Мои истоки. Часть 1 - Людмила Старшинова

Вот, и – Сочельник, а на завтра Рождество. Иначе, чем в доме Лукерьюшки отмечался этот день и сам праздник Рождества в общине. Было всё скромнее никакой помпезности, но с великим чувством праздника в душах. Сожалел Димитрий, что не может, как обычно, побаловать братьёв подарками. Славно отпраздновали Праздник. И прихожан собралось много и служба прошла на диво скоро и споро. Начались Святки с широкими гуляньями в Москве. Однако гулянья мало коснулись общины. Такой размах гуляний Димитрий видел впервые. Всё его забавляло, но участвовать в гуляньях он остерегался. Как посмотрит на это Макарий? Вдруг, осудит, а то и в деревню прогонит. А этого парень не хотел. Издали посматривал на все развлечения, и всё думал, и прикидывал, как бы увидеться с Лушенькой ненаглядной.

Наконец, наступил Сочельник перед Крещением. Трудный выдался денёк. От вёдер с водой у Димушки ныла спина. Быстрей бы купанье, тогда и отпустит натруженную спину, разольётся тепло от обжигающей холодом воды. Взлетит Душа, и запоёт вместе с Ангелами. Любил Димитрий эти купания, несмотря на трескучий мороз. А зима стояла суровая, под тридцать выдалось Крещение. Таких морозов отродясь на родине у Димитрия не было. Река Хапиловка, протекавшая рядом, не широкая, но глубокая. В ней и устроена была Иордань-купель. Немного боязно нырять было в прорубь, но он, не показывая виду, окунулся три раза, и выпрыгнул обновлённый. Радость с гордостью окутали всё его существо. А потом весь праздник стал ПРАЗДНИКОМ.

Все московские люди принадлежащие общине собрались в этот день вместе. Пришла на праздник в общину и Лёнка. В руке держала заветную записку от Лукерьи. Надеясь увидеть Димитрия, Лёнка крутила головой, чем вызвала недовольство окружающих: «Что, девка, крутишься, точно уж на сковородке, ведь не в аду ж ты». Присмирев, Лёнка увлеклась происходящим. Впервые она была на таком Празднике в таком скоплении народа. Женщины в лучших, но скромных нарядах, мужчины все – по-чину, в нарядных рубашках подпоясанных поясами. Торжественно вёл праздничную службу Макарий. А потом было угощение в трапезной, скромное, но Лёнке показалось самым вкусным, из того, что она когда либо пробовала. Угощение разносили девки и ребята, а руководил всем Димитрий. Поняла, что занят юноша, и окликнуть его, значит накликать беду, терпела, ждала, когда он сам к ней подойдёт. А Димитрий, увидев Лёнку, весь вспыхнул. Старая монашка увидела и прошептала: «Перекупался Димушка, кабы не заболел, выпей чайку, да медком закуси». Любили и жалели парня старушки, заботясь о нём, каждая пыталась угодить. И он ко всем был ласков и приветлив, для каждой находил слово, словно для матушки. Так и поглядывали молодые люди друг на друга издалека. Наконец-то закончился Праздник, расходится начал люд, тут-то и передала записочку Лёнка. А Димитрий, сунув записку в карман, продолжал хлопотать. На славу удался праздник! Ночь на исходе. Разошелся люд. Оставшись наедине с записочкой, Димитрий прижался губами к заветному листку бумаги прежде, чем начал читать. Как ему дорог этот связывающий его с любимой заветный листочек бумаги, испещрённый каллиграфическим почерком любимой. Таким, вот, романтичным был этот паренёк. Только эти романтичные поступки противоречили правилам воспитания в общине. Откуда такая романтичность, при такой нелёгкой судьбе? Он был наедине с собой, здесь не нужны притворства, он Любит, и любим. В чём здесь – грех? Наверно, жители обители найдут в чём. Но зачем об этом рассказывать, и показывать свои чувства? А как же честь, совесть и вера? Вера! Во что вера? Любовь! Она лечит все болезни; она выводит из всех испытаний, приготовленных судьбой; она всеобъемлющая, и если она есть, ничего не страшно. А как же вера? Вера! Вопрос – во что верить, часто посещал юношу. Даже однажды завязалась у него с Макарием на эту тему дискуссия. Не убедил его Макарий, остался Димитрий при своём мнении, что насторожило наставника. Вот, и сейчас он, в понимании единоверцев, совершает грех. Но, как же сладок этот грех. Вот, он заветный листочек, пахнущий его любимой.

«Дорогой мой, Димитрий! Истосковалось по тебе, родной, моё сердечко, аж занемогла я. Ничего не радует мой взор. Ты был так далеко, и я боялась никогда не увидеть тебя более. Никакие занятия не могли отвлечь меня от дум о тебе. Вышивая васильки, вспоминала твои глаза, рожь – пряди твоих шелковых волос. Как стосковалась по твоим письмам. Теперь я знаю, что ты рядом, и радость наполняет всё моё существо. Грех великий – наша с тобой Любовь. Папенька с маменькой не отдадут меня за тебя. Даже подумать об этом страшно. Как поступить? Как найти выход из создавшегося положения? Лёнка – одна надежда. Я готова на всё, что позволит быть нам вместе. Навеки твоя Лукерья.»

