Трибунал для Валенсии - Чингиз Абдуллаев

Он прошел по посыпанной песком дорожке и вышел на пляж. В восьмом часу вечера берег постепенно пустел. Дронго увидел несколько молодых женщин, купающихся без бюстгальтеров, и вспомнил слова Евы. Улыбнувшись дамам, он прошел дальше, утопая в песке и думая о том, что теперь ему придется сменить обувь, потому что его мягкие туфли испачкались. Дронго повернул обратно к отелю, но решил пойти другой дорогой.

Выйдя на асфальтовую тропу, он прошел мимо длинного забора, ограждающего территорию отеля, и повернул направо, где находилась стоянка автомобилей. Там обратил внимание, что все машины стоят под навесом. Но их оказалось не так уж много — всего около семидесяти, выстроившихся в два ряда, хотя в отеле двести пятьдесят шесть номеров.

На часах было уже половина восьмого, когда он вошел в прохладный холл отеля.

С левой стороны от входа просматривался бар, в котором Вадима уже не было. Должно быть, он все-таки решил подняться и переодеться. Дронго прошел дальше. На стойке администратора стояло блюдо с конфетами, которое здесь обновляли каждый день. Дронго взял три карамельки и, развернув одну из них, обнаружил, что она клубничная, красноватого цвета. Затем поднялся лифтом на пятый этаж и поспешил в свой номер, чтобы сменить обувь.

Через пять минут он опять спустился вниз и, снова пройдя через холл, направился в правую часть здания, где нужно было подняться по лестнице, чтобы попасть в ресторан «Дюна». Войдя в него, Дронго сразу понял, почему сюда пускали лишь в надлежащем виде. На всех столиках небольшого зала стояли канделябры с электрическими свечами и изысканная посуда, бесшумно сновали официанты, гостей встречали предупредительные метрдотели. На рояле в центре зала пианист, удивительно похожий на Клинта Иствуда, исполнял знакомую мелодию Брамса. Дронго предложили место у окна, но он увидел расположившуюся у стены уже знакомую ему компанию русских и решил сесть поближе к ним.

За двумя столиками, сдвинутыми вместе, сидели три пары. Все успели переодеться и выглядели достаточно респектабельно, хотя мужчины были в рубашках, а женщины в легких платьях. Царившая здесь атмосфера поневоле заставляла гостей собраться, почувствовать высокий стиль заведения. На одной стороне стола сидели Олег и Нина, Аркадий и Алла. На другой — Тигран и Ева. Четвертой пары еще не было. Дронго подумал, что Вадим мог и отказаться идти сюда с женой, которая так явно его не уважала. Но через минуту супруги появились, компания собралась в полном составе.

В «Дюне» царил настоящий культ кухни. Постояльцам отеля предлагались ужины из шести блюд. Сначала приносили «комплимент» от шеф-повара — своего рода приветствие от него. Затем подавался салат, причем сочетание компонентов в нем в стиле «фьюжн», когда перемешиваются различные продукты, только приветствовалось. Потом наступала очередь первого блюда — традиционных испанских супов в андалузском либо валенсийском стиле. Четвертым блюдом обязательно шел шербет как воспоминание о тех днях, когда Пиренейский полуостров был занят арабами. В течение недели шербеты ежедневно менялись. Апельсиновый, арбузный, клубничный, ванильный, у каждого дня недели — свой шербет. Пятое блюдо считалось основным. Гостям предлагались на выбор мясное и рыбное блюда. Их готовили с особой фантазией и приносили закрытыми серебряными крышками. И наконец, на десерт подавались различные пирожные в сочетании с мороженым, украшенные в стиле невероятных рисунков Дали или Пикассо.

Когда принесли первое блюдо, Дронго подумал, что он не зря отправился в эту поездку по побережью. Дронго заказал себе розовое вино, попросив охладить бутылку, которую ему подали в серебряном ведерке со льдом. Его соседи пили различные вина. Олег и Тигран под рыбу — белое вино, Аркадий — розовое, Вадим — красное. Соответственно, и женщины тоже выбрали сорта вина каждая по своему вкусу.

Аркадий и Тигран оживленно рассказывали о церемонии «водяного трибунала».

Вадим угрюмо молчал, Олег пытался шутить, женщины внимательно слушали. Со стороны казалось, что это обычный ужин давно знакомых людей, приехавших в Испанию совместно отдохнуть. И разумеется, никто из них не мог даже предположить, что рассказ о вчерашней экскурсии в Валенсию вдруг вызовет неожиданные ассоциации, приведет к напряженному разговору и все закончится трагедией.

