Время волков - Алексей Ворон

Учитывая, что я все равно не мог самостоятельно покинуть корабль и к тому же действительно нуждался в уходе лекаря, а еще больше в покое и отдыхе, я принял его предложение. Мысли о странном поведении хозяина корабля при моем первом возвращении в сознание я прогнал прочь, тем более что передо мной был человек довольно симпатичный и добрый.

Аристокл рассказал мне, что его рабы нашли меня на восточном побережье римских земель, где его корабль вынужден был пристать для мелкого ремонта. Я не смог вспомнить, как оказался на восточном побережье, но, похоже, Римская Волчица заставила меня не просто уйти, а бежать сломя голову, ополоумев от страха, не разбирая дороги.

Не знаю, какая судьба постигла моего бедного угаса. На побережье, где эллины обнаружили меня, они никого больше не видели. Мне оставалось лишь надеяться, что угас не достался на обед Римской Волчице, а шляется где-нибудь в одиночестве, предаваясь излюбленному своему занятию — обжорству. Хорошо, что эллины хотя бы не бросили Меч Орну. Несмотря на его невероятную тяжесть, они приволокли его вместе со мной на корабль. По словам Аристокла, тащили его восемь человек. Если с потерей угаса я еще мог смириться, то оставить Меч я не мог ни при каких условиях.

Меч Орну, таинственный артефакт Древнего Альбиона, чье происхождение и назначение было скрыто от меня, принадлежал прежде нашему вождю. Этот Меч королей и богов славился тем, что ни одному человеку, кроме Бренна, не под силу было поднять его, и уж тем более им сражаться.

Я не помню, как Меч попал ко мне. В моей памяти остался темный разрыв между учиненной мною резней в римском войске и тем печальным днем, когда горели погребальные костры в долине Пад. Возможно, горечь от потери вождя помутила мой рассудок, и я, схватив Меч, бросился мстить убийцам Бренна. Но каким образом удалось мне поднять Меч Орну, оставалось для меня загадкой.

Лекарь, служивший Аристоклу, прилагал все усилия, чтобы излечить меня. Но такие раны, какие нанесла мне Волчица, не заживают годами. Несмотря на усилия лекаря, я на протяжении почти всего плавания метался в лихорадке, терзался кровавыми видениями. А когда приходил в себя и видел над собой голубое небо, я прислушивался к плеску волны за кормой. И даже в шуме моря чудился мне гул сражений, слышались призывы и рев боевого рога моего вождя.

Так, мечась между бредом и явью, я сумел восстановить в памяти кое-что из своего прошлого, правда, отрывочно, не полностью. Я вырос в племени волколаков на севере Медового Острова, или Альбиона, как многие называют его, и о своей юности не помню почти ничего до того момента, когда явилось предо мной светлое видение: чудесная и прекрасная Морана, дочь короля Эринира. Ей, последней наследнице Туата де Дананн, которых люди зовут Дивным Народом, было отдано мое сердце. Была она юна и восхитительна, холодна и надменна. Я оставил свое племя и бросился вслед за несбыточной мечтой.

Стоит ли теперь винить ее во всех моих бедах? Так уж устроена моя натура: мне нужно найти виновного, кого угодно, кроме меня. Это она, Морана, привела меня к тому, что я стал сначала рабом Бренна, ее супруга, человека, которого я ненавидел всей душой, а после ее смерти был вынужден остаться с ним в его крепости Каершер. Сколько лет прошло со дня ее смерти и что так крепко привязало меня к Бренну, я не вспомнил, но в боях под Римом я сражался рядом с ним плечом к плечу и был уже самым преданным его сподвижником и телохранителем.

И был еще в моих видениях сам Гвидион, мой добрый маг, и я непременно хотел бы поведать о нем, но как можно рассказать о солнечном свете, ослепившем тебя?

Морские путешествия обладают сотнями недостатков и лишь одним достоинством: когда-нибудь они заканчиваются. И хотя во время самого плавания это казалось невероятным, но и оно подошло к концу. Наступил день, когда корабль причалил, меня вынесли на берег и уложили на влажный песок. Я лежал, смотрел на небо и предавался самым горьким мыслям по поводу своей болезни. Мне хотелось немедленно оказаться на Медовом Острове, среди его зеленых холмов, обратиться в волка и бежать, бежать сломя голову, наслаждаясь запахами трав, звоном птичьих трелей. Но теперь я находился далеко от своей родины, брошенный один среди чужаков, больной, беззащитный, не имеющий сил даже подняться с этого мокрого песка.

Когда эллины закончили перетаскивать вещи с корабля на телеги и все были готовы к продолжению пути, двое рабов подняли меня и положили на дно запряженной парой лошадей повозки, отдаленно напоминавшей колесницу. Лошади, учуяв меня, испуганно дернулись из стороны в сторону, норовя избавиться от страшного груза, прядали ушами, а затем поднялись на дыбы и внезапно понесли. Возница вывалился, не справившись со взбесившимися животными. А я лежал на полу повозки, обессиленный, и не мог даже подтянуться к ее краю, чтобы спрыгнуть. Лошади, так же как собаки, ужасно плохо переносят близость волка. Сейчас, перепуганные, они мчались, не разбирая дороги, не в силах избавиться от преследователя, который валялся в их повозке, перекатываясь от стенки к стенке. Несколько всадников, встретивших нас у причала, пытались догнать взбесившихся животных, но их собственные лошади тоже, точно ополоумевшие, переставали слушаться хозяев. Моя рана на плече открылась, и повязка набухла от крови. Наконец, превозмогая боль, мне удалось перевеситься через край повозки, и я, на всем скаку, вылетел из нее и, упав на каменистую поверхность земли, покатился.

Я лежал, скрючившись от боли, на земле. Перед глазами все плыло, к горлу подступила тошнота. Я ждал, что кто-нибудь наконец подойдет ко мне, поднимет меня, перевяжет. Но люди и животные в ужасе толпились в стороне возле других повозок, так и не решаясь оказать мне помощь. Взбесившихся лошадей поймали, успокоили, а я все лежал в пыли посреди дороги, истекая кровью.

Наконец Аристокл хлыстом заставил двух рабов приблизиться ко мне. С ними подошел лекарь. Теперь, узнав, что я волк, он дрожащими руками снимал с меня повязку, пока рабы готовили подстилку и воду. Лекарь остановил кровотечение, приложил к ране пучки трав и новой тканью перевязал меня. Рабы смастерили носилки и несли меня в них, изрядно отстав от остальных путешественников. Я опасался, что они сознательно замедляют шаг с намерением, избавившись от присмотра хозяина, выкинуть меня в какую-нибудь канаву. Но, слава богам, этого не случилось, и к вечеру следующего дня наш маленький караван завершил свое путешествие.

Глава 2

Гостеприимство эллинов

Селение расположилось на живописном холме и носило название Озера. Столь чудесным именем оно было обязано луже с грязной, застоявшейся водой, хлюпающей на дне небольшой вмятины перед холмом. На берегу была выстроена господская усадьба, и нескольких жалких глинобитных домишек облепили ее со всех сторон. У ворот уже стояли ожидавшие гостей воины с факелами. Сразу за воротами открывался большой двор, на котором расположились внушительные хоромы и множество построек. Скот уже пригнали домой, двор оглашался блеяньем овец и конским ржанием, доносившимися из хлева и конюшен. Сквозь распахнутую калитку в задней стене этого хозяйственного двора виднелись ровные овощные грядки и аллеи кустов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});