Дочь исполина льдов - Роберт Говард

Потом речь его сделалась внятной.

— Мы встретили людей Браги утром, — отрывисто произнес он. — Утром, на равнине! Дрались, долго дрались… Времени я не считал… Мой меч сразил Хеймдала — последнего. Я остался жив, один… ослабел от ран… было холодно… так холодно! — Внезапно голос киммерийца окреп. — Потом появилась девушка. Возникла из ничего! Златовласая, прекрасная и холодная, как воздух Серых Равнин. Я смотрел, как она танцует в снегу, и душу мою охватило безумие. Я желал ее! Так, как не желал ни одну женщину на свете! Она побежала… побежала, и я помчался за ней… — Конан привстал на локте, шаря взглядом по сумрачным лицам воинов. — Вы нашли ее след? Видели великанов? Гигантов в доспехах из льда? Я сразил их… Одному перерубил ногу, другому — шею…

Ньорд, предводитель асов, покачал головой.

— В снегу были только твои следы, Конан. И великанов в доспехах из льда мы не нашли.

Киммериец сел, разминая ладонью шею.

— Кром! Рехнулся я, что ли? — Насупившись, он поглядел на равнину, где ветер играл серебристой снежной пылью. — Но эта девушка, босая и нагая, плясавшая в снегу, мне не приснилась! Я видел ее — так же ясно, Ньорд, как вижу тебя. И я почти поймал ее! Она была в моих руках, но тут вспыхнуло пламя… холодное пламя…

— Бред, — губы Ньорда скривились. — Бред! Он и в самом деле сошел с ума! Как ты думаешь? — Он взглянул на Хорсу, своего помощника.

Но Горм, седой воин с пронзительными серыми глазами, растиравший ступни Конана, покачал головой.

— Ты ошибаешься, вождь. Атали приходила к нему — златовласая Атали, дочь Имира. Она навещает умирающих на поле битвы… — Глаза старика затуманились. — Я тоже видел ее… видел в юности, истекая кровью после битвы у Вольравена… Она танцевала среди мертвецов, при полной луне, и тело ее казалось белей снежных северных равнин, а кудри отливали золотом. Я был трупом… почти трупом… но я видел ее и хрипел, как издыхающий волк, потому что не мог поползти за ней. Не мог — к счастью! Ибо дева эта сводит раненых с ума и увлекает в ледяную пустыню, к грозным братьям своим. А те, разрубив человека и вырвав сердце его, справляют кровавую жертву… — Хорса кивнул и убежденно произнес: — Нет, Конан не лишился разума и говорит правду! Атали приходила к нему! Атали, дочь Исполина Льдов!

Хорса стукнул кулаком в кольчужной рукавице по щиту и рассмеялся.

— Хо! Все знают, что старый Горм рехнулся после Вольравенской битвы, где ему проломили шлем, а заодно и башку! Что за Атали? Сказки! Я согласен с тобой, Ньорд: он просто бредит! — Хорса похлопал киммерийца по плечу. — Взгляните на его панцирь и кровь, что сочится из трещин… Бой был жесток, и любой из этих ран достаточно, чтоб подхватить горячку! Он бежал в пустыню, но гнался за призраком, разве не так?

— За призраком? — повторил Конан, посматривая на стиснутую в кулак левую кисть. — Может, и за призраком. Но я притронулся к ней… притронулся…

Он смолк, разжал пальцы, застывшим взглядом уставившись в свою ладонь. Потом протянул руку Ньорду и Хорее, и усмешки сползли с лиц асов. В полной тишине они смотрели на клочок полупрозрачной газовой фаты, на сиявший лунным блеском обрывок вуали, не знавшей прикосновения смертных ткачей.