316, пункт «B» - Эдуард Лимонов

— Так странно знать, что ты родился еще в середине прошлого века…

— Мне тоже…

— Что ты будешь делать завтра, Ипполит?

— Не знаю. Проснусь утром и подумаю. Сейчас я счастлив уже тем, что принял ванну и лежу на чистой простыне, а не в подземелье сабвея, с крысами…

— Не говори о крысах, Ипполит, я боюсь крыс… Пожалуйста…

— Я тоже боюсь крыс, но крысы лучше дэмов…

— Спокойной ночи, Ипполит.

— Спокойной ночи, Кларисс…

Ипполит хотел добавить, что завтра он избавит ее от своего опасного общества, что он уйдет, чтобы Кларисс не беспокоилась, спала, но не сказал почему-то.

Он еще долго не уснул, помимо воли перебирая в памяти события сегодняшнего дня, свою жизнь до сегодняшнего дня, прикидывая, что он будет делать завтра. Ипполит вынужден был признаться самому себе, что, отлично зная о существовании закона 316, пункта «B», он проявил удивительное бессилие и равнодушие к своей собственной жизни, ничего не предпринял заранее, дабы обезопасить себя. Оправдание и объяснение его бессилию могло быть только одно. Как и весь мир, Ипполит был настолько подавлен реальностью термоядерной войны, только что пронесшейся по планете, что все последующие годы жил в полнейшей апатии, животно счастливым уже от сознания того, что не оказался в числе пятидесяти шести миллионов мгновенно погибших несчастных. И в числе, может быть, ста миллионов раковых больных — «c». Книги, профессия — перед лицом новой реальности его профессия потеряла смысл. Посвящать жизнь сидению за пишущей машинкой? Мосты и великая архитектура, горы и реки не сохранились и погибли на пораженных ядерными взрывами территориях. Какие книги — все человеческие профессии потеряли смысл. К тому же ему все равно не продлили писательский лайсенс. И Ипполит просто жил. Теперь он очнулся только потому, что ему угрожало физическое уничтожение. Ипполит прислушался. Кларисс ровно дышала, по всей видимости, спала. Назавтра он должен будет уйти, нельзя подвергать этот добросердечный синий чулок опасности. Кто-нибудь может донести, что он живет у Кларисс. Могут донести соседи, у них наверняка есть уполномоченный по дому — обычно суперинтендант. Донести может кто угодно. Но куда уйти? Как бывший автор полицейских романов, Ипполит знал, что дэмы наверняка посетят в первую очередь его ближайших друзей. Придут к Стиву, к Ли Шуанг. Преступник не может существовать без поддержки внешнего мира, потому, убежав, он всегда отправляется к родителям, к любовнице, к друзьям. Тут-то его, голубчика, и берут горяченького.

Где-то далеко внизу закаркала, заныла сирена полицейского автомобиля. По меньшей мере дюжина полиций существует сейчас в Нью-Йорке. Кого преследуют через ночной, темный город? Может быть, такого же, как Ипполит, старика. Лукьянов передернул плечами под одеялом. Он — старик… Как может человек в здравом уме вдруг сказать себе: «Я — старик, моя жизнь прошла, меня следует убрать с планеты, чтобы освободить место для других — молодых и сильных, которые могут работать, создавать материальные ценности»? От Ипполита Лукьянова Соединенные Штаты Америки не получают прибыли, напротив, убыль. Всеамериканский Союз Литераторов выплачивал ему до сих пор ежемесячную пенсию. Страна победившей демократии, разумеется, сохранила для своих граждан все свободы, упомянутые в Декларации Прав Человека. Однако еще с конца 70х годов знал Ипполит: где-то в глубинах полицейских компьютеров путешествует его — Ипполита Лукьянова — досье. Почему? Чем заслужил Ипполит Лукьянов внимание органов защиты закона и порядка Великой Демократии? Ипполит Лукьянов написал среди великого множества траш-букс две особые книги: «People's justice society[10] № 1» и «People's justice society № 2». В них описывались приключения одноименной Интернациональной террористической организации, взявшей на себя защиту интересов не общества, не классов, а исключительно простых людей. Первая книга серии, вышедшая в 1987 году, вызвала большой шум. «People's justice society» выследило и уничтожило двух ученых — докторов биологии, работавших над изменением структуры человеческой клетки и открывших секрет «of cloning» — то есть процедуру создания из единственной клетки монстров-Франкенстайнов… Вторая книга серии вышла в 1991 году, в ней ребята из «People's justice» убрали безумного ученого — атомного физика, такого себе тихого очкарика из Лос-Аламосской национальной лаборатории. Третья книга не вышла, так как вначале от нее отказались пятнадцать основных американских издательств, а затем сгорел в пожаре оригинал рукописи, вместе со всеми архивами Лукьянова. Он тогда жил в Ист-Вилледж…

