Крылатая смерть (СИ) - Печёрин Тимофей Николаевич

К стоянке трех человек вышли волки. Стая численностью около десятка зверюг — Сеня понял это по количеству пар тускло светящихся в темноте глаз. Очевидно, волки почуяли мясо; конкретно медведя, чья туша лежала в паре метров от костра, присыпанная снегом. В этаком примитивном импровизированном подобии холодильника.

И ежу было понятно, что костер серых тварей нисколечко не пугал. Либо два метра были слишком большим расстоянием, чтобы принимать в расчет, что греха таить, этот не шибко большой огонь. Либо волкам с добычей везло еще меньше, чем их двуногим собратьям по охотничьей стезе. И они до того оголодали и отчаялись, что на огонь обращали куда меньше внимания, чем на близость долгожданной еды.

Да, были еще люди. Опасные существа с точки зрения лесных обитателей. Но людей мало, а для стайных животных это главный довод, даже можно сказать решающий. Чем их больше, тем смелее… и наглее они себя ведут.

Вот как на этот раз. Трое двуногих — не слишком грозная сила против стаи из десяти волков.

Бросая тревожные взгляды на приближающихся к стоянке зверей, Сеня торопливо растормошил спящих спутников.

— А?.. — отозвался сонный Макун, разлепив глаза и приподнимаясь со шкуры, которую он использовал в качестве постели, — духи пригласили Макуна в гости. В страну, где целые стада жирных мясистых зверей еле ходят и не надо гоняться за ними. Просто ткнул копьем, и мясо у Макуна. А еще там растут кусты, на которых ягод больше, чем листьев. А еще много красивых женщин и ни одного мужчины… кроме Макуна. Так зачем Сейно-Мава разбудил Макуна? Зачем позвал обратно из такой чудесной страны?

Затем, оглянувшись по сторонам, он понял ответ без слов. Пара самых крупных (или, если угодно, борзых) волков уже обнюхивали заснеженную медвежью тушу.

Схватив… нет, не копье, но горящую головню из костра, Макун выскочил навстречу волкам, размахивая головней перед собою и вереща таким голосом, будто его резали. Парочка волков-храбрецов попятились при виде огня, но лишь на пару шагов, не более. Остальные так и вовсе не спешили отступать.

— Огонь, — изрек Каланг, уже взявшись за копье, но затем, переведя взгляд на костер… и, наконец, на Сеню, — волки боятся огня. Дух-Приносящий-Огонь может сжечь волков своей силой дотла.

Сеня едва сдержался, чтобы не вздохнуть раздраженно и не закатить глаза. Ох уж эти издержки репутации! Как известно, назвался груздем — полезай в кузов. А если убедительно притворяешься посланцем высших сущностей, будь готов к высоким ожиданиям на свой счет. Что от тебя будут ждать и чудес, и даже всемогущества.

Проблема в том, что Сейно-Мава, Духом-Приносящим-Огонь в глазах хелема Сеня стал, можно сказать, случайно. Благодаря созвучию имени, а также простой зажигалке… простой для него, а не для пещерных людей, шибко впечатленных Сениной способностью порождать огонь, просто щелкнув пальцами.

И если имя, столь удачно совпавшее, у Сени было прежним, то с возможностью легкого получения огня дела обстояли гораздо хуже. Топливо в зажигалке неуклонно подходило к концу, и пополнения, скорее всего, не предвиделось. А потому Сеня старался расходовать его как можно реже, лишний раз и без нужды к своему чудесному (с точки зрения хелема) умению не прибегая.

Калангу он, разумеется, признаваться в том не стал. А ответил на его предложение следующее:

— Сейно-Мава может-то, может. Да только заодно с волками Сейно-Мава может сжечь и весь лес.

Вполне достойный ответ для могущественного существа! Крыть такой довод Калангу было нечем, а допытываться этот хелема даже не подумал.

Другой вопрос, что у Макуна не очень-то получалось в одиночку оборонять их лагерь и охотничий трофей. В бегство обратить волков, как рассчитывал, он не обратил. Более того, один из этих серых мохнатых мерзавцев смог даже пересилить вековой звериный страх перед огнем. Ведь, в конце концов, что такое страх по сравнению с голодом. Первейшим инстинктом.

Пригибаясь к земле, волк-храбрец прыгнул, намереваясь одновременно проскользнуть под рукой человека, размахивающей горящей головней, и вцепиться в его ногу. Но не успел. Потому что соплеменнику этого человека (то бишь Калангу), похоже, понравилось метать копье после схватки с медведем.

