Клуб «Бабье лето» - Айгар Василевский

В начале девятого они уже пили кофе в баре своего отеля. На город упал фиолетовый вечер. Сагдеев, все еще настроенный романтически, предлагал никуда не спешить. Елена была вкрадчива, но неумолима.

– Давай сейчас найдем по карте эту улицу. Мы вполне сегодня успеем.

– Что, прямо сегодня будем искать этот адрес? – Сагдеев не то чтоб был вовсе не настроен блуждать по вечернему Парижу, отнюдь – но он вдруг впервые почувствовал некую второстепенность своей роли в данной операции.

Елена, возможно, почувствовала то, что почувствовал он.

– Мы просто прогуляемся по городу, – мягко предложила она, – посидим где-нибудь…. А там, может, заглянем по этому адресу. Я же говорю – это всё как бы по пути.

После получасовой возни с картой Парижа они, наконец, собрались, и снова вышли на вечернюю улицу. Было решено проделать половину пути – до Латинского квартала – пешком. Это следовало рассматривать как уступку романтически настроенному Сагдееву.

На мосту через Сену они поневоле замедлили шаг и остановились, поскольку потребовал к себе внимания расцвеченный огнями город. Слева, за изгибом реки, высоко под крышами переливался и искрил кончик знаменитой башни. Елена, постукивая ладонью в перчатке по гранитному парапету, посмотрела немного искоса:

– Хочешь, зайдём куда-нибудь, посидим?

– Давай уж сначала заедем по твоему адресу, – допустил великодушный Сагдеев. Он ещё раньше уловил её скрытое нетерпение.

По бульвару Сен-Мишель, перпендикулярно отходящему от набережной, они дошли до станции метро «Клуни ля Сорбон». Оставшуюся часть незнакомого пути проделали под землёй, и вышли на станции под названием «Ле Гобелин». Тут Сагдеев снова сверялся с картой, крутил головой, оглядывая нарядные дома, а Елена заглядывала ему через плечо. Нужный дом – старый семиэтажный, нашёлся на пересечении улицы Пиранделло с улицей Жанны д’Арк. От соседних домов он, пожалуй, отличался более обшарпанным фасадом. Освещённые окна образовывали фигуру подобную кресту с двумя выступами. Напротив, через улицу глухим рокотом и трёхцветной пульсирующей надписью уведомлял о себе бар по имени «Жерар». Елена стояла, запрокинув бледное лицо, заворожено всматриваясь в светящийся крест.

Они приблизились к входной двери, рядом с которой на стене блистала пластина домофона с номерами квартир. Судя по номерам, квартир было всего 9, и следовало предположить, что это были довольно просторные жилища. Чёрная дверь, впрочем, выглядела, как и фасад дома обшарпанной, а сбоку на пластине домофона фломастером было начертано короткое энергичное французское слово.

– Ну? – Сагдеев посмотрел на Елену.

Она вгляделась и нерешительно указала пальцем на кнопку под номером 5. Сагдеев нажал. После паузы лунка с микрофоном отозвалась сильно искажённым женским голосом. Сагдеев, приблизив лицо к лунке, сообщил, что они хотели бы видеть мсье Винсента Жиллена. Снова зависла и потянулась пауза. Мельком бросив взгляд на Елену, он с удивлением отметил, что её бьёт дрожь. Он взял её за плечо, но не успел ничего сказать, потому что женский голос из домофона уведомил, что Винсента нет.

– Мы хотели бы оставить для него информацию, – тут же среагировал Сагдеев, предположив, что исчерпание разговора двумя репликами не адекватно проделанному пути и волнению Елены.

Жительница квартиры № 5 размышляла около минуты. Она отозвалась, когда Сагдеев хотел уже было снова жать кнопку.

– Входите, поднимайтесь на четвёртый этаж.

Каменная лестница казалась очень старой, но, по крайней мере, не источала запахов мочи – ни кошачьей, ни человечьей. На площадке 4-го этажа их ожидала грузная, но осанистая темнокожая женщина в домашнем халате и с сигаретой в пальцах. Дверь квартиры за её спиной была полуоткрыта.

– Что вы хотели оставить для Венсана? – спросила мулатка чуть сиплым голосом.