Методы у них разные, подумал Ипполит, русские до сих пор традиционно сажают «плохомыслящих» литераторов в тюрьмы, то есть работают открыто. В Соединенных Штатах, до сих пор преисполненных павлиньей гордости за свою 250-летнюю демократию, тебя подавляют по-иному. Теперь обе великие державы, вынужденные примириться спустя 21 час после начала великого Безумного опыта, оправдали друг друга по необходимости и вместе борются против «варварства» всего остального мира. Уже в 2009 м они первый раз употребили ядерный шантаж против Ирана. Выслали ультиматум, по которому иранцы должны были сдать все имеющееся в стране оружие в течение месяца, в противном случае две (почему две — по одной на каждого разбойника?) ядерные бомбы будут сброшены на Иран, решить — куда именно, разбойники, очевидно, собирались позже. С тех пор еще с десяток стран мира были подвергнуты подобной «пасификации» и разоружены, а их население таким образом было лишено возможности защитить себя от введения нового порядка. Только Китай задал им большее количество хлопот, чем они думали. В 2009 м вспыхнуло поддерживаемое супердержавами восстание в Тибете. Одновременно поддерживаемые ими же вьетнамцы вступили в южные провинции Китая. Но только через шесть лет осмелились супердержавы выслать ядерный ультиматум обескровленному двумя войнами Китаю, и русские войска вошли в провинцию Синьцзян…

«Мир должен быть управляем» — так начиналась победная декларация 2011 года, под которой подписались главы обоих государств — русский Владимир Кузнецов и Том Бакли Джуниор. Тогда же был принят закон 316, пункт «B». В Русском Союзе, вдруг вспомнил Ипполит, оптимальный возраст Гражданина выше: шестьдесят восемь лет. Дополнительные три года даровало их законодательство своим подданным. И если Ипполит не ошибается, в отдельных штатах Русского Союза, таких, как Грузия, оптимальный возраст, кажется, еще чуть выше. Если бы у него была айдентити-кард, он мог бы улететь в Русский Союз. Кажется, четыре ежедневных рейса в Советск связывают два города. Советск — новая послевоенная столица, взамен уничтоженной войной Москвы. Поднявшись из Вашингтона на Воздушный Президентский Командный Пост, тогдашний президент Джерри Харпер приземлился уже после войны в Нью-Йорке, Вашингтона уже не существовало. Первое, что сделали каннибалы, — уничтожили столицы друг друга. Но если бы он и мог улететь в Русский Союз, что бы Ипполит там делал? Они обмениваются информацией, и любой компьютер через десяток минут выяснил бы, что американский друг Ипполит Лукьянов, увы, находится в черном списке и ему шестьдесят пять лет, а по их кодексу товарищества они стараются друг друга не раздражать. И на кой черт в любом случае им нужен неблагонадежный старик? «Неблагонадежный старик» улыбнулся в темноте и уснул.

3 июля 2015 года

Он вышел вместе с Кларисс. Моросил мелкий утренний дождь, и почти все жители города, оказавшиеся на улице, были облачены в желтые комбинезоны. У Кларисс нашелся в доме свободный комбинезон, принадлежавший ее дочери, и она ссудила им Лукьянова. Они расстались у автобусной остановки. Кларисс направлялась на работу в Публичную библиотеку на 42ю улицу и 5ю авеню, где они два дня назад и познакомились, а Ипполит… Ипполит не знал, куда он направляется.

— Если тебе опять негде будет ночевать — приходи.

— Спасибо.

— И если тебе что-нибудь будет нужно — не забывай, что ты можешь явиться прямо в библиотеку.

— Как, Кларисс, — без айдентити-кард?

— О Боже, я забыла… но все равно дай о себе знать, что и как, ладно?

— Да, еще раз спасибо.

Желтая лягушка Кларисс неуклюже забралась последней в автобус, и за ней сомкнулись двери.

Ипполит пошел в Ист-Вилледж. С предвоенного еще времени, когда он там жил, у него осталось несколько знакомств, достаточно незначительных для того, чтобы они фигурировали в его досье, но могущих оказаться полезными в его теперешнем положении. Мимо пронеслись, держа путь в даунтаун, несколько черных закрытых автомобилей «Крайслер-13», сопровождаемых впереди и сзади черными (бронированными, знал Лукьянов) фургонами и десятком мотоциклистов в черной форме федеральной охраны. Вряд ли Президент, но кто-то вроде секретаря министра, подумал с уважением Лукьянов. Если бы он был экс-министром, ему дали бы умереть своей смертью. Он мог бы дожить и до ста лет. В конце концов, дед Лукьянова дожил до ста четырех лет. Несмотря на радиоактивный дождь, отшлифованная за сотни лет машина американской демократии функционировала нормально, утренние рабочие уже заняли свои места и приступили к производству материальных благ. Безработные, а их в стране насчитывалось несколько десятков миллионов, уже выходили из клубов безработных — каждое утро безработные обязаны были являться в клубы, где в течение двух часов им читали лекции по экономике и демографии. Именно сейчас толпы их, возвращающихся из клубов, покрыли улицы. В Русском Союзе, говорят, нельзя болтаться по улицам без дела. В Соединенных Штатах днем ты можешь при наличии значка и айдентити-кард болтаться с шести утра до десяти вечера на улицах. Позже, когда город мгновенно темнеет, рабочие третьей смены сменяются рабочими четвертой смены, и темные улицы все равно полны людей. Но ночью вероятность того, что тебя остановит какая-нибудь из полиций, куда более велика, чем днем. Русские — непрактичная нация, подумал Лукьянов. Хотя в жилах его текла и русская кровь, он не мог понять, почему нужно затрачивать столько средств на дневной контроль и проверку документов, в то время как наличие активаторов и компьютерной системы досье и без этого обеспечивает государству тотальный контроль над личностью. Да, подумал Лукьянов, шагая в блеклом дожде и вспоминая газетные бури своей юности и зрелости, государства добились тотального контроля над людьми. Годы рассеяли и разрушили идеологии, только основные лозунги выжили и украшают теперь фасады государств. Шаблонные определения «демократия» и «коммунистическое общество» остались, но главными оказались система, структура, государство.