Копье Каланга вылетело навстречу волку. И хотя этот бросок оказался далеко не таким же метким, волк отвлекся, прыжок у него вышел недостаточно быстрым и ловким. А главное, Макун, верно разгадав маневр зверя, успел отойти на шаг в сторону — убраться с линии атаки. Так что противника своего двуногого волк-храбрец не достал. Но плюхнулся брюхом в снег.

Однако радоваться было рано. Остальные звери расценили отступление Макуна (даром, что оправданное) как признак страха, а значит, слабости. То есть сигнал к атаке.

Скаля зубы и рыча сквозь плотно сжатые челюсти, волки надвинулись на человека — сделав по шагу каждый. Затем сразу трое зверей прыгнули, дабы вцепиться, кто в ноги Макуну, кто в свободную (незанятую горящей головней) руку.

Макун судорожно замахал головней перед собой, пытаясь отогнать четвероногих врагов. Одновременно ему на помощь бросился Сеня с копьем наперевес. Секундой позднее к ним присоединился Каланг. Лишившись копья из-за неудачного броска — теперь оно было вне пределов его досягаемости — хелема в качестве оружия тоже смог взять только горящую головню.

Железо ножа-наконечника Сениного копья вонзилось в покрытый серым мехом бок, преодолевая препятствие в виде шкуры и добираясь до живой плоти.

Метивший в руку Макуна волк столкнулся в прыжке с открытым огнем. Пламя опалило шерсть, заставив взвизгнуть от боли и неожиданности. Тем не менее, ему удалось выбить головню из руки человека. А долю секунды спустя третий волк сомкнул челюсти на ноге Макуна.

Воинственное рычание волка, пронзенного Сениным копьем, вмиг сменилось воем и взвизгом.

Головня, выпавшая из руки Макуна, оказалась в снегу. Пламя, притулившееся на ней, начало стремительно слабеть, сменяясь дымом.

Волк, чья шерсть была опалена и теперь тлела, тоже повалился в снег — сперва на бок, затем на спину, тщась затушить обосновавшийся на его шкуре огонь. Однако его место занял другой волк, из менее смелых. Больше не опасаясь открытого огня в руке человека, он прыгнул Макуну на грудь, опрокидывая на землю. Челюсти волка тянулись к горлу человека.

Надавив копьем сильнее, Сеня чуть ли не пригвоздил проткнутого им волка к земле. Но добивать было некогда. Новые звери двинулись в атаку, и Сене пришлось спешно выдергивать нож-наконечник и встречать острой сталью следующего волка.

Поверженный, едва ли не задыхающийся от боли в прокушенной ноге, Макун все-таки изловчился и смог дотянуться до копья, давеча брошенного Калангом. И одним решительным ударом воткнул каменный наконечник в глаз волка, чья зубастая, источающая вонь, пасть была уже в сантиметре-другом от лица хелема.

Волк умер мгновенно. А сородич его, укусивший Макуна за ногу, вынужден был сдать назад при виде горящей головни в руке уже Каланга.

— Макун жив? — вопрошал последний, окликая соплеменника.

Тот, хромая, приподнялся на ноги, одновременно протягивая Калангу его копье, выдернутое из глазницы убитого волка.

— А где… Макуна?.. — произнес Макун заметно ослабшим голосом, имея в виду, не иначе, свое оружие, оставленное у костра.

— Каланг забыл, — виновато, как бы себе в оправдание, ответил Каланг.

И сразу же добавил:

— Каланг думает… Макуну лучше отступить… к костру. Макун ранен. Каланг и Сейно-Мава справятся сами.

Насчет раны хелема был прав на все сто. А вот со вторым пунктом он не то погорячился, не то просто попытался успокоить соплеменника, в чьей боеспособности сомневался. Так или иначе, но прошло всего несколько секунд — и уже даже Сеня оказался на земле, сбитый с ног прыгнувшим волком. Просто потому, что не успел выдернуть копье из очередного, пронзенного им зверя.

Серьезного вреда причинить Сене прыгнувший волк, впрочем, не успел. Уже миг спустя его отогнал подоспевший Каланг. Орудуя горящей головней в левой руке и копьем — в правой, и своевременно поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, он успешно держал оборону, просто не давая волкам приблизиться к себе.