Проводники света (СИ) - Моисеева Ольга Юрьевна

  - Рука у него плохая - вылечишь? - Деяна посмотрела на Мыха с надеждой.

  - Легко! - чёрный мышонок снова забавно прокрутился и откланялся. - Но обязательно с твоей помощью, ибо я не могу действовать в вашем мире напрямую, а значит, одному мне не справиться, понимаешь?

  Девочка не очень-то поняла, но кивнула, ведь кроме отца в семье из мужчин были только старший брат Деяны Голуб и самый младшенький - Дубок, а он махонький ещё совсем! Как смогут они без отца, ведь он у них - старейшина, всё знает, по работам остальных распределяет, да и сам больше всех трудится!

  - Так ты согласна?

  - Да!

  - Прекрасно! - несмотря на то, что состоял из плотных клубов тьмы, Мых прямо-таки просиял: морду разрезала широченная улыбка, а сине-красные глаза вспыхнули весёлыми оранжевыми факелами. - Тогда слушай внимательно, что тебе нужно сделать.

  Деяна очнулась возле куста, под которым провалилась в чернолаз, только никакой тёмной круглой норы здесь больше не было, только морковка рядом валялась. Мых предупреждал, что старый лаз исчезнет, но всегда можно отыскать новый с помощью особого шёпота. Только сперва надо непременно кое-что сделать! Деяна подняла морковку и, отряхнув её от воды и сора, сунула в карман, где уже лежал деревянный мышонок.

  Перун щедро насытил землю влагой, но лишнего не дал, ускакал на своём огнегривом коне, вовремя уняв грозу. Сквозь ветки проглядывало синее небо, и там, куда проникали солнечные лучи, мокрые листья сверкали чистотой и пахли свежестью. Девочка побежала домой, задевая ветки и смеясь, когда прямо на голову обрушивался короткий, но яростный дождик капель.

  - Где ты была, Деяна? - выйдя из избы, строго спросила мать. - В огороде никого, кликали тебя, кликали...

  - Я недалече в лес по нужде отлучилась, а тут вдруг гроза, я там, под выворотнем, отсиделась, - ответила девочка, помня наказ Мыха никому про него не рассказывать, иначе заговор на исцеление не подействует. - Как тятя, матушка?

  - Второй день в себя не приходит. Помирает, - горько вздохнула матушка. - Иди в дом, там одна только Улита старая, ты за Дубком пригляди, пока я схожу по воду.

  В избе царил сумрак и пахло травами вперемешку с неприятным духом тятиной хвори. Сам он вытянулся на лежанке, дышал часто, лоб в испарине, глаза закрыты, замотанная куском полотна рука покоилась на животе. Дубок мирно посапывал в люльке, рядом клевала носом бабка Улита.

  Девочка села в уголке и прижав резного Мыха к животу, тихонько забормотала:

  - Беги тропинка сквозь чёрный лаз...

  В животе вдруг что-то тихонько задвигалось, но Деяна, вспомнив напутствие Мыха: "Ты наверняка почуешь странное, но не бойся, ничего плохого с тобой не случится, обещаю!", перетерпела и продолжила:

  - ...катись слезинка из глаза в глаз...

  Внутри стало щекотно - сначала внизу, потом в груди, словно что-то росло снизу вверх.

  - ...свяжи шерстинка навеки нас!..

  Всё, поняла Деяна, это уже не остановить! Дыхание на миг захолонуло, а потом, когда щекотная "шерстинка" достигла головы, страх ушёл, и бормотание девочки сделалось неразборчивым. Сначала исчезли осмысленные предложения, потом распались слова, и вскоре мешанина звуков стала напоминать не то шипение, не то завывание. Всё тело Деяны напряглось, она положила игрушку на спину и закрыла глаза. Две ярко-алые слезы скатились по щекам и упали на морду мышонка, отчего глаза его вспыхнули рубиновым светом, а девочка вместо своего бормотания услышала собственные шаги и увидела, как бежит по узкому мостику через укутанную туманом чёрную реку, а на другом берегу стоит отец. Коснувшись его, Деяна открыла глаза и, вложив Мыху в лапки морковку, сказала:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

  - Отступи хворь и срастись рука!

  - Матушка! - вдруг громко сказал тятя.

  - А-а? - проснулась старуха Улита. - Сынок! Ты очнулся!

  - Тятя! - радостно крикнула Деяна, подбегая к отцу.

  - Воды дайте! - попросил тот и, к равному изумлению и старой и малой, сел на лежанке. - Пить больно хочется.

* * *

  Странное это было отпевание: без мужа - пусть и бывшего, но всё-таки! - и без сына.

  Из самых близких в церкви присутствовал только брат - он всё и организовывал. Остальных Вера не знала, родственники, скорее всего... может, дальние?.. или друзья? Хотя какие у Елены Викторовны друзья - наверняка, всех растеряла, когда пить стала, а про её новую жизнь никто и узнать не успел, за пару недель-то...

  Ну, где же всё-таки Костя?! - мать хоронят, а он где-то болтается! Неужели так и не прекратит вести себя, как последний неадекват?..

  Нет, поначалу, когда только встречаться начали, всё вроде нормально было, ну, или он просто вид делал, что нормально... А спустя несколько недель началось: срывы, придирки разные, бесился без повода... сто раз она с ним пыталась поговорить, да он только отмахивался и огрызался.

  Потом ключ праотцов вдруг на шею нацепил и носить стал - то ли в честь былого подвига, то ли как украшение, фиг разберёшь, Вере такое никогда в мужиках не нравилось, но она ничего не сказала: отношения и так были натянутыми, зачем ещё больше портить?

  Однако тактичность не помогла: размолвка всё равно обострилась, когда пошли к Андрею на Днюху. Кос нажрался там в хлам, стал орать, что именинник - старый душнила, разбил бокал и ругался, пока Вера не уволокла идиота домой. Потом пришлось перед друзьями извиняться, а его выгнать спать на диван в гостиной.

  Пару дней они вообще не разговаривали, а потом Вера вдруг заметила в Костином отделении шкафа новые, далеко не дешёвые, кроссы, шмотки известных брендов, бутылку дорогущего виски, но спросить ничего не успела. Утром встала - Коса и след простыл. Куда свалил среди ночи?! А когда после учёбы домой вернулась, уже и вещей его в гардеробе не было...

  Потом позвонил, правда, сказал, что у матери несколько дней поживёт: она, типа, бухать завязала, помочь ей надо в себя прийти, квартиру убрать и с делами разобраться.

  Вера тогда даже обрадовалась: ладно, пусть! небольшой тайм-аут не помешает, а потом может, и вообще всё наладится - перестанет Кос наконец мучиться, что не вылечил мать от алкоголизма, когда его способности за все мыслимые пределы зашкаливали, и чужими светаками умел крутить, не хуже самого Господа-бога... Блин, ну и сравнение, да ещё и прямо во время отпевания! - одёрнула себя Вера и попыталась сосредоточиться на словах батюшки, но он говорил так быстро, тихо и малопонятно, что уследить за молитвой не получилось, и вскоре голова вновь наполнилась собственными мыслями.