Лес огней (ЛП) - Тапскотт Шари Л.

— Дайте ей месяц, — предложил Гейдж, его голос абсолютно серьёзен. — А пока отправьте человека, которому можно доверять, чтобы он приобрёл жильё в городах и деревнях Реновы. Только мы будем знать, что это за места.

— Мы? — переспросил Кир, впервые присоединяясь к разговору.

Я тоже вопросительно посмотрела на Гейджа через спинку кушетки, и ждала его ответа.

— Я отправлюсь с Амалией. Мы поедем вдвоём, никого больше, — Гейдж стоял прямо, готовый к моим возражениям. — Чем меньше людей будет задействовано, тем меньше внимания мы привлечём. Мы сможем поехать как брат и сестра — довольное лёгкое прикрытие.

— Но как же твоя свадьба? — тихо напомнила я. Печальное известие уже отложило дату бракосочетания, но это путешествие отодвинет её аж на год.

— Кесс согласится подождать, — по взгляду Гейджа было понятно, что он окончательно всё решил для себя. — Я не защитил Бритона, но тебя одну не отпущу. Твой долг — выбрать нам короля, мой долг — защитить тебя.

Отец отвернулся, обдумывая предложение Гейджа. После нескольких бесконечно долгих минут напряжённой тишины он снова перевёл взгляд на присутствующих.

— Я дам вам месяц. Этого достаточно, чтобы подготовиться.

Матушка прижалась ко мне, отчаянно кивая, будто бы он пообещал сложить к её ногам весь мир. Я гладила её по волосам, пока она плачет, так же как она утешала меня, когда я была маленькой.

— Значит, всё уже решено, — произнёс Кир удивительно ровным тоном.

Отец развернулся к нему, не скрывая напряжение, возникшее между ними.

— Здесь нечего было обсуждать.

Вместо ответа Кир размашистым шагом пересёк комнату, резко распахнул двери и вышел в коридор.

Он так ни разу и не взглянул на меня.

3

Амалия

Тайком покинуть замок? Проще сказать, чем сделать. В этих чудесных стенах проживает огромное множество людей всех сословий, от слуг до придворных — и все они жадны до сплетен. Если я просто возьму и исчезну в один день, весть об этом разнесётся со скоростью света.

Поэтому последние несколько недель я безвылазно сидела в своих покоях, якобы в тяжёлой депрессии.

Первую неделю горничная приносила мне еду, пока я, изображая полнейшую апатию, не велела ей больше не приходить. С тех пор обо мне заботилась матушка. И вот уже пять дней я не видела никого, кроме матери, отца, Гейджа и Кесс — невесты Гейджа и моей близкой подруги.

Именно они продолжат разыгрывать этот спектакль и после моего побега из замка. Матушка продолжит приносить еду, которую никто не будет есть, а слухи о моей затянувшейся скорби и добровольном затворничестве распространятся по всему королевству и станут моей защитой.

Это вынужденное уединение давалось мне непросто, но ещё тяжелее его переносила Эмбер, которая в последние дни стала сама не своя. Собака выла на окна и скребла дверь. Гейдж и Кесс каждый день выгуливали её по несколько раз, но у них было недостаточно времени, чтобы дать ей вдоволь набегаться по лугу.

Убедив себя, что делаю это ради Эмбер, я решилась покинуть замок после захода солнца, пока большинство его обитателей ужинали. Я выросла в этих стенах, часто играла в прятки с Бритоном, Киром, Гейджем и Кесс в детстве. Мне были известны потайные коридоры и тропинки сада, где никто не ходит. Я знала, как выскользнуть из замка незамеченной.

Вечерело. Оказавшись на улице я сделала глубокий вдох. Бури и грозы кончились, в воздухе отчетливо пахло весной. А ещё кострами, на которых готовят еду, и пряными пирожками с мясом на лотках припозднившихся торговцев.

Солнце только что скрылось за горизонтом, скоро стемнеет. Я прокралась неприметными переулками вместе с Эмбер, пряча лицо в тени капюшона, хоть и понимала, что собака выдает меня с головой. Такой больше ни у кого не было.

