Снайпер - Владимир Поселягин

Мы укатили обратно. Старики уезжали через три дня, и я не возражал. Я выплатил им остаток суммы, получив расписку, что ничего им не должен, и дом теперь мой. Открыв ворота, я уже собрался загнать машину во двор, как подбежал запыхавшийся участковый. Оказывается, у хозяев был постоялец, этот самый милиционер, о котором те до последнего не сообщали. Кстати, сержант жил в той спальне с видом на море, которую я себе и облюбовал.

Он меня узнал, но документы проверил и уточнил, вставал ли я на учёт в местной комендатуре, что разместилась в здании военкомата. Я признался, что не успел. Нужно исправить. Так что я покатил в комендатуру, подвозя сержанта к зданию милиции, которое находилось рядом. И видел, он меня ни в чём не подозревал, более того, был в восторге от знакомства с тем, о ком писали газеты.

Он не замолкал ни на минуту. Помимо того, что показывал дорогу, ещё описывал местные достопримечательности.

– Товарищ майор, разрешите спросить? – наконец обратился он. Раз я был в полной форме, при фуражке, то он и обращался ко мне как и положено. По уставу. На «ты» мы не переходили, слишком мало знакомы.

– Спрашивайте, – разрешил я.

– У вас одна награда повреждена. Как это случилось?

– Ранили меня, серьёзно. Думал, убили, пуля в сантиметре от сердца остановилась, орден спас. Поэтому сейчас и нахожусь на излечении. А награду я не прячу, несмотря на то, как она выглядит. Заслуженная, да и спасла меня. Сейчас встану на учёт в комендатуре, аннулирую направление в санаторий и буду дома лечиться да в какой-нибудь из местных госпиталей ходить.

– У нас их три, плюс лечебницы и санатории. Выбор есть. В комендатуре подскажут. Кстати, вон она, то дальнее здание. А мне здесь остановите, если можно.

– Это можно.

Милиционер выбрался из машины, благодаря, а я напомнил ему о вечере, мол, надо отметить покупку, да и новоселье справить. Чтобы не опаздывал.

Доехав до нужного здания, я, двигаясь осторожно, мол, грудь болит после ранения, прошёл внутрь. Дежурный принял у меня документы, внёс в журнал учёта и направил в один из кабинетов, где работали с таким, как я, находящимся на излечении. Встретили меня хорошо, узнали. Сотрудник быстро решил все вопросы. В санаторий не направил, раз уже имею свой дом, но дал направление в один из госпиталей, ближайший от моего дома, где один из врачей и будет лечить меня. До конца, скажем так.

Закончив дела на медицинские темы, я снова подошёл к дежурному:

– Лейтенант, я тут удачно приобрёл дом…

– Поздравляю с покупкой, товарищ майор.

– Спасибо. Вопрос в другом. Когда я буду отсутствовать, не хотелось бы оставлять его без пригляда. Дом просторный, его можно использовать, временно, до конца войны, как служебную гостиницу для командиров. Не хотел бы я вернуться и застать там развалины.

– То есть вы хотите временно передать дом на баланс комендатуры? Чтобы там проживал ответственный работник?

– Вы правильно меня поняли. Чтобы я передал дом ответственному лицу и принял его после войны в полном порядке.

– Такие вопросы решаются через начальника комендатуры, однако он пока отсутствует, будет к двум часам.

– Постараюсь быть. Надеюсь, вы введёте его в курс дела?

– Конечно, товарищ майор. Для вас будет занята очередь к коменданту.

– Хорошо, устраивает.

Козырнув, я медленно направился к машине – играть на публику так играть, раз уж состояние у меня не ахти. Я вон, даже когда сержанта вёз, делал вид, что мучаюсь от боли в груди, и тот на меня всё с сочувствием косился. Отъехав от комендатуры, я достал пару медицинских амулетов и восстановил рану в груди, даже создал видимость повреждений рёбер, чтобы можно было на ощупь определить перелом. В госпитале, предъявив направление, пообщался с главврачом, и тот отправил меня к моему лечащему врачу.

К счастью, это оказался мужчина лет сорока, из местных призывных, вполне опытный. Он осторожно размотал присохшие к ране бинты. После осмотра обрадовал, что заживление идёт хорошо, даже отлично, пропальпировал грудь и, видя, как я морщусь, обругал, что с такими повреждениями нужно на койке в госпитале лежать. Еле уговорил его, что буду лежать у себя дома, отсюда пара минут ходьбы, а он будет лечить. Всё, стационар мне теперь не грозил. Врач записал адрес, завёл личное дело и отправил на разные анализы и на рентген. Последний удалось обмануть. Одно ребро сломано, второе с трещиной, и между ними след от пули. Её я в кармане носил, врачу своему подарил. Тот хмыкнул и убрал в мою историю болезни. Ну а когда всё закончил, он меня отпустил. Грудь опять забинтована, так что всё в норме. А я снова поехал в комендатуру и в машине всё вернул в норму, врачам показался, серьёзность ранения предъявил, так что доказательства, если что, есть. Я предпочитаю детально прорабатывать подобные свои операции. Тем более чую, что тут всё как под микроскопом изучать будут.

