Мир, полный слез - Кит Маккарти

Он довольно раздраженно осведомился, почему его беспокоят из-за такой ерунды, и услышал ответ, который мгновенно заставил его изменить отношение к происходящему.

– Похоже, в машине труп, сэр.

Таннер задал еще несколько вопросов, ни на один из которых ему не удалось получить вразумительный ответ, и задумался.

– Хорошо, – произнес он наконец. – Поставьте в известность инспектора Сорвина. И передайте ему, пусть он свяжется со мной, когда закончит предварительный осмотр места происшествия.

Он повесил трубку. Сорвин не был самым опытным офицером участка, но, скорее всего, этот пожар не грозил никакими серьезными проблемами. И по крайней мере на этом этапе тревожить старшего инспектора Сайма не имело смысла.

Да. Пока с этим вполне мог справиться Сорвин.

И Таннер вернулся к своей речи.

– А с Томом все в порядке. Это очаровательный ребенок. Отлично успевает в школе и любит спорт. Часами может сидеть перед телевизором и смотреть футбольные матчи.

– А как тетя Элеонора? – спросила Елена.

– В последнее время не слишком хорошо. В конце лета перенесла воспаление легких. Естественно, в больницу ехать отказалась. И доктор Уилсон пытался ее убедить, и Тристан, конечно же, но она была непоколебима. Ты же знаешь Элеонору.

Айзенменгер, не знавший ее, слабо улыбнулся и кивнул. Елена упомянула эту почтенную даму таким тоном, словно та была уже одной из трех парок, а не человеческим существом.

– Но сейчас ей уже лучше. И Тристан говорит, что она всех нас переживет.

– Ей ведь уже за восемьдесят?

– В апреле будет восемьдесят два. Кое-что стала забывать, но в остальном… крепка как кремень.

Все заулыбались и закивали, даже Айзенменгер.

– А лесом вы занимаетесь? – спросил он, чтобы заполнить паузу.

– Здесь всегда масса дел. Вести хозяйство в поместье совсем не просто. – Тереза отпила из своей чашки. – А что?

– Просто по дороге сюда мы видели пожар. И мне даже показалось, что я слышал взрыв.

Тереза нахмурилась.

– Взрыв? Это вряд ли. Вероятно, там сжигали отходы или еще что-нибудь. Но я сомневаюсь, что это был взрыв.

Айзенменгер пожал плечами.

– Может быть, я и ошибся. – Хотя он был уверен в собственной правоте.

– А я ничего не слышала, – промолвила Елена.

– Ты спала, – улыбнулся Айзенменгер.

Все снова умолкли, и казалось, что наступило время тишины, лишь иногда нарушаемой треском дров в камине, однако это было вопреки правилам, и Тереза поспешила возобновить разговор:

– Тристан приедет к семи. Ужин будет в половине девятого. Фазан. На прошлой неделе производили отстрел, так что теперь их у нас целая гора.

– Вы до сих пор устраиваете охоты?

– Не чаще четырех раз в год. Дохода они почти не приносят, но Малькольму нравится их организовывать. Он говорит, что они приносят пользу, помогают ведению хозяйства или что-то в этом роде. Сама я в этом не участвую, зато Тристану это дает возможность играть роль владельца замка, и ему это очень нравится.

– Вы до сих пор открываете дом и свои владения для посетителей?

– Это необходимо. Это единственный способ оплачивать расходы. Впрочем, мы делаем это только по воскресеньям, да и то лишь с Пасхи по сентябрь. На самом деле ужасно, когда повсюду бродит этот плебс, который сбрасывает мусор в античные вазы. Но что поделаешь?

И вправду, что?

Когда зазвонил телефон, инспектор Сорвин проглядывал счета. У него был своеобразный подход к этим обязанностям: он никогда не вникал в подробности, стремясь лишь получить общее представление, и реагировал только на те документы, которые требовали немедленного внимания. Именно такой попался ему в этот момент на глаза, он поднял голову и закричал: «Фетр!», и как раз в этот момент раздался звонок. Сорвин снял трубку. Первые фразы, которые он услышал, не смогли развеять его скуку, однако потом дежурный офицер добавил:

– Похоже, там труп, сэр.

Движения Сорвина тут же изменились: он выпрямился, вскинул подбородок и устремил взгляд на открытую дверь, в проеме которой появилась констебль Фетр. Он скользнул взглядом по ее маленькой округлой фигурке.

– Где именно находится эта машина?

– К северу от деревни, рядом с частной дорогой, которая ведет к поместью, приблизительно в ста метрах от В4194.

– Один труп?

– Кажется, да, сэр.

