее солнце косыми лучами било в эркерное окно гостиной. Низкий столик был не убран после завтрака Фреда. Дория с удовольствием отметила, что на столе одна чашка и одна тарелка. Она направилась в спальню. Незастланная постель со скрученным одеялом свидетельствовала о беспокойной ночи. Дория растянулась на белой простыне, думая, какое лицо будет у Фреда, если он вернется и застанет ее здесь уснувшей. Тяжелый камень лег на сердце, горло больно сдавило: она уже скучала по нему… Никогда больше она не ляжет спать в эту постель, никогда не проснется, чувствуя обращенный на нее взгляд Фреда. Нет, она уже на него не сердилась. Просто ей хотелось, чтобы все это продлилось хоть чуть-чуть подольше.

Фредерик Дени любил женщин, всех женщин. Ограничиться близким общением только с одной из них казалось ему невыносимым и даже обидным. Дория не знала, какие личные проблемы, какие комплексы или какие раны породили в нем эту неутолимую жажду женского общества. Но этот изъян был во Фреде заметен, уже когда она его встретила. Она вступила в эти отношения, будучи вполне осведомленной.

А все оттого, что Фред был намного интереснее, чем средний мужчина! Не писаный красавец, нет, тут совсем другое… У него было потрясающее чувство юмора. Он умел видеть забавные моменты и не зло над ними посмеяться. Он был талантлив. Он умел понять и ухватить суть человека одним щелчком камеры, чтобы потом она раскрылась в миллионах пикселей на его фотографиях. Он знал, как сделать женщин нечеловечески красивыми или пугающе человечными, и чувствовал душу человека. Дория успела немало узнать об этом. Фред столько «обстреливал» ее своим фотоаппаратом, что она открыла в себе и незнакомые доселе лица, и странные выражения, унаследованные от матери, и тайные оттенки уязвимости, и неожиданные приливы чувственности…

Фред в основном работал с профессиональными фотомоделями для женских журналов. Но он любил находить красоту и на улице. Его фотоаппарат и ясный взгляд за круглыми очками без труда находили отклик в женских сердцах. О да, у Дории частенько был повод для ревности.

Фредерик был любопытным, Фредерик был страстным, Фредерик был – и этого у него не отнимешь – хорошим любовником. При этой мысли, которая очень скоро породила мучительные сомнения, Дория встала с кровати. Все, ее время рядом с этим мужчиной закончилось, пора уйти и начать новую жизнь. Она занялась сбором вещей, которых оказалось не так уж и много. В любви Дория была кочевницей.

После своего первого разрыва она вернулась жить к маме.

После второго сняла квартирку вместе с Беттиной.

После третьего ушла к отцу, благо он согласился ее приютить…

Дория быстро набила чемодан одеждой, косметикой и обувью. Чтобы собрать разбросанные книги, папки, фотографии, несколько любимых безделушек (в том числе куклу Барби с пожеванными ногами, которую отец подарил ей на ее четвертый день рождения), много времени не потребовалось. Наконец Дория пристроила свой ноутбук и свой айпад среди свитеров, закрыла крышку и с трудом застегнула чемодан, думая, как приятно было бы когда-нибудь распаковать свои вещи окончательно…

5

Прелюдия к «Травиате» зазвучала в вечернем воздухе

Уже вечерело, когда Дория вернулась на бульвар Монмартр, таща за собой чемодан на колесиках, тяжелый, как сама судьба. Во дворе царило необычное оживление. Везде светились разноцветные фонарики.

Розовый фасад бутика «О май год!» в глубине двора был ярко освещен, и по неровным булыжникам разгуливали с десяток девушек с фужерами шампанского в руках. На крыльце Дория встретила консьержку Миру. Она стояла перед дверью своей комнатки, наблюдала за всеобщим весельем и ворчала:

– Ну вот, теперь еще аперитивы… Уж я бы вас разогнала! Ты только посмотри, какой бардак!

– Добрый вечер, Мира! Что случилось?

– Второй четверг месяца. Мануэла устроила распродажу своих штучек! Ты, стало быть, надолго? – спросила она, покосившись на чемодан Дории.

– Да, приехала погостить у папы и Симона. Расскажи, кто такая Мануэла. Я это имя уже вчера слышала.

– Год назад, когда в нашем дворе закрылась мастерская стекольщика, Мануэла взяла помещение в аренду под свою лавочку. Она-то ее зовет «дворец женских удовольствий», а тебе я скажу, что это самый натуральный секс-шоп. Раз в месяц она приглашает к себе всяких там дамочек и за бутылочкой шампанского продает им свой товар…

Дория не без интереса слушала об этом нововведении в отцовском дворе, несомненно, сулившем немало развлечений. Во время разговора с Мирой она видела, как все новые и новые девушки приходили по двое или по трое: магазин сексуальных игрушек они посещали с такой же непринужденностью, как салон красоты.