Общение с комендантом прошло гладко, его заинтересовало моё предложение, тем более я ничего не требовал, только присмотр за домом. Мы и договор заключили, а как же. Единственный пункт, на который он обратил особое внимание и который долго изучал, – что если дом будет повреждён или уничтожен, война всё же, то мне выдают замену, причём только ту, которая меня устроит. То есть я мог выбирать. Дальше комендант меня удивил: я думал, он как-то дом под себя подгребёт, под своих работников, семьи их, но, видимо, жилищный вопрос у него остро не стоял, несмотря на то что беженцев здесь хватало, включая тех, что из Крыма были или из Новороссийска. Комендант этот дом отдал в ведение того главврача, в госпитале которого я встал на учёт несколько часов назад. Тот в охотку дал добро, дом рядом, а поселить есть кого.

Мы расстались с комендантом посёлка, скрепив сделку рукопожатием, и я покатил к дому. И туда уже прибыл интендант, что в госпитале работал. Он принял имущество. Мы до вечера проводили инвентаризацию и в свободные спальни расселили прибывших постояльцев. Было три врача и сам интендант с женой. Именно его жена и будет отвечать за дом, чистоту и порядок, пока муж на работе. Участковому я сообщил, что выселять его не буду. Пока, конечно, тесно, когда ещё уедут бывшие хозяева и я, так что уплотнились, врачи по двое поселились в комнаты, раскладушки были, ну и справили новоселье. Я планировал здесь прожить до того момента, пока за мной не приедут, но утечь раньше. Сканер предупредит. Вот такой задел оставлю, а пока отдыхаю и лечусь. Да и рынки в Сочи посетить нужно. Я тут абрикосовое варенье попробовал, очень понравилось, нужно вареньем запастись, и побольше.

Неделя прошла, как я заметил некоторое движение вокруг моего дома. А я думал, у меня меньше времени будет. Видимо, необходимая информация не сразу дошла до кого нужно, а когда дошла, долго не могли поверить, что я жив. Однако всё же поверили. Тем более вчера в госпитале, в очереди в процедурную, я с ранеными разговорился и красочно описал, как получил ранение, и моя запущенная информация сразу разошлась, причём, как я отметил, не только по госпиталю, но и по посёлку. Я специально это сделал, собрался сегодня уезжать, и тут сразу такое движение…

А по поводу моего ранения выдал свою историю. Мол, воевал, ничего такого, боевые вылеты совершал, включая над территорией противника, а возвращаюсь – ко мне сотрудники НКВД рванули, ну и сразу застрелили, ни слова не говоря. Очнулся в машине, накрытый плащ-палаткой, видимо, за мёртвого приняли. А тут налёт. Ну я ноги в руки и бежать, раз меня командование решило ликвидировать. Знакомые сюда помогли добраться. Моя история вызвала волну негодования, что покатилась по госпиталю, но главное, я смог подать информацию в нужном мне ключе. Поэтому сегодня же, пока до местных не дошло, что я, получается, вроде как в бегах, хочу слинять.

Я промокнул губы платком – завтрак был отличный, за что я и поблагодарил жену интенданта из госпиталя, – и сообщил всем постояльцам, собравшимся в столовой, одного не было, на дежурстве находился:

– Товарищи, нам пора прощаться. Я наконец нашёл того старичка-травника, который мне ногу лечил, и отправляюсь к нему. Сюда я уже не вернусь.

– Травники, знахари, ведьмы, и вы во всё это верите? – спросил интендант, тоже сыто отваливаясь от стола и вытирая платком лоб.

Бывших хозяев я четыре дня назад отвёз на вокзал и помог сесть на поезд в Москву. Ещё я уеду, и последний постоялец получит свою комнату.

– Зря вы так, – сказал я. – Я сюда и приехал только из-за него. Он и будет меня лечить. Не знаю сколько, месяц, полгода, год, но пока не вылечусь, я его не покину.

– Сейчас уезжаете? – спросил участковый, с благодарностью кивнув хозяйке, принимая стакан с чаем.

– Да. Немедленно. Вещи уже в машине, можно выезжать. Триста километров ехать. Под Поти он находится.

– Ясно.

Меня проводили. Я выгнал машину со двора, стараясь не смотреть, как двое неизвестных направляются в мою сторону. Не дошли, я дистанционно вырубил их и, помахав рукой постояльцам, покатил к выезду. Видимо, приказа на мой арест не было, за мной прибыла спецгруппа захвата.