Прочитав и поцеловав письмо, Димитрий сжег его в печке. Вытянувшись на узкой кровати, первый раз за всё время в Москве уснул он умиротворённый. А ночью опять снился сон, возможно вещий:

«Необъятное поле. Они с Лукерьей – по разные стороны этого поля. Вихрь подхватил, закружил, и они, вдруг, очутились в объятиях друг друга. Какое блаженство эти объятия, какая кругом красота. Но о чём беспокойство? Что за сила стоит за спиной? Оглянулся, опять тот же старик с клюкой. Прошёл между ними и пропал. Заплаканная Лукерья, будто слепая, ощупывает вокруг пространство, будто ищет кого-то. Димитрий кричит: „Я здесь, рядом!“ Обнимая, прижимает её. Лушенька затихла, перестала всхлипывать, и всё волнение улеглось. Только тревога осталась, тягучая, липкая, колючая, словно заноза.» С этаким чувством проснулся Димитрий. Обязанности, хлопоты и заботы развеяли это чувство и Димитрий забылся. Сон он и есть сон, мало ли, что приснится. Забыл Димитрий про это сон, но на время. Другие думы волновали и занимали его воображение.

Жизнь со всеми её коварствами и превратностями парень знал не понаслышке. Реально понимал и оценивал весь трагизм событий случившейся любви. Всё – против влюблённых. Вера и Положение – главные преграды их счастья. Как найти ту золотую середину, чтобы судьба не обошла его стороной? Богатство папеньки Лукерьи не нужно было Димитрию, он привык отвечать за свою семью сам. Иллюзии насчёт приданного, он не питал. Какой хозяйкой будет Лукерья, его не беспокоило, потому что надеялся парень на свои силы и помощь братьёв. Но тут стоп. Братья маленькие. Им нужна женская забота. Вот, пусть о воспитании братьев и заботится Лушенька, а с хозяйством он справится. Может чему и обучит она братьев, в люди выбьются. Такие мысли вертелись в голове юноши, когда он размышлял о будущем. А ещё он думал, как бы встретиться с ненаглядной.

Письмо о своих чувствах, думах и сомнениях он написал, и спрятал до случая. Случай выдался очень скоро. Лёнка появилась в обители с просьбой передать подарки и весточку родителям. Сама же скоро забрала письмо, и удалилась, сунув записку, завернутую в платок, в руку Димитрию. Весь день платок грел Душу парню. Только в ночи, при свечах развернул он заветный платочек, бережно вышитый руками любимой. Ба, на нём васильки и ржаные колоски. Записка коротусенькая: «Очень хочется увидеть тебя милый, хоть одним глазком. Завтра буду гулять после обеда возле Сухаревской башни. Твоя Лукерья». Как выбраться? Что придумать, чтобы не вызвать подозрений? Обязанностей у Димитрия много, но все они в пределах обители. Как уйти, что сказать? Ничего не придумал юноша, справно нёс свои обязанности, вида не подал, что нервничает. А Лушенька не дождавшись любимого, расстроилась, и даже всплакнула на плече у Лёнки. Лёнка, чтобы её утешить стала рассказывать о строгих обычаях и жизни людей в обители. Как завороженная слушала рассказ Лушенька. А в голове стучало: «Ну и пусть трудно, ну и пусть строго, всё перенесу ради того, чтобы быть рядом с Димушкой». Для себя решила ограничить себя в развлечениях и нарядах. Больше стала уделять времени занятиям с учителями, приходившими обучать её наукам. Впитывала тонкости ведения хозяйства, постоянно задавая вопросы нянюшке. Нет, нет, да забежит на кухню покрутиться, и разведать рецепт понравившегося блюда. Нянька не нарадуется на свою любимицу. Взрослеет девушка. Справной хозяйкой будет, всё подмечает, всё запоминает. Даже барыне об этом рассказала. А та свои выводы сделала. Пора жениха искать, скоро шестнадцать стукнет. Пора. Стала потихоньку выведывать о женихах завидных. Девка-то на выданье. Прослышала Лушенька о маменькиных помыслах, разрыдалась. Все в один голос говорят о трудностях. А какие трудности, если Душа рядом с любимым? Все свои мысли записала Лушенька в письмо, и послала Лёнку к Димитрию с поручением. Отпросившись у няньки на молебен, Лёнка помчалась в обитель. Появившись снова в обители, Лёнка вызвала подозрение у монашек. Что-то ты девка зачастила к нам, может парень по душе пришелся? Негоже самой на шею вешаться. Если серьёзно, то сговор делать нужно. Еле отговорилась Лёнка, и попросила о встрече с Димитрием. Димитрий вышел к Лёнке, долго проговорили они. Рассказала она юноше про всё, что творилось в доме Лукерьи. Сказала, что готова, помогать влюблённым до конца, даже в ущерб полюбившейся работы. Заверив Лёнку, что будет думать, как поступить, Димитрий удалился. Ох и сложную задачу поставила перед ним судьба! Как решить её? Без совета – никак. Промучившись всю ночь, пошёл Димитрий к Макарию с разговором. Выслушав своего подопечного, тот заверил, что поможет влюблённым. Только с условием: Димитрий свою судьбу будет строить далеко от Москвы, на Родине, а о карьере в Москве забудет навсегда.