Волшебный свет - Шарлотта Лэм

Сезон заканчивался через месяц. В июле они собирались отправиться в турне по Соединенным Штатам, а к осени вернуться и открыть в Лондоне новый сезон. Теперь Майклу придется обойтись без нее.

Партнер схватил ее за плечи и грубо встряхнул.

– Я тебе не позволю! Что будет со мной? Я же не могу танцевать один!

Внутри у нее все переворачивалось, но она заставила себя вздернуть подбородок и посмотреть на него с вызовом.

– Прости, Майкл. Не сердись на меня. Я понимаю, тебе будет трудно, так ведь вся наша жизнь состоит из трудностей. Найдешь другую партнершу, еще лучше, и с ней на весь мир прославишься.

– Как тебе не стыдно! – бушевал он. – Ты же танцовщица от Бога, пожалуй, лучшая из своего поколения… Как же можно все бросить ради какого-то… мужлана! Боже мой, Дилан, ведь он никто! Где ему понять, какой у тебя талант! Он и на балете-то, думаю, был впервые. А теперь хочет лишить его такой жемчужины, даже не подозревая об этом!

– Майкл! – Голос ее дрогнул. – Ну как ты не поймешь: он меня любит… Мы любим друг друга!

– Что ты твердишь одно и то же? Я уже сказал тебе: любовь не вечна. Это скоро пройдет. Или ты совсем разучилась думать?.. Нет, ей-богу, ты обезумела – иначе не назовешь!

У Дилан вырвался нервный смешок.

– Может быть, но с этим ничего нельзя поделать. Да, я обезумела, Майкл. И думать в состоянии только о нем, о Россе. Даже если останусь на сцене, я уже не смогу танцевать, как раньше, потому что все потеряло для меня смысл. Даже балет. Я больше не хочу танцевать.

Он взглянул на нее так, будто она его ударила.

– Нет, ты шутишь. Лучше уж тебе умереть. Это немыслимо. Ты рождена для балета, и я не дам тебе его бросить. Не дам, слышишь? Ты не посмеешь!

– Посмею, Майкл.

И так продолжалось каждый день: споры, мольбы, угрозы, – каждый день до самой свадьбы. Сцены, которые устраивал ей Майкл, сделали невыносимым ее пребывание в театре; Дилан сумела их перетерпеть лишь благодаря тому, что все ее мысли были заняты Россом и предстоящим замужеством. Майкл прав: она словно обезумела, отрешилась от всего, захваченная старым, как мир, чувством. Она мечтала спать в постели Росса, рожать ему детей, всегда быть с ним рядом. А мечты о сценической славе потускнели, отошли на второй план. Репетиции теперь казались ей слишком утомительными, спектакли проходили как в дыму. Она больше не чувствовала себя членом труппы, поскольку мысленно была уже в лесу со своим Россом.

Она думала, что Майкл не придет на венчанье, но он явился, сел в первых рядах и поражал всех своим мрачным видом. Мало того – с ним заодно была вся труппа, все ее друзья, все, с кем она училась в балетной школе. В их глазах она читала обвинение в предательстве и немой вопрос: «Как ты могла так подвести Майкла?»

Уже после, вечером, он подошел к Дилан. Она стояла перед ним в подвенечном платье и фате, внутренне холодея: что же теперь будет? Но он не стал ее убивать, напротив – взял ее руки в свои и поцеловал – сперва тыльную сторону, потом розовые ладони.

– Я не прощаюсь. Знаю, ты вернешься. Ты не сможешь без нас. Очень скоро ты опомнишься и вернешься ко мне.

– Не обольщайтесь, Каросси! – Рядом с ней выросла фигура в черном костюме, сильная рука обвилась вокруг ее талии.

Майкл посмотрел сквозь него, как будто он был невидимкой. Дилан провожала Майкла взглядом, и сердце у нее разрывалось.

В тот же день они с Россом отправились в свадебное путешествие. Объездили всю Италию, провели две недели в небольшом отеле в Тоскане. Страсть мешала им любоваться красотами и достопримечательностями даже таких городов, как Венеция и Флоренция. Дилан вспоминала, словно в тумане, как они бродили по старинным улочкам и смотрели только друг на друга, а вовсе не на величавую Арно, не на Большой канал, не на шедевры живописи и скульптуры в музеях. Все это было лишь фоном их счастья, раскрашенным задником на сцене их любви.

Пролетел медовый месяц, и Росс увез ее на север, в свой дом. Она впервые увидела его лес – ряды высоченных темно-зеленых хвойных деревьев, вдохнула смолистый запах, ступила в их густую тень. Других домов поблизости не было, и машины проезжали по узкой дороге крайне редко.

До мозга костей городская Дилан привыкла к шумным улицам Лондона, к запаху бензина, к виду крыш, заслоняющих небо, к тому, что кругом всегда люди. Во время свадебного путешествия их тоже всюду окружали толпы, а теперь они остались вдвоем на фоне сумрачной природы. И в душе у нее впервые шевельнулась тень сомнения, граничащего со страхом. Она вышла за Росса, не подумав о том, как ей будет не хватать привычной обстановки, и сцены, и Майкла. Поначалу для нее ничего и никого, кроме Росса, не существовало. Без него она, казалось, не смогла бы дышать. Вся ее жизнь вылилась в эту безрассудную любовь. И вот теперь она осталась наедине с ним и его лесом, как будто заглянула в пропасть между прошлым и будущим. Стоя у окна спальни, она смотрела на деревья и на небо, прислушивалась к гулу ветра в ветвях и чувствовала, как липкий страх заползает под кожу. Что ж ты наделала?

ГЛАВА ВТОРАЯ

Но тут сзади подошел Росс, обнял, поцеловал в шею, и Дилан с блаженным вздохом прильнула к нему, вмиг позабыв свои страхи и сомнения. Никогда в жизни никого она так не любила и не желала, как этого человека. Все, от чего она отказалась, меркнет по сравнению с ним.

– Пойдем, познакомишься с моими деревьями, – шепнул он.

О деревьях Росс отзывался как о людях, наделенных чувствами и умом. Все время разговаривал с ними, и, видимо, они как-то по-своему ему отвечали. Дилан трогала эта его глубокая преданность лесу, своему делу. Точно такой же безграничной любви ждала она от него к себе и была готова отплатить тем же.

– Я давно об этом мечтаю, – заверила она.

От его счастливой улыбки у нее потеплело на сердце: видно, ему очень хочется, чтобы она так же полюбила лес, как он. Дилан тоже хотелось участвовать во всем, что составляло его жизнь, – ведь что такое настоящая семья: все общее – одно тело, одна душа.

Как только они вышли за калитку, в ноздри ударил острый аромат хвои. Густые папоротники щекотали ей ноги, в ушах отдавалось жужжанье мошкары. Яркие бабочки с припудренными крыльями порхали над заросшей цветами опушкой. Под ногами уютно похрустывали сосновые иглы. Тонкие солнечные лучи, скрещиваясь над тропинкой, пропадали в темноте, под тяжелыми лапами.

Тени уже начали сгущаться. Дилан зябко повела плечами.

– Однако прохладно здесь.

На ней были джинсы и легкая блузка с джинсовым жилетом. Куртку она захватить не догадалась: вечер казался даже слишком теплым для конца мая, но, как выяснилось, тепло было только на солнце.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});