Порочные занятия - Сигги Шейд

class="p1">— Это последнее задание, которое я выполню для него.

— Мы оба удостоверимся, чтобы он не дожил до момента, когда сможет вцепиться в тебя зубами.

Квинн вешает трубку, и моё настроение портится от осознания того, где я нахожусь. Хорошо, что есть маленькая милая саба, которая скрасит мои печали.

Феникс, возможно, не такая норовистая, как утверждает, но явно нуждается в учителе, если не может отличить настоящего домина от притворщика, который просто пытается с ней переспать.

Последняя домработница уходит, и я спешу по белому коридору вниз по лестнице, ведущей в подвал. Его стены выложены кирпичом, полы из темного дерева, и здесь явно не достает важного элемента — моего оборудования для игровой комнаты.

— Черт возьми, — бормочу себе под нос, достаю телефон и звоню представителю компании доставки. Гудок звучит дважды, прежде чем я перебиваю его приветствие.

— Это Мариус Сегал. Где, черт возьми, моя мебель из подвала?

— Это… Эм… — мужчина кашляет и запинается. — Этого не было в договоре.

— Я хочу, чтобы её доставили завтра, — говорю я, смутно припоминая, что сказал им оставить игровую комнату в Лондоне нетронутой.

— В воскресенье никак. Но в среду — вполне.

— Отлично. Будьте на месте к восьми утра.

Я отключаюсь и провожу пальцами по волосам. Отлично, среда. «Красная комната» доставит мои покупки завтра, лекции я читаю только по понедельникам и четвергам. Игровая комната будет готова для неё к субботе.

Феникс…

Как, черт возьми, изменилась моя судьба с потери работы в Лондонской школе финансов до поиска усердной и старательной сабы?

Такой, которую смогу воспитать на свой вкус.

Я выхожу из подвала, поднимаюсь по лестнице, проходя мимо гостиной и белой кухни. И вот, после очередного перелета я нахожусь в точной копии своей спальни в Белгравии. За исключением того, что здесь есть панорамное окно с видом на море.

Солнце находится так близко к горизонту, что небо кажется темно-малиновым, чего в Лондоне не увидишь. Я все еще слишком заведён после встречи с Феникс, чтобы любоваться видами.

Она уже проникла мне под кожу и заставила жаждать большего. Я должен увидеть ее прямо сейчас.

Моя рука тянется к телефону. Я достаю его и набираю ее номер.

Она не отвечает сразу, и моя челюсть напрягается. Будь я проклят, если оставлю голосовое сообщение. Как только я убираю телефон от уха, появляется ее имя вместе с входящим сообщением по FaceTime.

Глубокий смешок наполняет мою грудь. Я в игре.

Я отвечаю, и на экране появляется Феникс, одетая в серебристую кофточку с кружевными чашечками, которые едва скрывают ее округлую грудь. Она запыхалась, щеки раскраснелись.

Тепло приливает к моему члену, яйца напрягаются. Святые угодники. Я знал, что эта женщина что-то скрывает, но такое роскошное миниатюрное тело?

Лицо и фигура Феникс могли бы поставить любого мужчину на колени. Но не меня. Мариус Сегал не склоняется ни перед кем.

Я не понимаю, как она умудрилась спрятать свое очарование за низким хвостиком и мешковатой одеждой. То, что я вижу, резко контрастирует с первым впечатлением.

Ее лицо такое же красивое, как и раньше, но теперь его обрамляют темно-каштановые с янтарным отблеском локоны, которые каскадом ниспадают на грудь. Она — воплощение хрупкой невинности в ожидании разрушителя.

В ожидании меня.

Но затвердевший член напоминает, что об это лучше подумать позже.

— Ты думала обо мне? — спрашиваю я.

Она ухмыляется.

— А ты всегда такой любопытный?

Я улыбаюсь в ответ, принимая ее отказ за «да».

— Ты все равно не поверишь.

— Итак… — Феникс ослепляет меня улыбкой, которая дает первое представление о личности под овечьей шкуркой. Это заразительно, и я чувствую, как мои губы пытаются растянуться в улыбке.

— Так, где твоя игровая комната?

— В подвале, но я наверху, в главной спальне, — я нажимаю на значок, чтобы переключиться на заднюю камеру, и поворачиваю телефон так, чтобы она могла всё видеть.

Стены белые, как и везде в этом доме, но моя мебель состоит из смеси антиквариата, который я приобрел во Франции, и репродукций произведений рококо и барокко.

Серебряные кресла, обитые слоновой костью, кровать королевских размеров со стеганым изголовьем, обрамленным платиновым вермеем. Все комоды и приставные столики имеют одинаковые изогнутые ножки, либо металлические, либо окрашенные в белый цвет.

Это элегантно, просто и с ноткой статуса. Разительный контраст с убожеством моего прошлого.

Услышав ее громкий вздох, я уже представляю, как она смотрит на меня этими красивыми серыми глазами.

Всему свое время.

Я поворачиваю камеру обратно к себе и ухмыляюсь.

— Я чему-то помешал?

Она опускает ресницы и улыбается, отчего на щеках появляются две глубокие ямочки. Жаль, что мне не нравится стиль школьницы, потому что Феникс сумела найти баланс между наивностью с широко раскрытыми глазами и распутством.

— Сколько тебе лет? — спрашиваю я.

— Двадцать один, — она наклоняется к камере. — А тебе?

Младше, чем я думал, но достаточно взрослая.

— Двадцать восемь. А теперь ответь на мой вопрос. Что ты делала до того, как я позвонил?

— Трогала себя, — говорит она с придыханием. — Думая о тебе.

Мой член твердеет. Уголки рта подергиваются, когда я пытаюсь сдержать реакцию.

— Извини, что прервал такой важный процесс. Продолжай.

Феникс облизывает губы, и на этот раз я стону.

— Правда? — она хлопает ресницами. — Ты этого хочешь?

— Думай об этот как о пробном прослушивании перед вечером субботы.

Она ставит телефон и откидывается на спинку двуспальной кровати, накрытой смятыми белыми простынями. Все, что я могу видеть из окружающей обстановки — это полки, забитые разнообразными книгами там, где должно быть изголовье кровати.

Когда в поле зрения появляются её ноги, я теряю интерес к ее материалам для чтения. Они стройные, длинные и, что самое главное, ведут к блестящей киске.

Вся кровь, которая осталась на моём лице, приливает к члену, оставляя головокружение. Я хочу телепортироваться сквозь экран телефона и наслаждаться этой сладкой киской, пока она не начнет молить о пощаде.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — спрашивает она дрожащим голосом.

Мой член пульсирует под металлическими пуговицами джинсов, отчаянно нуждаясь в свободе. Я могу придумать по меньшей мере сотню грязных вещей, но все же приберегу их для субботы.

— Поставь телефон ближе.

Феникс повинуется, ее глаза горят возбуждением.

— Заведи руки за спину.

Когда она принимает позу, отведя плечи назад, серебряное кружево кофточки туго натягивается на сосках.

— Вот так?

Я стону.

— Да, именно так.

Телефон раскачивается, прежде чем упасть в сторону. Я качаю головой.

— Давай настроим наше оборудование и сделаем это должным образом. Тогда ты сможешь показать мне всё.