Диагноз - Алан Лайтман

После следующей остановки, которую Чалмерс, кажется, вообще не видел ни разу в жизни, народу в вагоне существенно убавилось. Осталось не больше дюжины пассажиров. Он принялся внимательно разглядывать каждого из сидящих, словно это могло дать ключ к восстановлению его собственной личности. На одном из мест сидел мужчина с волосами, заплетенными в косички, слушал музыку и разглядывал рекламные плакаты. Вот худосочная молодая мамаша с фосфоресцирующим зеленовато-синим кенгурятником потягивает диет-коку и временами дает пососать ее через соломинку своему ребенку. Женщина постарше, одетая, несмотря на жару, в черную кожаную куртку, смотрит в темное окно отсутствующим взглядом и взад-вперед раскачивается на сиденье. Поезд, летя по рельсам, вибрировал и тоже раскачивался из стороны в сторону. Чалмерс поискал глазами мужчину в кепке «Ред-Сокс», но его уже не было. Две пухлых девочки-подростка с пляжными полотенцами, в темных очках и с радиоприемником. Пожилые мужчина и женщина, оба с длинными седыми волосами и тростями, о чем-то оживленно спорили, одновременно поглощая яичные макмаффины. У них были тонкие призрачные голоса, казалось, что это шумит ветер в зарослях сухого камыша.

Внезапно вагон осветился ярким солнцем. Поезд снова вынырнул на поверхность. Мимо окон, словно качающиеся руки, пролетали деревья. За этой растительностью виднелись жилые и коммерческие здания, припаркованные автомобили, коричневое строение «Бургер Кинга». Поезд остановился, и из вагона выбежали несколько молодых людей с книгами. Должно быть, студенты. Чалмерс внимательно посмотрел на надпись на стене станции. «ДжФК/Массачусетский университет». Поезд давно оставил позади центр города и продолжал удаляться от Бостона. Чалмерс вспомнил о сотовом телефоне. Вытянув антенну, он начал нажимать кнопки: 617–567… Он никак не мог вспомнить следующие цифры. Содержимое памяти было утрачено. Чалмерс начал нажимать кнопки наугад, стараясь соединиться хоть с кем-нибудь, и случайно нажал кнопку секретного кода, который отменял все входящие и исходящие звонки. На дисплее замигала надпись: «Телефон блокирован». Он воззрился на бесполезный теперь инструмент.

— Боже мой, я не могу вспомнить ни одного номера! — громко произнес он. — Я не могу вспомнить, как меня зовут!

Одна из пассажирок обернулась, внимательно посмотрела на Чалмерса и тотчас снова углубилась в чтение журнала. Пот заструился по его лицу, и он закрыл телефон. Шпалы путей пролетали мимо, как уложенные в ряд спички. Деревья, белые и серые дома, обшитые вагонкой, покрытой облупившейся краской, мусорные дворы, заваленные старыми шинами и искореженными автомобилями, четырехэтажные многоквартирные дома, дети, играющие в узких аллеях, белье, висящее под окнами. Откуда-то вынырнула, сделав крюк, шоссейная дорога и побежала рядом с путями. По ней в обоих направлениях неслись машины. После следующей остановки поезд пролетел над водой бухты и затем промчался мимо громадного цилиндра с красными и желтыми полосами на боках. Поезд внезапно въехал в маленький городок и остановился под зеленым навесом. По бетонным плитам тротуаров неторопливо шли пешеходы, машины застыли на перекрестке, остановленные красным светом. Весь пейзаж показался Биллу каким-то замороженным. Вошли несколько пассажиров, и состав тронулся снова. Мелькнула сочная зелень деревьев, свет вдруг потускнел на две октавы. Вагон опять нырнул под землю, погрузившись в кромешную тьму. На следующей станции под названием «Шоумат» царила странная тишина. Никто не вошел, и никто не вышел. Донесся поющий женский голос: «You gonna want me…», потом ожил громкоговоритель в вагоне: «Следующая остановка „Эшмонт“. Конечная. „Эшмонт“. Благодарим вас за поездку в метро. При выходе из поезда не забывайте свои вещи». Вскоре после этого поезд въехал на станцию «Эшмонт» и остановился.

Чалмерс в полузабытьи продолжал сидеть, прижимая ко рту носовой платок. В вагоне было пусто и тихо. Издалека донесся сигнал автомобиля. Звук клаксона вплелся в тихое гудение станции. Через несколько секунд в вагон вошел дежурный, строго посмотрел на него и сказал:

— Пассажиры не имеют права ехать дальше. Вам придется выйти.

Огромные белые станционные часы показывали девять ноль девять.