– Какие-нибудь документы?

– Похоже, все сгорело…

– Хорошо.

Он опустил трубку и уставился на Фетр.

– Поехали, Фетр. Сядешь за руль.

Ванна впечатляла своей роскошью: она была отделана белой, позолоченной по краям эмалью и снабжена резными медными кранами, устаревшими уже в эпоху англо-бурской войны.[2] Она располагалась в центре ванной комнаты, словно осознавала свою значимость. Раковина по сравнению с ней выглядела робкой служанкой, а унитаз и биде – сжавшимися в углу рабами. И то, что они были сделаны из тех же материалов, лишь подчеркивало их подчиненное положение. А занимавшее всю дальнюю стену зеркало служило лишь для того, чтобы отражать великолепие ванны.

Голова Елены едва выступала над краем ванны, а томно поднимавшиеся вверх завитки пара были настолько густыми, что Айзенменгер, сидевший в спальне, едва мог различить ее профиль.

– Скажи-ка, пиджака хватит или к обеду надо являться во фраке и цилиндре?

До него донесся всплеск, гулко отраженный стенами и напомнивший Айзенменгеру детство. Сквозь теплый туман он увидел отливавшие медью волосы Елены, когда она запрокинула голову.

– В моей системе ценностей сарказм не является формой остроумия, – глядя в потолок, промолвила она.

– Я серьезно. Не могу же я ударить лицом в грязь и явиться в джинсах, если на обеде будет присутствовать посол Соединенных Штатов или какой-нибудь представитель королевского семейства.

Она искренне рассмеялась, и он ощутил невероятно сильный прилив радости, ибо давно уже потерял надежду вновь увидеть ее счастливой.

– Это будет обычный домашний обед, – ответила она. – Можешь даже галстук не надевать. Даже джинсы надень, если хочешь, – при условии, что они чистые, конечно.

– Значит, никаких рабоче-крестьянских шуточек. Ремесленникам за столом места не будет.

Последнее заявление заставило ее сесть с громким всплеском, повернуться и уставиться на него своими огромными глазами, сиявшими на мокром лоснящемся лице.

– Скажите, доктор Айзенменгер, а у вас стружка с плеч не падает?

– Случается, – улыбнулся он, – но, как правило, я вполне успешно с этим справляюсь.

Она тоже ответила ему улыбкой и вернулась к своему прежнему положению, подняв при этом еще большее количество брызг. Он бесшумно вошел в ванную комнату и остановился у нее за спиной, глядя на ее макушку и плечи. Большая часть ее тела была скрыта пеной, его контуры лишь смутно проступали, когда Елена шевелилась.

– Вы законченный извращенец, доктор Айзенменгер, – крикнула она, не догадываясь о том, что он стоит рядом. – Почему ты не хочешь понять, что Хикманы такие же люди, как ты и я? И титулов у них не больше, чем у нас.

Он выждал пару секунд, а потом нагнулся и прошептал ей на ухо:

– Я хочу вылизать тебя с ног до головы.

Она подскочила от неожиданности, и вода забурлила вокруг ее талии и бедер. Айзенменгеру не был виден заживающий шрам на ее груди и второй – под мышкой, зато он видел, как она красива, и чувствовал, как хочет заняться с ней любовью.

– Извращенец! – прошипела она, поворачиваясь.

Он рассмеялся и выпрямился.

– Это надо понимать как отказ? – Он двинулся к двери. – Уверен, что когда я ближе познакомлюсь с Терезой и Тристаном, я стану воспринимать их как всякого другого человека, но попробуй взглянуть на них моими глазами. Они живут в замке, устраивают охоты, открывают дом для публичных посещений, повсюду расставлены доспехи – как, интересно, я должен ко всему этому относиться?

– Поверь мне, они ничем не отличаются от любой другой семьи, – провожая его взглядом, ответила она.

Сорвин молчал почти до тех пор, пока они не подъехали к месту назначения, и лишь там осведомился:

– Скажите мне, констебль, как вы можете объяснить счет за черные чулки?

Фетр в этот момент пыталась найти поворот, который должен был вывести их на дорогу к усадьбе Вестерхэм. Левой рукой она теребила обогреватель, который отказывался работать, а в груди у нее саднило, что являлось предвестником простуды.

– Дело Снайдера, сэр, – пробормотала она.

– И что?

– Я была проституткой.

Сорвин вспомнил. Фетр к тому времени проработала в участке чуть больше полутора месяцев, и это было ее первое задание под прикрытием. Ему не хотелось отправлять ее на это дело, но единственной альтернативе было сильно за сорок, да и выглядела она не ахти как.