Путь - Владимир Волев

– Сложно это все, – махнул рукой Арсений, – понапишут непонятно что, а ты разбирайся, нет бы четкие инструкции давали, и где этот наставник, когда он так нужен?

Не знал тогда юный Путешественник, что понимание так же есть часть Пути, причем одна из самых сложных. Он забросил свои старания, сосредоточившись на проникновении в манящий срединный мир. За подготовками и тренировками шли дни и недели, и в итоге, когда цель уже была так близка и процесс полностью захватил Арсения, он и вовсе забыл то, зачем он так стремился попасть туда. Он уже мало походил на того серьезного человека в деловом костюме, которого мы знали ранее. Сейчас он напоминал скорее фанатика какой-то религиозной секты: бледное лицо, мешки под глазами, не вполне приятный запах и обвисший свитер – так он выглядел со стороны. Он взял отпуск и забыл обо всем, ведь все время уходило на тренировки. Соседи даже начали за глаза называть его наркоманом и пропащим человеком. С одной стороны, это было именно так – все перестало иметь значение в сравнении с той целью, к которой он шел.

Но, стоя сейчас с открытой книгой, бормоча что-то себе под нос и размахивая руками перед стеной своей квартиры, Арсений даже не заметил, что в углу появилась еще одна дверь, которой здесь никогда не было. А когда «Зоркий Джо», как это было сказано в каком-то анекдоте, все же заметил, что в кладовке не хватает стены, то радость так захватила его, что он и вовсе забыл, зачем начинал свое Путешествие. Крадучись, подойдя к этой зловещей обшарпанной двери и потянув за ручку, он отважно шагнул в густую темноту, открывшуюся с той стороны.

***

Матерясь и машинально отряхиваясь, наш герой с изумлением стал озираться вокруг: находился он посреди вытоптанного поля и двери ни сзади, ни сбоку не было.

– Вот влип, – пронеслось в голове, – как вернуться-то, вовсе и не было написано…

Тем не менее, вокруг открывался сумасшедшей красоты пейзаж, причем слово «сумасшедший» здесь подобрано не зря – столь красивая и противоречивая местность могла возникнуть лишь у человека со смещенным чувством реальности. Проще говоря, у душевнобольного.

Красным предзакатным заревом было залито все небо, по которому, перемежаясь с молниями, плыли ало-черные облака. Солнце, цвета которому еще наверное не успели придумать, появлялось то тут, то там как-то произвольно, видимо, так, как ему хотелось. Ни деревьев, ни каких бы то ни было других значимых объектов вокруг видно не было, может и ветра не ощущалось из-за того, что он не шелестел в ветвях и не раскачивал стволы вековых дубов.

Зато вокруг открывалось небывалых размеров поле, на котором старательно были затоптаны созревшие посевы пшеницы. Вдалеке, на глазок – на северо-западе, виднелись горы, массивно и величественно возвышавшиеся над горизонтом, причем они были настолько огромны, что можно было лишь догадываться о их размерах вблизи. В принципе, на этом пейзаж заканчивался, и разглядеть каких-то еще ориентиров не удавалось.

– Так, и что теперь? – Арсений просто стоял, открыв рот, любуясь столь необычной картиной и опустив руки от собственной беспомощности. Он понял, что этот мир не будет подчиняться его воле, здесь было нельзя полететь куда глаза глядят и создать из ниоткуда ванную, полную шампанского. Больше это было похоже на мир обычный, ту реальность, откуда он так хотел сбежать. За одним исключением. Казалось, и это вполне могло оказаться правдой, что сила притяжения здесь в несколько раз больше. Сделав первый шаг, наш горе-Путешественник чуть не рухнул оземь, едва остановив себя рукой от падения. Что было делать? Ориентир был один, и к нему-то он и решил направиться.

– Эти горы…, ну уж очень они заманчивы, – горько пошутил он сам с собой и, на не сгибающихся ногах, побрел к ним.

К слову сказать, метаморфозы творились здесь не только с силой тяжести, изменения претерпевало фактически все – чувство времени, расстояния и ориентации в пространстве отсутствовали. Не было в этом причудливом мире ни дня, ни ночи, и трудно было сказать, сколько наш герой ковыляет по дороге к горам, хотя лично ему казалось, что прошла вечность.

Может быть, некоторые чувства так же работали немного по-другому, чем в реальной жизни, но одно оставалось неизменно – чувство голода. Есть захотелось почти сразу, и чувство это его не покидало, поминутно усиливаясь, нарастало так же и гнетущее ощущение безысходности. Уставший и изможденный Арсений рухнул на землю, и вдруг ему очень захотелось спать, что случилось с ним впервые в мире Путешествий.

– Да что же это такое? Правда, может быть, это и хорошо, – подумал он, – логично было бы предположить, что, если заснуть в этом мире, то проснусь я в обычной реальности?..

И с превеликим удовольствием, полный надежд, он погрузился в сон.

***

Снилось Арсению нечто непонятное и неконтролируемое, сравнить это, скорее всего можно было бы с обычным сном на первых стадиях тренировок. Он прекрасно осознавал, что происходит, участвовал в процессе, но ничего не мог контролировать. Как некий наблюдатель он скользил по краю сна, не вмешиваясь, а сновидение дарило ему подсказки, которые еще нужно было разгадать.

