Пара для Эммы (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

Хозяин вновь обернулся волком и прыгнул через забор. Следом за ним из дома выскочила хозяйка и, на ходу меняя ипостась, кинулась за ним, но нарвалась на его злобный рык и опешила.

Ошалевшая от происходящего Эмма ещё смотрела, пыталась что-то для себя решить, но её деятельная натура взяла верх: девушка метнулась в дом, руки уже всё ровненько уложили в рюкзак, который в следующее мгновение оказался за спиной.

Хозяйка тоже вернулась, поджав хвост и вновь приняв человеческую ипостась, шатаясь, начала хватать вещи. Судя по тому рыку, которым её наградил муж, ей велено было сопровождать стаю и помогать сыну, а может, всё это Эмма сама придумала, исходя из того, что успела заметить и проанализировать. Тут ведь не сложно догадаться.

Девушка выскочила на улицу и остановилась, чтобы понять, в какую сторону бежать. К горе могут быть разные подходы и хорошо бы увязаться за оборотнями, как велел хозяин дома. Оглянувшись, Эмма заметила, что все бежали в разные стороны.

Нервничая, она, наконец, отметила, что влево несутся только самцы, а справа за поворотом скрываются те, кто с семьями, и среди них больше самок.

Быстрым шагом пошла в ту сторону, но неожиданно споткнулась. В спину ударил леденящий ужас, сковывающий тело и заполняющий собою разум. Задохнувшись от накативших эмоций, Эмма поперхнулась слюной, сильно закашлялась и, задыхаясь, вырвалась из навеянного обессиливающим ужасом плена.

Ей не надо было долго стоять и размышлять о том, что сейчас произошло. Она действительно стала легче и лучше улавливать чужое настроение и, видимо, сильнее поддаваться внушению. Вот только осознанно понимая происходящее, можно абстрагироваться от воздействия или сыграть на инстинктах самосохранения. Ей повезло, что она подавилась.

Одновременно Эмма видела, как некоторые оборотни из убегающих семей застывали на месте, тормозя своих родных, а на другой стороне появились наги. Стало невыносимо страшно.

Пустынными чудовищами оказались здоровенные наги, которые шипя кинулись на вожака и других сильнейших оборотней, вставших на защиту своего клана. На этих избранных не действовала внушаемая нагами аура ужаса, а вот эвакуация соклановцев срывалась.

Кто-то из самцов, кто должен был сопровождать семьи, с отчаянием смотрел на своих родных и, преодолевая сковывающее воздействие, бросался на помощь альфе, стараясь выиграть минутки для застывших родных. Сильнее всего страху поддались женщины и дети.

Эмма бросилась вперёд и, раздавая со всей дури ощутимые оплеухи застывшим в ступоре оборотням, кричала:

— Бегите, бегите!

Некоторые женщины, опомнившись, хватали детей, а некоторые крутили головой, пытаясь сообразить, что происходит, и вновь попадали под влияние.

Эмма отбила себе руки, лупя по застывшим оборотням, кидая им в руки малышей. Уже у нужного для побега поворота она свернула немного в сторону, чтобы сбить наваждение у двух семей, но увидела, что не успевает им помочь.

Трое нагов обошли деревню и появились с этой стороны. Эмма швырнула камень в мужчину-оборотня и, уловив его бешеный взгляд, подумала, что он сейчас бросится на неё, но мужчина, видимо, сообразил, что произошло, и, раздав подзатыльники родным, бросился в самоубийственной атаке на нагов.

Его жена с отчаянным воплем обратилась в волчицу и кинулась на помощь мужу, а потом и во второй семье произошло то же самое.

Эмма не знала, что ей делать. Перед ней осталось четверо детей. Двое старших уже начали избавляться от мешков, которыми были обвешаны с ног до головы и хотели тоже обратиться, чтобы помочь родителям, но в этот момент Эмма завизжала:

— Нет!

Метнувшись на несколько метров вперёд, она схватила детей и потащила туда, где уже скрылись те, кто смог уйти.

Один из нагов поймал крайнего малыша за мешок и потянул к себе.

— Брось его, — Эмме казалось, что она орёт, как бешеная, хотя на самом деле от ужаса всего лишь хрипела.