Пошатываясь на ставших ватными ногах, Чалмерс вышел из вагона и сел на скамью. После мягкого сиденья она показалась ему очень жесткой. Станция «Эшмонт», конечная остановка красной линии. Расположена вровень с улицей, на свежем воздухе. Под сводчатую кровлю залетали голуби, пикировали на кирпичный пол и сновали по платформе в поисках корма. Арахис, волокна мяса из сандвичей, хлебные крошки. Чалмерс, как зачарованный, смотрел на птиц, стремительно вертевших головами в разные стороны. На противоположной стороне улицы автобус взревел двигателем и выпустил в воздух облако едкого серого дыма. На станцию вошла женщина в синей пляжной шляпе. Чалмерс посмотрел на часы. Нет никакого сомнения, что утро можно считать потерянным. Сам того не сознавая, он стал часто и неглубоко дышать. Закрыв глаза, он постарался явственно представить себе место, куда он ехал, мысленно нарисовать административные здания, магазины, склады, корпоративные кампусы, любое место, где он мог бы работать. В мозгу мелькали образы людей, которых он знал. Руки дрожали, и Чалмерс начал непроизвольно раскачиваться на скамье, как та женщина в вагоне. Все еще дрожа, он заметил лестницу, ведущую к поездам противоположного направления. Назад в Бостон! Немедленно. Он вскочил со скамьи и бросился к лестнице.

— Я должен положить конец этому безумию, — громко произнес он, полной грудью вдохнув автобусный выхлоп. — Меня ждут люди, и я не имею права отсиживаться здесь. Вперед, вперед!

Он ударил раскрытой ладонью по шероховатому бетону станционной стены. Со второго раза он непременно узнает нужную станцию, он вспомнит, он просто обязан вспомнить, куда едет, он, несомненно, все вспомнит.

В начале обратного пути через Бостон Чалмерс рассматривал каждую станцию еще более пристально, чем прежде. На двух остановках он даже выбегал из вагона и ходил по платформе, стараясь обрести память в бетоне и кирпичах подземных сооружений. Поезд был теперь заполнен едва ли наполовину. В основном это были домохозяйки, туристы и студенты колледжей, едущие на дневные летние лекции. В дальнем конце вагона, где мужчина в расшнурованных походных башмаках тискал какую-то женщину, раздался смех. На станции «Чарлз-стрит» Чалмерса вырвало.

— Что с вами? — спросила студентка в очках, сидевшая напротив. Он посмотрел на нее пустым невидящим взглядом. Она отодвинулась на несколько сидений. Скорчив гримасу, он лег, заняв три места, но снова сел, когда поезд выехал на мост, пересекавший реку. Теперь вся акватория была занята яхтами, чьи белые паруса раздувались от ветра. Вдали были видны упирающиеся друг в друга бамперами автомобили, ползущие по параллельному мосту. «Кендалл-сквер/МТИ», «Центральная», «Гарвард», «Портер-сквер», «Дэвис-сквер». Чалмерс больше не выходил из вагона на каждой остановке. Вместо этого он решил садиться, смотреть на станцию, а потом снова ложиться.

— Что со мной случилось? — вновь и вновь повторял он.

Потом он снова оказался на станции «Элуайф», конечной остановке красной линии, откуда, как ему смутно вспомнилось, он сегодня утром начал свой путь. К счастью, дежурный по станции не зашел в вагон и не попросил его выйти, и теперь Чалмерс мог спокойно лежать на своих трех сиденьях и ждать, когда поезд вновь отправится к станции с голубями. Когда в вагоне было полдюжины пассажиров, поезд снова полетел на юг. Было начало двенадцатого утра двадцать пятого июня.

Совершенно неожиданно его обуяло непреодолимое желание идти. У него назначено деловое свидание на полдень. Хрипло вздохнув, он встал и побрел по вагону, держась за поручень и скользя невидящим взглядом по рекламным плакатам. Снаружи темным потоком стремительно текла чернота туннеля. На этот раз его поведение привлекло всеобщее внимание. Волосы свалялись и блестели от пота, галстук развязался и болтался на шее, измятая рубашка покрылась грязными пятнами. К тому же было совершенно непонятно, куда делся пиджак.

— Что со мной случилось? — спрашивал он каждого, кто смотрел ему в глаза дольше секунды. Он привык к посторонним взглядам и перестал смущаться. Однако по-прежнему не решался спросить ни у кого из пассажиров, куда он едет и кто он, собственно, такой. Мужчина в надетой задом наперед бейсболке начал шутовски подражать Чалмерсу: «Что со мной случилось? И правда, парень, что со мной случилось? Нет-нет, со мной. Что бы это могло быть, док?» Человек последовал за Биллом до конца вагона и попытался поближе познакомиться с его сотовым телефоном. Билл крепко сжал аппарат и поспешил обратно, к противоположному концу вагона. Молодые мужчина и женщина держали друг друга за руки и смеялись. Увидев Чалмерса, они отвернулись и принялись перешептываться. Пол был усеян газетами и пакетами из-под сандвичей. В глаза бил нестерпимо яркий свет люминесцентных ламп. Двое парней с одинаковыми плеерами, одетые в одинаковые шелковые рубашки, с любопытством посмотрели на Чалмерса.