Пуговицы (сборник) - Ирэн Роздобудько

– Вот – свиньи! Все им мало!

Я, сынок главного инженера прославленного завода имени Ленина, опешил – как она может так говорить?

– Конечно… бывают перегибы, но в общем… – промямлил я, – как можно быть не патриотом той страны, в которой живешь?

Она удивленно и даже, как мне показалось, слегка презрительно взглянула на меня:

– Все патриоты сейчас – сидят.

– Как это – «сидят»? – не понял я. – Сидят – бандиты.

– Ага, бандиты! – съязвила она. – Бродский, Стус, Солженицын… Все – бандиты.

– Ну, положим, Бродский сел за тунеядство, – не сдавался я. Об остальных я ничего не мог сказать.

– Ага, – еще ехиднее повторила она. – Поэт должен вкалывать!

– А разве нет?

И тут она прикусила язычок, хотя щеки ее пылали. Потом, анализируя разговор, я понял, что девочка наслушалась лишнего от родителей. И испугался. Теоретически я знал, что существуют люди, недовольные строем. Но чтобы вот так столкнуться со всем этим, да еще и в лице какой-то девчонки! Моя жизнь казалась мне прекрасной, и я не хотел, чтобы в нее входила смута, фронда, неразбериха. Все хорошее, талантливое и передовое, как мне казалось, и должно преодолевать преграды и трудности. Иначе и быть не могло! А она твердила: «Свобода не может быть дозированной!» И я не понимал, о чем она говорит. Да и понимала ли это она сама своим полудетским умишком? Скорее всего, просто повторяла слова взрослых… Предателей родины и штрейкбрехеров!

Наши встречи сошли на нет. А потом я часто вспоминал ее. А потом понял, О ЧЕМ она говорила, и почувствовал себя полным ничтожеством… Как ни странно, вспомнил я эту девушку именно после просмотра фильма «Безумие», который и сняла Елизавета Тенецкая…

И сейчас снова почему-то вспомнил ее. Скорее всего, потому, что меня охватило то же странное ощущение (но на этот раз более сильное): я НЕ ВИДЕЛ мою новую знакомую. Мне было все равно, какая она – фигура, цвет глаз, возраст, ноги, руки, волосы, – важно, что она была. Мой приятель по комнате уверял, что она – «супер». Но даже если бы это в глазах других было и не так, мне было бы все равно. Она существовала, как облако, в котором я и побрел, спотыкаясь, падая, ничего не видя ни перед, ни под собой…

4

Потом мы часто виделись то в столовой, то в кинозале, то у бассейна. Она приветливо кивала мне головой и проходила мимо. Словом, дней пять из моего сценария можно спокойно выбросить. Я искал случая. И вот увидел ее имя в списке инструктора, набиравшего группу для похода в горы. Я сбегал за деньгами – двухдневный маршрут стоил что-то около пятнадцати целковых – и подошел к нему.

– Вы опоздали, – категорично сказал мне дядька в мятых спортивных штанах. – Группа уже набрана.

– Ну, какая вам разница, что вы, не можете взять еще одного человека?!

– По инструкции положено двенадцать! – отрезал тот. – Пойдете в следующий раз. Долго думали!

– Что за дурацкая инструкция? – возмутился я, – Вам что, не хочется заработать?

– Ха! Это тебе не частная лавочка, я здесь на государственной службе. Двенадцать – цифра, утвержденная там… – Он ткнул пальцем в небо.

– Богом, что ли? – попытался пошутить я.

– Не юродствуйте, молодой человек. Зачем мне отвечать за большее количество туристов? Вот если бы группа не набралась – тогда пожалуйста! А мне лишняя морока ни к чему, я за вас одного премиальных не получу!

Тогда я смотался в коттедж и к своим пятнадцати принес еще двадцатку и протянул ему:

– Так сойдет?

Мужичок оживился, деловито достал список и со значительным видом вписал в него мою фамилию.

– Сбор завтра в шесть часов утра у столовой! Смотрите, не опаздывайте! – строго сказал он.

…Утро было прохладным, с привкусом подступающей осени, который особенно остро чувствуется в ранние часы. Я побрился, надел новую футболку и чистый свитер, потер щеки одеколоном «Шанс» и сунул в рюкзак бутылку красного вина, купленную накануне. На что я надеялся? Не знаю. Может, вечером, когда мы разобьем палатки, мне удастся увести ее в лес?..

Еще я запихал в карманы брюк все деньги, которые у меня были, несколько коробок со спичками, перочинный нож, блокнот и даже маленькую «огоньковскую» брошюрку со стихами Сельвинского.

Я пришел раньше всех, и мне предстояло полчаса мучиться вопросом: придет ли она? Ведь ее действия были непредсказуемы. Нас было уже двенадцать, и инструктор нервно поглядывал на часы, когда в конце аллеи появилась она.