Неожиданно Тигран сказал, что ему понравилась сама идея «водяного трибунала» — собравшиеся на площади люди открыто решают, кому и зачем отдать воду. Его поддержал Аркадий, и тут в разговор вмешалась Ева. По возрасту она была моложе всех остальных, а потому с непосредственностью юности вдруг предложила:

— А давайте и мы поиграем в трибунал. Ну, например, пусть каждый расскажет о самом хорошем и о самом плохом поступке в своей жизни. А потом мы все вместе будем решать, кто достоин прощения, а кто нет.

Воцарилось молчание. Олег взглянул на всех и криво улыбнулся:

— Интересное предложение. Не боитесь, ребята, принять ее вызов?

— Не боимся, — весело отозвался Тигран, — тем более что для нас с тобой оно не такое страшное, как для Аркадия и Вадима. Мы здесь с подругами, на данный момент оба неженатые, холостяки, а они с женами.

— Такие темы не будем затрагивать, — великодушно предложил Олег. — Как-то я смотрел один фильм. Там трое мужиков в бане вспоминали о самой лучшей женщине в их жизни. И один из них признался, что самый запомнившийся секс у него был с женой друга.

Все засмеялись. И громче всех Тигран, который почему-то при этом отвел глаза в сторону. Еще Дронго заметил, как нахмурилась Нина, лишь слегка улыбнувшись рассказу Олега.

— Начинаем, — призвал Олег. — Каждый из мужчин по очереди расскажет о самом плохом и самом хорошем своих поступках, а женщин от этого освободим, они будут судьями и потом решат, кто насколько виноват.

— Правильно, — поддержала его Ева, — мы будем судить наших мужчин. Посмотрим, какие они на самом деле.

— Дурацкая затея, — пробормотал Вадим.

— А мне интересно, — с вызовом заявила его жена.

— Давайте начинать, — предложил Олег. — Кто первый?

Все умолкли, глядя друг на друга.

Глава третья

Дронго с интересом наблюдал за этой сценой. Похоже, молодые люди не поняли, что собрались поиграть с огнем. Ведь знание о человеческих грехах и слабостях ничего положительного никому не дает и лишь заставляет очередной раз задуматься о человеческом несовершенстве. Не случайно так священна тайна исповеди. Но священникам легче, чем обычным людям, они верят в Бога и в этом черпают силы. Дронго даже почувствовал, что ему хочется остановить молодых людей, готовых к такому необычному конкурсу. Но верх, как всегда, взяла давно выработанная привычка не вмешиваться в чужие дела. Это во-первых. А во-вторых, от намерения вступить с ними в разговор удержала элементарная неловкость. Кто-то наверняка запомнил его в баре и теперь сразу поймет, что он слышал все их разговоры и споры. Он поднял бокал и попробовал вино на вкус.

Рядом со сдвинутыми столами находился еще один небольшой столик, за которым обедал в одиночестве невысокий мужчина с круглой как шар головой и немного смешными, старомодными усиками. Когда ему принесли первое блюдо, Дронго заметил, как он радостно и энергично закивал головой. Очевидно, получал удовольствие от самого процесса поглощения пищи.

— Так кто начнет? — повторил Олег, оглядывая приятелей. — Или вы храбрые только тогда, когда нужно языками трепать?

Мужчины смотрели друг на друга.

— Ты предложил, ты и начинай, — обратился Аркадий к Тиграну.

Тот пожал плечами, улыбнулся и сказал:

— Пожалуйста. Самый лучший поступок в жизни я совершил в десять лет, когда поцеловал на спор девочку из своего класса. А самый худший… — он задумался, глядя на сидящую рядом с ним Еву, — самый худший случился два дня назад, когда я случайно раздавил бабочку.

— Не случайно, — перебила его Ева, — а нарочно. Я тебя предупреждала, чтобы ты был осторожен. А ты бросил туда свои брюки, накрыл бабочку и сломал ей крыло.

— Вот ты всегда так — не веришь в мои лучшие чувства, — заметил Тигран.

— Хватит, — остановил его Олег, — это глупо. Если мы начнем вспоминать свои школьные приключения и сломанные крылья бабочек, то вся эта затея изначально никому не интересна. Не хотите говорить откровенно, так и скажите.

Было заметно, что он привык руководить.

— Господин Базуров в своем репертуаре, — весело заметил Тигран. — А почему ты решил, что я шучу? Может, смерть бабочки — это вселенская трагедия, а тот поцелуй в школе — мое самое приятное воспоминание?

— Олег прав, — вмешалась Нина, — почему ты все время шутишь, Тигран? Если не хочешь серьезно разговаривать, нечего было вспоминать про этот трибунал.

— Вот именно, — поддержала ее Алла, — Тигран все старается превратить в смешное.