Камелефата - Гбанфу

Не слишком многочисленное, племя ашуку продолжало оставаться независимым, несмотря на соседство с более могущественными племенами. Ашуку вели себя достойно и по отношению к царю, правившему всей обширной территорией, на которой разместилось и их племя. Мирные и трудолюбивые, ашуку занимались земледелием, а если им и приходилось обучать своих юношей воинскому искусству, то всего лишь для того, чтобы те умели защитить себя и своих сородичей.

4. Удар судьбы

Утром юному воину казалось, что время тянется чересчур медленно, хотя еще до рассвета все были готовы к возвращению в деревню. Маленький отряд гуськом двинулся в обратный путь. Первым шел Камелефата. Всем не терпелось узнать, что же произошло в деревне, до которой было пока далеко.

Молодые воины яростно продирались сквозь заросли, путаясь в лианах и корнях деревьев. Потом им пришлось идти через распаханное поле под паром, что оказалось еще труднее, но они во что бы то ни стало решили срезать путь и выиграть время. Действительно, вскоре завиднелись поля родной деревни. Солнце давно уже встало, но в полях почему-то не было ни души, никто не работал, и Камелефата, который изо всех сил старался отогнать предчувствие беды, понял, что беспокоился не напрасно: беда все же случилась.

Еще издали они увидели деревню или, вернее, то, что от нее осталось. Камелефата бросился вперед, остальные не отставали. Перед ними открылась картина столь ужасная, что трудно было поверить глазам.

Огромная деревня превратилась в сплошное пепелище. Лишь кое-где возвышались еще остатки стен, закопченные и обугленные. Повсюду валялись трупы людей. Камелефата вбежал во двор родного дома. Великий Вождь лежал, вытянувшись, на пороге. В правой руке он по-прежнему крепко сжимал копье, хотя был уже мертв. Чуть поодаль юноша увидел мать, из горла у нее торчал кинжал. Увиденное потом не задержалось в его памяти. Чудовищная пустота возникла в душе: Камелефата смотрел и не видел, слушал и не слышал.

Однако понемногу он взял себя в руки. Камелефата понимал, что стонать, плакать, жаловаться — все это бесполезно и унизительно. Ведь теперь он мужчина.

Вновь выйдя на улицу, Камелефата увидел застывшую в ожидании толпу: это были оставшиеся в живых мужчины, женщины и дети. Лица их были искажены страданием. От толпы отделился согбенный, высохший старец, и голос его нарушил мертвящую тишину, нависшую над разрушенной деревней.

— О Камелефата! Мне уже сказали, как теперь твое имя, и я надеюсь, что ты сможешь достойно перенести горе, постигшее наш народ. Твой отец погиб, защищая нас, жизнью заплатив за свое великодушие и благородство.

Потом старик начал рассказ о том, что произошло в деревне.

Прошлой ночью огромная банда чернокожих мужчин, говоривших на одном из южных диалектов, напала на селение ашуку. У многих из них были ружья. Среди жителей деревни, которых застали врасплох, поднялась паника, и очень быстро оборона стала слабеть. Тогда Вождь приказал старикам, женщинам и детям укрыться в лесу. Потом сам он и его воины, которых осталось не так уж много, с отчаянием обреченных вступили в битву.

К полуночи шум сражения затих, наступила полная тишина. Но люди, спрятавшиеся в лесу, увидели, что их родная деревня вдруг разом вспыхнула подобно факелу.

В тяжелом молчании слушала толпа этот рассказ. Лишь у женщин порой прорывались рыдания, да плакали дети. Печаль мужчин была столь велика, что им, казалось, больше не хочется жить. Старик продолжал:

— После гибели старого Вождя главой племени ашуку становишься ты. Отомсти за смерть своих близких и защити оставшихся в живых — даже если это будет стоить тебе жизни!

Камелефата не произнес ни слова. Взгляд его был рассеянным, лицо оставалось безучастным. Потом, словно очнувшись, он вернулся к отчему порогу и над телами родителей произнес свою клятву:

— Отец мой и мать моя, я отомщу за вас, или не знать мне больше покоя. Вы были смелыми, мужественными людьми, я постараюсь быть таким же. Отец, благодарю тебя за все, что ты дал мне, особенно — за то великое имя, которым ты меня назвал. Я сделаю все, чтобы быть достойным этого имени.

Потом Камелефата вновь вышел к людям, ожидавшим его, и приказал похоронить мертвых со всеми подобающими почестями.

Похороны в племени ашуку несложны, если речь идет о человеке простом. Но когда хоронят великого вождя — дело совсем другое.

Похоронами ведает каста кузнецов[10]. Прежде всего они выкапывают в земле очень глубокую яму, потом строят под землей целую галерею. Там они расстилают новые циновки, ставят большой калебас с водой, раскладывают дорогие набедренные повязки, украшенные вышивкой, и бусы из раковин каури. Все это пригодится покойному, когда он окажется в мире ином.

…Старый Вождь, тщательно вымытый, обвешанный лучшими украшениями и одетый в самые богатые одежды, был завернут в саван и готов к проводам в последний путь. Тело несли четыре кузнеца, наряженные в широкие белые бубу, спадающие красивыми складками. За ними шел Камелефата в воинском облачении. Далее в четко соблюдаемом порядке следовали печальные старики с обритыми по случаю траура головами, до блеска натертыми маслом, за ними — воины в коротких набедренных повязках и полностью вооруженные, словно на битву с врагом, следом за воинами — все остальные жители деревни. Мужчины, женщины, дети, здоровые и больные, глухие, слепые и немые — все пришли, чтобы в последний раз проститься с тем, кто был отцом племени в течение целых тридцати лет.

Похоронная процессия двинулась по многочисленным извилистым улочкам селения, чтобы покойный еще раз повидал родные и любимые места.

Гриоты[11] пели погребальные гимны и славили покойного.

Но вот процессия достигла места захоронения. Кузнецы и Камелефата, который обязательно сам должен был хоронить отца[12], уложили тело Вождя на циновку, расстеленную в подземной галерее. Потом они поднялись на поверхность и закопали вход в гробницу. Остальных погибших похоронили тут же, неподалеку от могилы оплакиваемого всеми Вождя. И до полуночи тишину джунглей тревожили печальные раскаты тамтамов.

5. Битва с работорговцами

Судьба нанесла Камелефате жестокий удар. Теперь эта судьба будет следовать за ним по пятам, будет стремиться во что бы то ни стало подчинить его себе.

В ночь после похорон Камелефата не сомкнул глаз. Он думал о том, как покарать тех, кто коварно напал на его племя, как отомстить за дорогих сердцу погибших.

Едва забрезжил серый прохладный рассвет, он велел своим землякам собраться на центральной площади. Пришли все.