Вначале дикий табун лошадей с сияющими глазами пронесся куда-то вдаль, и как ни старайся, догнать их не получалось. Они фыркали, зазывно махали головами, звучала музыка, которая звала куда-то вдаль, но когда Арсений обернулся, то понял, что зовет она его лишь в обратную сторону от той горы, куда он шел, хотя идти навстречу музыке было так легко и приятно.

Он пошел, не особенно соображая, что делает, но в полной уверенности, что там, куда он идет, все гораздо проще и интереснее. Там его ждал обед и теплая постель, там был тот кров, которого он так желал и чувство защищенности, и Арсений начал медленно забывать, что шел к горе и вообще, куда-то двигался.

Но вдруг он почувствовал опасность, и табун лошадей, за которым он гнался, очень быстро унесся за горизонт, оставив его одного. Чувство опасности оказалось не ложным, и как только лошади скрылись из виду, Арсений ощутил удар по голове. Он попытался было повернуться и попробовать защититься, но увидел лишь старого китайца, замахивающегося палкой во второй раз.

– Сейчас я врежу тебе хорошенько! – Палка с диким свистом рассекла воздух и ударила молодого Путешественника по правой щеке.

– А теперь слушай, что я тебе скажу, надменный глупец! – Учитель был крайне серьезен, прошипев: «Ты забыл, зачем прибыл сюда и куда идешь. А если ты не напряжешься и не вспомнишь, то и вовсе будешь плутать там вечно. Срединный мир – это тебе не шуточки! Некоторые всю жизнь бродят там, а кто-то остается и живет в грезах, ты только что это видел. Этот мир подвергает тебя искушению, он не хочет меняться, как и все вокруг, он не хочет, чтобы ты прошел Путь, и только тебе решать – будешь ты его искать или нет. Я помог тебе, как мог, постарайся впредь не спать, в этом может быть твоя дорога, и ты на верном пути.»

С этими словами китаец растворился в воздухе, и Арсений очнулся все там же, посредине поля. Гора была еще далеко, а есть хотелось еще сильнее, и он протяжно застонал. «Вот вляпался… Я так рассчитывал поесть дома, и снилось же ведь что-то. Хм, прямо как в старые добрые времена», – он перевернулся на другой бок и дико закашлялся – гравитация делала свое дело.

Как ни старался, он не мог вспомнить подробности сновидения, но одно почему-то не выходило из головы, это голос старого китайца, постоянно нашептывающий как ветер: «Иди к горе…»

Это было похоже на то чувство, когда просыпаешься с утра и пытаешься собрать части сновидения в единую картину, и сам дивишься не состыковкам. Единой картины и даже отрывков, которые могли бы подсказать, что делать дальше, – не вспоминалось. Тогда Арсений решил встать и оглядеться, что далось с превеликим трудом. Все тело было, словно прожевано, голова болела и желудок словно пожирал сам себя изнутри. Когда все же процесс подъема был завершен, то, оглянувшись через левое плечо в противоположную от горы сторону, он вдруг вспомнил ту легкость, с которой табун лошадей обещал унести его вдаль. Тем временем, голос, шепчущий в ветре, продолжал гипнотизировать: «Помни о своем предназначении».

И эти два противоречивых чувства слились в неимоверной силы вихрь, грозивший разорвать нашего героя изнутри. Но решение должно было быть принято, и именно это вызывало сейчас самые большие затруднения. Выбрать ли легкость и беспечность жизни в незнании, скорее всего даже смерть в этом причудливом мире, или дорогу в никуда, где многое неясно, а цель путешествия туманна? Арсений напряженно думал, а так как вокруг ни единой души не наблюдалось, то думал он вслух: «Да, бывают в нашей жизни такие моменты, когда именно тебе и никому другому необходимо принять решение, и только от тебя одного зависит дальнейшее течение жизни. Сколько раз, по себе помню, когда такой момент настает, то становится очень страшно, просто сидишь и перебираешь разные варианты развития событий: что несет за собой та или иная дорога? Или бежишь к друзьям за советом, но сколько раз лично я выбирал дальнейший путь – это всегда была самая легкая из возможных дорог. И к чему собственно это меня привело? – бормоча все это, Арсений неосознанно шел куда-то, и так как он полностью был поглощен своими мыслями, то даже не осознавал, что делает это, и продолжал свои рассуждения. – Да ни к чему хорошему! Хочу сказать: то, что я оказался здесь и сейчас – это результат единственного волевого решения в моей жизни, в остальном же я просто обычный офисный планктон. Да, именно так! И хорошо, что я сейчас осознаю это, раньше же я и вовсе предпочитал думать, что все нормально… Так что же мне делать? Больше всего на свете мне хочется упасть в мягкую постельку, посасывая палец и попивая какой-нибудь горячительный напиток, мирно заснуть. Возможно, даже именно об этом я сейчас мечтаю, но достичь чего-либо в этой жизни можно лишь перебарывая себя…»