С крыльца было видно не все, что происходило во дворе, но, похоже, там собралась целая толпа. Дория удивилась, как немногочисленной, казалось бы, женской компании удалось поднять такой шум. Мира продолжала разглагольствовать об этих новомодных рекламных акциях, как вдруг перед ними выросла женщина с длинными черными волосами:

– Мира, извините, что беспокою вас, но с этим надо что-то делать! Карим открыл дверь своей кухни, и из его ресторана во двор выполз какой-то сброд. И вы только подумайте – они пристают к моим клиенткам! Это просто отвратительно!

Мира смерила ее взглядом, даже не пытаясь скрыть свое раздражение:

– Я тут ничего не могу поделать, Мануэла. Двор ведь общий! Если я запрещу открывать дверь во двор кому-то, то придется запретить и всем остальным… И может быть, в итоге так и получится. А потом, вы же видите, что я с дочкой Макса разговариваю!

Мануэла смерила Дорию любопытным взглядом:

– Никогда бы не подумала, что у Макса есть дочь.

– А я вот в курсе, что у него их даже две, – процедила Мира сквозь зубы.

Она повернулась к ним спиной и захлопнула за собой дверь. И почти сразу же прелюдия к «Травиате» зазвучала в вечернем воздухе, придавая атмосфере некую барочность и фривольность. Дория осталась наедине с Мануэлой. Владелица «О май год!» вся дрожала от еле сдерживаемой ярости. Она адресовала Дории улыбку, которую та определила про себя как коммерческую:

– Присоединяйтесь к нам! Вот увидите, все очень мило и позитивно.

Любопытство Дории было подогрето достаточно, чтобы она не заставила себя просить. Дория обещала спуститься через несколько минут, когда занесет чемодан в квартиру.

– Оставьте его у Миры, потом возьмете! – Мануэла мило улыбнулась.

Пару минут спустя Дория с фужером шампанского наблюдала за девушками, которые решились выбраться на этот фривольный аперитив после рабочего дня. Девушкам было лет тридцать, чуть больше, чуть меньше, и выглядели они не столько развязно, сколько решительно. Со спокойной уверенностью они демонстрировали, что вовсе не постыдно покупать дополнительное удовольствие в виде игрушек из латекса или металла. Дория заметила, что во дворе они не одни. Несколько представителей мужского пола, привлеченных этим чудесным притоком молодых женщин – к тому же открыто заинтересованных в сексуальных радостях, – пробрались сюда исподтишка, несмотря на заботливо расставленные Мануэлой ярко-розовые плакаты с блестящими надписями: «Только для девочек», «Мальчики, идите домой». Может быть, все дело было в аромате запретности? Несмотря на то что погода этим ноябрьским вечером стояла промозглая – да что там, мороз, да и только, – разыгрывающаяся во дворе сцена казалась удивительно теплой. Из приоткрытого окна Миры лилась ария Виолетты, пузырьки шампанского согревали тело и душу. Женщины пришли сюда развлечься. В мерцающем свете фонариков они чувствовали себя красивыми, да и желанными тоже, ведь мужчины осмелились нарушить запрет хозяйки заведения, чтобы с ними встретиться.

С высоты трех ступенек, ведущих к входу в магазинчик, Мануэла краешком глаза присматривала за собравшимися, болтая с клиенткой. Она одаривала всех своей коммерческой улыбкой, плавным движением проводя рукой по длинным черным волосам, но, судя по тому, как раздувались ее ноздри, Дория догадалась, что она все еще была в ярости. Она издалека улыбнулась и отсалютовала хозяйке фужером. Мануэла в ответ помахала ей рукой. Дория сделала глоток шампанского и удовлетворенно вздохнула. Впервые за эти сутки она чувствовала себя хорошо. Узел, сжимавший ее горло, немного ослаб. Она прислонилась к стене и улыбнулась сама себе, глядя на зажигающиеся на небе звезды.

– Мадемуазель, держу пари, что вы упали с небес!

– Простите…

– Вы так похожи на ангела!

Он стоял перед ней – обворожительный, в лихо заломленной фетровой шляпе. Она узнала Сашу, того парня, который утром, словно мартовский кот, улепетывал с шестого этажа. Вблизи он был так же чертовски мил, как и издали. Дория была отнюдь не из тех девушек, которые отшивают заинтересовавшегося ими красавчика. О, нет! Она внимательно оглядела представшие ее взору белоснежные зубы, ласковый взгляд из-под длинных ресниц, губы, м-м-м… мужественные, красиво вылепленные губы.