Как она выскользнула с детьми от нагов, не помнила. Кто-то из более крепких самцов кидался на полулюдей-полузмей и не давал преследовать чужачку с детьми. Оборотни и наги сражались жестоко, насмерть!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Уводимые Эммой ребятки оставались в человеческом облике, и даже несмотря на то, что много поклажи побросали при нападении нагов, они всё ещё были обвешаны мешками и котомками. Зверятами им было бы легче бежать, но клан уже давно готовился уходить по продуманному плану и никто не думал, что придётся убегать. Выскочили из домов с давно заготовленными вещами, а дальше уже поздно было что-то менять и переигрывать.

Эмма знала, что не сможет долго бежать с рюкзаком за спиной. Минута, две, а через три она встанет или, скорее, ляжет. Малыши тоже быстро выдохлись, а вот мальчик и девочка постарше даже не раскраснелись. На вид им было около восьми-девяти лет. Крепенькие, выносливые и шокированные.

— Переходим на шаг, равняемся на самых маленьких, — скомандовала Эмма, показывая на малышку лет трёх.

— Если будем равняться на Белку, то нас всех поймают и окажется, что наши родители зря погибли, — зло процедил мальчишка.

Все сжались и посмотрели в сторону деревни.

— Тебя как зовут? — они продолжали идти по узковатой тропинке друг за дружкой, но парнишка понял, что человечка обращается к нему.

— Вьюн.

— Меня Эмма. Так вот, Вьюн, хочешь — беги. Возможно, ты прав.

Мальчишка толкнул под локоть девочку-ровесницу, но та ожгла его взглядом и прошипела:

— Я не брошу брата!

— Дура, сопляки всё равно погибнут при переходе, а так у нас будет хоть маленький шанс! Догоним старших…

— А если они рассудят так же, как ты! Оставят нас, потому что мы для них обуза! — забывая о конспирации, хотя какая там конспирация, выкрикнула она.

— Я не обуза, я сильный!

Позади послышался шорох, и Вьюн, скинув оставшиеся мешки, обернулся зверем и волчонком убежал за ушедшими сородичами.

Эмма, двое малышей и девочка остановились.

— А как тебя зовут? — как ни в чём не бывало, спросила Эмма.

— Искра, а это мой брат Жар, — с гордостью ответила маленькая оборотница.

— Почту за честь умереть рядом с тобою, Искра, — глядя ей в глаза, пояснила свой интерес Эмма, а у самой полились слёзы из глаз.

«Как быстро завершилось моё попаданство!»

Протянув руку к висящему на спине рюкзаку, она вытянула из бокового кармана электрошокер (всё же ходить в поход без защиты неразумно, ну вот и пригодился).

Искра встала рядом с нею, а чуть позади и по бокам расположились Жар с Белкой. Все понимали, что сейчас предстоит схватка. Эмма с жалостью посмотрела на малышей, подумав, что они могли бы спрятаться в кустах, но долго ли они проживут здесь без родных, рядом с ползающими в поисках добычи нагами?

Один из врагов появился внезапно и, довольно оскалившись, увидев самку с детьми, медленно подползал к ним, стараясь придавить аурой страха. Эмма и без давления была напугана так, что ничего не соображала.

Она увидела только наползающую на неё с детьми гигантскую змею, тело которой казалось бесконечным, а потом непроизвольно нажала на электрошокер. Она давила на пуск с такой силой, как будто от этого зависела мощь удара. Немного рано, но Эмма побоялась, что рухнет, не успев ничего сделать.

В принципе она понимала, что наг — не собачка, и жалкая попытка защититься только разгневает его, но неожиданно при нажатии из аппарата вырвалась такая молния, что застывшие дети пришли в себя, а нага прилично поджарило.

Вот тогда она оторвала взгляд от толстого змеиного тела и посмотрела на искажённое мукой лицо. Очень резкие, кошмарно-острые скулы, игольчатые зубы, уродливый приплюснутый нос и ритмично вырывающийся изо рта раздвоенный язык — весь облик вопил об агрессивности существа, но, возможно, это была всего лишь боевая ипостась нага.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Эмма о таких мелочах в этот момент не думала, она, не веря неожиданно мощному действию электрошокера, мстительно нажала ещё раз — теперь змей вообще загорелся!

— Бежим! — пискнула Искра — и все побежали, а чокнувшийся от боли наг рванул было за ними, но поскольку он решил нагнать своих жертв одним прыжком, то почти сразу сорвался в овраг. Был слышен звук ломающихся кустов, шипение чудища, но на погоню у него, похоже, уже не хватило сил.