Мошки в янтаре. У каждого своя правда. Уросс. Порванное ожерелье - Рони Ротэр

– Ага. Ну ладно, – Вера сложила пальцы щепотью у замочной скважины, резко вывернула кисть, словно выкручивала старый заржавевший шуруп. В замке что-то щелкнуло, коротко скрежетнуло, и Вера потянула за кольцо. Дверь бесшумно и на удивление легко подалась ей навстречу.

– Ап! Сарлис, может, всем вместе?

– Время дорого. Лучше сделать так, как планировали. Куда нам сейчас?

– Слово помнишь? Просто вызови и скажи, куда проводить.

Эльф кивнул, и через минуту легкая скользящая тень уже уводила его и Анарниэлль дальше по коридору. Вера и Ори, поглядев им вслед, вошли в приоткрытую дверь, в царившую за ней темноту, время от времени вспарываемую лишь блеском молний за окнами.

– Сейчас зажгу свет.

Вера прикрыла дверь, и, оглядев помещение с помощью факела, зажгла все свечи, которые нашла. Просторная комната, заставленная книжными шкафами, стеллажами с различными магическими и обычными предметами, осветилась уютным теплым светом восковых свечей. Ори только удивленно похмыкивал, озираясь, выпятив нижнюю губу и поглаживая подбородок. Подойдя к одному из шкафов, он провел пальцами по корешкам стоящих книг, и, вытянув одну, открыл её на середине. Повертев том в руках, перевернул его сначала набок, потом вверх ногами, и, закрыв, пренебрежительно вбросил на прежнее место. Затем снова потянулся к полкам, и, открыв следующую книгу, негромко воскликнул:

– О, гляди-ка, Вайра! Эту я, пожалуй, смогу прочитать. Правда, тут какая-то ерунда написана. Заанол ватилумэ…

Закончить чтение он не успел. Вера подскочила к нему, и, вырвав книгу у него из рук, рассержено зашипела:

– Ты что делаешь? Это же заклинание!

– Какое? – испуганно отпрянув и отряхивая руки, словно произнесенные слова могли повиснуть на его пальцах, распахнул глаза Ори.

– Откуда я знаю? Может, от тараканов, может, от несварения желудка. А может, и кое-что похуже. Пожалуйста, будь осторожнее. А еще лучше, не трогай тут ничего.

– Как это – не трогай? А как же я буду искать?

– Что?

Довгар пожал плечами.

– Ну ладно, – смилостивилась Вера. – Только с одним условием – не прикасайся к подозрительным предметам.

– Постараюсь, – кивнул Ори. Побродив немного бесцельно по комнате, он остноавился у одного из стеллажей и взял в руки резную деревянную коробочку. Открыв крышку, он обнаружил в ней порошок коричневого цвета.

– Вайра! – негромко позвал Ори, макая в порошок палец и поднося его к лицу, чтобы рассмотреть и понюхать.

– Что? – отозвалась она, занятая просмотром книг на одной из полок шкафа. Вытаскивая одну за другой, она перелистывала их, перетряхивала страницы, и ставила на место.

– Как думаешь, это подозрительная вещь? На табак похоже.

– Какая? – Вера обернулась, и увидела как Ори принюхивается к порошку на пальце.

– Нет!

– Вот и я думаю, что нет, – улыбнулся Ори и втянул коричневую массу носом.

– Нет, то есть да! Тьфу ты, да поставь ты его на место! О господи, Ори!

– Что?

Довгар поспешно захлопнул крышку коробочки, и почти кинул её на полку. Но было уже поздно. Нос Ори приобрел сначала розоватый оттенок, потом потемнел до лилового, и через минуту лицо воина вместо носа украшал предмет, больше напоминающий по цвету спелый баклажан, нежели нормальный человеческий орган. Одновременно с носом поменяли цвет и пальцы, которыми Ори зачерпнул злополучный порошок.

Первой реакцией Веры был испуг. Но когда она убедилась, что с её спутником все в порядке, за исключением сменившего цвет носа, её одолел истерический смех.

– Любопытной Варваре…. Ой, не могу!

– Перестань! – не зная, что предпринять, тряся перекрашенными пальцами, и мечась по комнате в поисках зеркала, шипел Ори. – Да хватит, Вайра! Есть тут зеркало или нет, в конце концов!

– Здесь не будуар, Ори, – заливалась Вера. – Здесь рабочий кабинет чародея. В чем ты только что убедился.

– Это не смешно. Это страшно, Вайра. Я что, буду носить Это до конца моих дней?! – Ори свел глаза к носу. В его голосе отчетливо слышались нотки отчаяния.

– А я тебя предупреждала. Не волнуйся, будем надеяться, что эффект кратковременный, просто поменялась пигментация кожи. Скоро пройдет.

– Как скоро?

– Не знаю. День, два, может, неделя. Зависит от дозы.

– Неделя?! О, светлый Валкун! Лучше бы мы пошли осматривать спальню.