– Наша звезда в своем репертуаре! – съязвил кто-то.

В группе, кроме меня и нее, было две семейные пары с детьми подросткового возраста, общей численностью в семь человек, две дамы бальзаковского возраста, шумевшие по утрам в столовой, и молодящийся режиссер с дочкой. Скука смертная! Но я понял, что у меня нет конкурентов, а у нее – выбора. Поэтому, как только она приблизилась, запросто взял у нее из рук небольшой холщовый мешок с тисненым изображением ковбоя, гарцующего на лошади, – тогда такие как раз входили в моду и назывались «побирушка».

– Вот что, товарищи, – обратился к нам инструктор. – Поведу вас кратчайшим путем: чтобы не обходить весь пансионат, пройдем через аллею – там в заборе есть дыра. Это, конечно, непорядок, но зачем тратить время?

Мы с Лизой переглянулись. Она улыбнулась.

Мы шли уже знакомой мне дорогой через луг к подножию горы.

– Не знаю, зачем мне все это нужно… – словно продолжая разговор, сказала она. – Не люблю коллективных мероприятий. Но здесь так скучно…

– Ты же сама отказалась развлечься. Я тебя приглашал, – ответил я, напрочь забыв, переходили ли мы на «ты».

Она посмотрела на меня странным взглядом.

– …и мы бы говорили о кино?

И вдруг я понял, как с ней нужно разговаривать. Я понял, но не мог вымолвить ни слова, как иностранец, который только начинает постигать новый язык.

– Мы могли бы просто молчать… – сказал я.

Когда группа стала подниматься в горы, разговорчики в нашем нестройном ряду поутихли, женщины пыхтели, мужчины, как истинные кавалеры, забрали у них поклажу. Мы все поскидывали свитера. Солнце начинало прогревать влажный лес, из него медленно уходила ночь. Мы прошли то место, где Лиза меня покинула, и я снова ощутил тревогу. Я понимал, что она может развернуться и уйти в любую минуту. Но потом было уже поздно – мы забрались слишком далеко и вышли на местность, которая имела совершенно непереводимое название «полонина» – горное пастбище. По краям зеленого, с оранжевыми подпалинами, луга еще стояли дикие черешни с не склеванными птицами мелкими красными ягодами. Мы отстали. Я наклонил ветку, и мы одновременно поймали губами несколько ягод… (Я уже любил ее. Я боялся взглянуть на нее лишний раз – у меня начиналась резь в глазах и более того – моментально взмокала сорочка.)

– А ну их к черту, – вдруг сказала Лиза, глядя на удаляющуюся группу. – Идем, как пионеры, а вокруг такая красота…

Лучшего трудно было и представить.

– Давай спрячемся, пока они отойдут подальше! – предложил я.

Она задумалась:

– Наверное, испоганим им весь праздник. Ведь будут искать.

– Тогда можно потеряться невзначай, не специально…

– Ага. А наутро в местной газете появится заметка «Случай в горах». Кстати, ты ведь уже студент, тебя могут исключить. Это мне терять нечего. Фильмы мне уже смывали…

– Как это? – удивился я.

– Очень просто: берут пленку и окунают в химический раствор. Чтобы даже духу не было.

– И «Безумие» смыли?

– Конечно, – недобро улыбнулась она. – Разве могло быть иначе… Это как принудительный аборт на восьмом месяце.

Она вытащила из пачки сигарету, медленно выпустила струйку дыма и посмотрела на меня слегка прищуренными глазами:

– А ты красивый. Тебе когда-нибудь говорили об этом?

Прежде чем что-то ответить, я преодолел не менее десятка эмоций, а главное, навалившуюся в один миг глухоту (сердце стучало прямо в ушах!).

– Не помню… – как можно равнодушнее ответил я.

– Ладно, пойдем! – скомандовала она. – А то и правда потеряемся.

Но мы все-таки потерялись! Пройдя пастбище, не могли сообразить, в какую сторону подалась группа. Сердце мое ликовало. Для виду мне пришлось побегать и покричать, но никто не ответил.

– Теперь это выглядит натурально? – спросил я.

– Более чем. Может, вернуться?

– Ну уж нет! Думаю, к вечеру мы их найдем по костру.

Потом мы шли, то поднимаясь в гору, то спускаясь в долину, останавливались, молчали, любуясь природой, валялись в высокой траве и пили воду из горного ручья. Вечер свалился незаметно, как камень. Мы как раз подходили к очередному пригорку, покрытому густой растительностью. Пришлось снова покричать в поисках туристического лагеря (несмотря на подступающую ночь, найти его мне не хотелось!).

– Что ж, – сказала Лиза, – придется развести огонь и переждать тут до утра. Может быть, они найдут нас на обратном пути.

– Тебе страшно? – заволновался я.