Но ради возможности подышать свежим воздухом стоило рискнуть… даже если моя родня так не считает.

Я понимала, что это всё ради моей же безопасности, но у меня появилось такое чувство, будто я задыхаюсь от всеобщей чрезмерной заботы.

За это время, вместо того, чтобы просто прятаться в покоях, я могла бы научиться чему-нибудь полезному — например, стрелять из лука или орудовать коротким мечом. Чему-нибудь, что вероятно мне пригодиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но нет.

Я всё ещё не была готова к путешествию — не больше, чем в тот день, когда отец решил, что я в него поеду. Но по-настоящему меня волнует другое. Желудок сворачивался узлом при мысли, что мне придётся выбрать нам короля. Есть множество людей, которые гораздо лучше меня представляли, каким должен быть будущий правитель.

Род отца был благословлён свыше. На протяжении шести поколений, ещё до появления Разлома и разделения королевства, первенцами королей всегда были мальчики. Власть в моей семье долгое время передавалась от отца к сыну.

Но теперь, похоже, этому настал конец. Пришло время другой семье увековечить своё имя на страницах массивного фолианта в кожаном переплете, где описана тысячелетняя история нашего королевства. Да, род отца продолжится через меня, но это будет уже не то.

Эмбер рвалась вперёд, к городским воротам, в предвкушении приближающейся свободы. Я опустила голову ниже, пряча лицо под капюшоном старого плаща, который я редко надевала. Надеялась, стражники примут меня за служанку, ведущую Эмбер на вечернюю прогулку. За совершенно обыкновенную и непримечательную служанку.

Нельзя, чтобы меня узнали. Слухи о принцессе, прогуливающейся вне замка, вмиг сведут на нет все старания моей семьи за несколько недель.

Мы почти дошли до ворот, когда я осмелилась поднять голову. Вдруг стражники болтают друг с другом и не особо присматриваются к прохожим?

Но пока искала их взглядом, заметила молодого человека.

Он только что вошёл через ворота в город и теперь быстрым шагом приближался ко мне с огромным кожаным мешком на плече. У него было такое серьезное выражение лица, что сразу создавалось впечатление очень угрюмого и сурового человека.

Но всё равно он был очень симпатичным.

Его густые тёмные волосы имели насыщенный шоколадный оттенок. Он был высокий — даже выше Кира, — с широкими плечами и узкой талией. Судя по простому кожаному жилету без рукавов, надетому поверх светлой полотняной рубашки, он — простолюдин. Однако в его движениях и взгляде было столько властности, что я не могла отвести от него глаз.

Словно почувствовав это, он внезапно повернулся ко мне. И, к моей досаде, наши взгляды встретились. Его брови поползли вверх, и я поняла, что попалась.

Несколько долгих секунд мы неотрывно смотрели друг на друга, от смущения у меня вспыхнули щёки. Я должна была просто отвести взгляд, продолжить идти своей дорогой так, будто вовсе и не пялилась на него. А он должен улыбнуться и великодушно простить мне мою бестактность.

Но никто их нас этого не сделал.

К счастью, Эмбер начала скулить и обнюхивать мою ладонь, напоминая про обещанную пробежку. Я отвела взгляд, переключая внимание на собаку, и сосредоточенно направилась к воротам с пылающими в тени капюшона щеками.

Не знаю, узнали стражники меня или нет, но пропустили без вопросов. Оказавшись за пределами городских стен, я с любопытством оглянулась через плечо.

Само собой, его там уже не было.

Стараясь подавить остатки неловкости, я свернула направо от ворот и пошла по тропинке вокруг городской стены. К моменту, когда мы с Эмбер дошли до луга, сиреневое небо уже украсили россыпи первых вечерних звёзд.

Что-то кольнуло в груди, и мне вспомнился последний день, когда я была здесь одна. Сегодня не было ни тумана, ни таинственного силуэта на периферии зрения. И не было брата, который спас бы меня в случае необходимости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ох, это горько-сладкое воспоминание о нашей последней прогулке. В последующие дни Бритон был занят приготовлениями. Все требовали его внимания. За нашим официальным прощанием наблюдало полдвора.

Но именно здесь мы в последний раз общались по-настоящему.