Ори, прикрыв лицо ладонями, съежился в кресле у стола, жалобно постанывая. Вера же, просмеявшись, подошла к нему и обняла, успокаивая.

– Прости, Ори. Я обязательно попытаюсь что-нибудь с этим сделать, если к утру не пройдет само.

– Ладно, чего уж. Сам виноват. Больше пальцем здесь ни к чему не прикоснусь. Хотя, по-моему, вон в том углу, за пологом, есть зеркало. Пойду, гляну.

Вера посмотрела в ту сторону, куда кивком головы указал и, поднявшись, поплелся Ори. Широкое полотно, легкими складками свисающее с гардин, скрывало небольшую нишу. Ори подошел, и осторожно, опасаясь новых неожиданностей, потянул портьеру вбок. Когда, отдернув ткань в сторону, он взглянул на то, что она скрывала, из его груди вырвался невольный вздох восхищения. В нише находился портрет девушки потрясающей красоты. Перед ним на подставочке в стеклянной шкатулке покоилось серебряное колечко с жемчужиной.

Ори на мгновение забыл про свой перекрашенный нос, Вера тоже с немалым удивлением смотрела на портрет. Уж чего-чего, а этого она никак не ожидала. Рядом вздохнул Ори.

– Хороша-а. Жаль только, что зеркала нет.

Он вернулся к столу и развалился в кресле. Взяв в руки толстый фолиант, лежавший сверху в стопке книг, принялся молча, помня недавний опыт, листать жесткие страницы. Вера же все стояла, глядя в глаза нарисованной девушки и гадая. Кем она была? Или есть? Черты улыбающегося лица казались странно знакомыми, смутно и едва уловимо напоминающими кого-то. Вера прищурилась, вспоминая. Да, вполне возможно. Темнее и курукхе волосы, резче и четче линии скул и подбородка, суровее взгляд. Его мать? Сестра? Дочь? Сзади что-то с глухим стуком упало на пол. Вера резко обернулась, намереваясь снова отчитать Ори за любопытство. Но тот сидел в кресле совершенно спокойно, и, казалось, спал, похрапывая лиловым носом. На полу, под безвольно свесившейся с подлокотника рукой, лежала раскрытая на середине книга. А в дверях, опершись на косяк и взирая на неё изумленными глазами, стоял Эркель.

Глава 2

Эркель очнулся, вырванный из тяжелого забытья оглушающими раскатами грома. Бушующий снаружи ветер, словно злой, сорвавшийся с цепи и очумевший от свободы пес, рвал шторы на окне и гремел открытыми ставнями. В распахнутое окно хлестали потоки воды, и на полу образовалась лужа, сверкающая ртутным блеском во всполохах молний. Один край занавески, который неиствующий снаружи ветер вытянул в окно, намок, и, отяжелевший от пропитавшей его воды, прилепился к карнизу. Второй отчаянно вырывался, трепыхаясь и хлопая, словно птица крыльями, в зубах у пса-ветра. Но, несмотря на разгулявшуюся за окном непогоду, в опочивальне было душно и как-то тревожно, тягостно.

Повурукхавшись в постели, Эркель поднялся и подошел к раскрытому окну. Ветер, словно обрадовавшись новой игрушке, выпустил безвольно повисшую ткань занавески, и вцепился в длинные волосы мага, взлохматив каштановые пряди. Эркель раскинул руки в стороны и прикрыл глаза, отдаваясь во власть неукротимой стихии. Врывающиеся вместе с ветром водяные брызги оросили утомленное духотой тело прохладной влагой. Обволакивающая дурманом дремота нехотя отступила в темноту, под балдахин, нависший над смятой постелью бесформенной тенью. Жадной, ненасытной, питавшейся его кошмарами, охочей до ночных видений медузой парил он над широким ложем.

Эркель стоял, с удовольствием подставляя лицо освежающим потокам воздуха, ощущая, как дождь упругими струями хлещет по его обнаженным плечам, груди, животу. Стекающие по ним капли воды отражали электрические вспышки над замком, словно зеркальная чешуя, покрывающая стройное тело.

Понимая, что ложиться снова бессмысленно, Эркель, не зажигая огня, натянул брюки, сапоги и набросил на мокрое тело рубашку. Тонкая ткань, намокнув, приятно холодила тело. Перетряхивая массу густых каштановых волос, отяжелевших от влаги, Эркель вышел из своих апартаментов в темный замковый коридор. Ему не нужен был свет, чтобы ориентироваться в закоулках и переходах собственного дома. Даже не будь у него острого эльфийского зрения, он вряд ли бы потерялся в просторных, знакомых с детства, залах. Он знал каждую ступеньку, каждую трещинку на стенах, каждый поворот, и мог бы дойти до нужного места с закрытыми глазами. И первый Проводник был создан им не из собственной прихоти или опасения что-то забыть, а для тех часто меняющихся обитательниц замка, что скрашивали его холодное одиночество.