Три романа - Эрвин Каин

- Психиатрия по телефону! - сказал Денис Александрович, вяло перелистывая роман Эрвина Каина. Роман был переводной и назывался коротко и умно, одним глубоким словом - "Там".

- Трудишься? - спросила Мария.

- Тружусь, - согласился Денис Александрович.

- Ну трудись-трудись! - сказала она и повесила трубку.

Только что она приехала ночной электричкой с холодной дачи, где одна-одинешенька, находясь на шестом месяце беременности, мыла полы. Она страдала, и это было чрезвычайно приятно - страдать. "Ребенок от плебея! - думала она. - Дача холодная! Я умру, - думала она. - И меня похоронят! "

Через год рожденная ею девочка была посажена нянькой, нанятой на деньги родителей, в железную ванночку. Ванночку, чтобы немного подогрелась вода, нянька на минутку поставила на газ. В этот момент зазвонил телефон. Аппарат там был такой же, как и тот, который стоял перед Денисом Александровичем. И нянька пошла говорить по телефону. Она заговорилась, и ребенок сварился. Няньке дали год условно, потому что на предварительном следствии она согласилась за шестьдесят рублей в месяц нянчить двухлетнюю двойню прокурора. У родителей Марии случился инфаркт, точнее два инфаркта, по одному на каждого из родителей. А сама она три раза напилась, ушла из театрального училища и пошла работать швеей-мотористкой на небольшую фабрику.

Электронные часы над дверью показывали три часа ночи. Денис Александрович прикурил от зажигалки в форме черепа последнюю сигарету и отодвинул книгу. Потягиваясь, он прошелся по своему кабинету. Кабинет находился на первом этаже психиатрической больницы. Всего в больнице было тринадцать этажей. И сейчас тринадцать этажей сумасшедших мирно спали в своих палатах над его головой. Сидели в своих кабинетах тринадцать дежурных врачей. Двое из них читали книги, трое занимались онанизмом, один писал диссертацию, один писал донос на коллегу, четверо находились в состоянии эйфории, приняв то или иное лекарство, а один был просто пьян. Он разговаривал с рыжебородым больным в фиолетовой пижаме. Больной утверждал, что он профессор Гарвардского университета, и смачно плевался.

Денис Александрович подошел к окну и прислушался. Шел дождь, и могло показаться, что под окном кто-то крадучись ходит. Он перевел свои механические часы на час вперед, приняв подарок государства, и, присев к столу, опять взялся за Эрвина Каина.

"...Многие находили себе убежище в прошлом, потому что будущего не стало. Люди по собственному желанию переносились по времени назад и занимали в минувших эпохах места рыцарей, должности нищих, королей и преступников. Осваивали профессии алхимиков, рабов и ростовщиков. Каждый перевоплощался на свой вкус. Некоторые пытались заниматься политикой, но в мире, где все все могут, они быстро попадали в дурную бесконечность собственной галлюцинации..."

Денис Александрович бросил читать и сам набрал номер. Он звонил домой своей матери, мать работала по ночам и не спала.

- Это ты, Дениска? - спросила она как-то по-доброму.

- Я, ма? - отозвался он.

- Скучаешь небось, ну не скучай, не скучай, скоро уже все! А я, знаешь, никак не могу разобрать почерк одного идиота?..

Мать Дениса Александровича была литконсультантом одного журнала. Родившись в профессорской семье, она удачно кончила школу, удачно вышла замуж. удачно устроилась на работу, удачно родила сына, по турпутевкам удачно объехала весь мир, была знакома с крупными писателями, художниками, композиторами, написала удачную книгу, и ее удачно издали, у нее было приготовлено даже удачное место на кладбище рядом с прабабушкой и прадедушкой.

- Неудачный рассказ! - сказала она в трубку. - Понимаешь этот идиот пытается соблазнить читателя. описывая человека, у которого все в жизни хорошо!.. Ну, ладно, сын! - она подышала в трубку. - Приятного дежурства, не спи там.

Роман кончался так: "Размороженный пожелал, чтобы все все забыли, и никто ничего не мог, и чтобы время, переместившись назад на два года, начало развиваться по другому, не этому руслу. Пожелав это, он тотчас оказался голый рядом со склепом в ванной из непрозрачного стекла, рядом стоял пьяный водопроводчик, комкая его одежду. Под ногами мелко дрожал, выражая свое мнение по поводу работы моторного агрегата, пластмассовый ящик с русской водкой.

- Нет, - сказал этот человек, - я не буду, не хочу в будущее, нечего там делать. - И они выпили с сантехником весь ящик в соседнем помещении.

На следующее утро человек этот проснулся с жуткого похмелья и понял, что нужно идти на работу. Он открыл глаза, повернулся в своей постели на спину, положив под голову руки.

"Чего я хочу? - подумал он. - Что я могу сделать единственно у меня оставшимся могуществом?! Сделать истинно хорошее для себя и мира?" Через тридцать пять страниц он понял, что может сделать так, чтобы его не было. Не было совсем ни души его, ни тела, ни памяти, ни памяти о нем. Чтобы его не стало абсолютно.

"Материалисту такая мысль и не пришла бы в голову, - писал Эрвин Каин. - Но мой герой был глубоко верующим человеком".

Денис Александрович захлопнул книгу, у нее был ярко-красный переплет. На переплете было прописью вытиснено: "Там", над ним печатно: "Эрвин Каин".

Дав телефону позвонить подольше (было двадцать семь минут четвертого, и за шторами кто-то явно ходил. там, на улице) Денис Александрович снял трубку. В трубке было пусто, только где-то очень далеко раздавались какие-то невнятные голоса. Потом трубка ожила и мембрану сотряс длинный гудок. За гудком послышался еще один и еще два.

"Наверное, что-нибудь на станции?!" - подумал Денис Александрович.

На том конце сняли трубку, и он услышал до странности знакомый голос:

- Психиатрия по телефону?

- Вас неправильно соединили, повесьте трубку, - сказал Денис Александрович.

"Успокойтесь, - послышалось на том конце. - Успокойтесь, успокойтесь". * ПЕРЕВОД СО СЛОВАРЕМ

"Эрвин Каин начал свой творческий путь нашумевшим романом "Там" и мгновенно окончил его после возникновения так и не увидевшего свет романа "Здесь". Он оставил бы огромное творческое наследие, если бы наследие это не было безвозвратно утеряно. Он прожил бы поистине великую жизнь, если бы о жизни этой было хоть что-нибудь известно. После появления второго романа писатель бесследно и славно исчез. Произошло это ясным июньским днем в центре города, на планете, находящейся в центре галактики, и, в свою очередь, в галактике, занимающей центральное место во вселенной..." - так писал об этом он сам.

"Я погиб мгновенно, а по мнению некоторых критиков, и безвозвратно!" - писал он в небе горящими буквами. Феномен могли наблюдать сто миллионов человек, но поскольку восемьдесят миллионов в этот момент были утомлены алкоголем, десять миллионов занимались другими, не менее серьезными для государства делами, то наблюдали небесное явление только семь. Три миллиона не откликнулись на призывы редакции.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});