– Мы в Париже будем всего 4 дня, и нам нужно успеть с ним встретиться, – начал Сагдеев, – видите ли, мсье Жиллен должен…

– Скажи ей, – неожиданно перебила его Елена, – скажи ей, что у нас есть для Винсента очень выгодный заказ, очень выгодный! Только это скажи.

Сагдеев недоуменно перевёл взгляд с Елены на темнокожую толстуху. Та ждала, неторопливо затягиваясь. Сагдеев, слегка запинаясь, перевёл.

– Очень выгодная работа, – добавила Елена, волнуясь.

– Да сказал я, – Сагдеев посмотрел на неё раздраженно.

Заслышав русскую речь, мулатка хмуро осведомилась у Елены:

– Ты из Венгрии что ли?

Елена не поняла вопрос, но толстуха вдруг ухмыльнулась.

– Ладно, – сказала она, – хотите оставить свой телефон? Сейчас я возьму блокнот.

Она скрылась за дверью в квартире, откуда вдруг пахнуло чем-то пряным, но сразу явилась вновь с захватанной записной книжкой. Вопреки комплекции, в её походке заключалась своеобразная грация. Сагдеев, косясь на Елену, продиктовал название отеля и номер телефона.

Проследив за тем как хозяйка квартиры выводит корявые цифры, он вполголоса осведомился:

– А сейчас-то он где? Как его вообще выловить?

– Тебе он дико нужен? – снова ухмыльнулась мулатка, захлопывая книжку – я не знаю точно. Скорее всего, он поехал к Роберу.

– А это куда?

Она пожала плечами.

– В Сен-Дени.

– Можете дать адрес?

– Вы что, туда сейчас попрётесь? – она смотрела, прищурясь.

– Посмотрим, – пробормотал Сагдеев, – Ну, точный-то адрес дадите?

В этот момент Елена, подозрительно и чутко ловившая французские слова, схватила его за руку.

– Где он? Что она говорит?

Толстуха снова внимательно на неё посмотрела.

– Ну, ладно, – сказала она, – запиши…. Только всё равно ты там ни черта не найдёшь.

Последнюю фразу Сагдеев переводить не стал, но десятью минутами позже, когда они оказались в греческом ресторане у перекрёстка, заметил:

– Действительно, не поедем же мы туда сейчас?

Елена молчала, пристально всматриваясь в безыскусное настенное панно, изображавшее лазоревую бухту, греческие дома под кипарисами по берегам и непропорционально крупный парусник на рейде, сидящий на голубой глади подобно гигантской белой бабочке. Было покойно и уютно. И никакой необходимости насыщать вечер событиями не ощущалось. Елена выглядела не печальной, но скорее сосредоточенной. После нескольких минут молчания Сагдеев спросил:

– А что это за заказ? Ты, какую это работу ему сулила?

Она отмахнулась с некоторой досадой.

– Просто для отвода глаз. Не объяснять же этой вульгарной дуре, что к чему. То, что Винсент Жилен должен мне передать, касается только нас – его и меня… и Дениз…. Это была её последняя воля, если хочешь.

– То, что она хотела тебе сообщить, настолько для тебя важно?

– Настолько! – она сжала губы, и глаза её расширились.

Кудрявый официант поставил на столик два бокала вина и внимательно посмотрел на Елену.

– А всё же кем он работает? – полюбопытствовал Сагдеев.

Елена пожала плечами, помедлила.

– Дениз, как-то упоминала…. Ну, он женский стилист, насколько я знаю. Ну, парикмахер. И у него, кажется, были проблемы с работой.

– Женский стилист – это звучит многообещающе!

– Ты считаешь? – она взглянула как-то тускло.

– Я слышал, большинство из них – гомосексуалисты.

– Наверное, всё же не все, – она снова посмотрела на него в упор, – так, может, попробуем съездить? У нас всего четыре дня, а тут минут 20 на такси… Кстати. Ты уже звонил жене?

– Тебе это так важно? Ну, звонил.

– Ну, и хорошо, – она подняла бокал с красным вином, – давай. За демократизацию личной жизни.

3. Погоня

В машине он ещё раз изучил листок из блокнота с адресом, который раньше долго и хмуро рассматривал таксист. Минут 20 они уже были в пути, но примерно половину времени провели в вязких пробках. Возникало впечатление, будто полгорода к вечеру перемещается из вечного праздника в сонные предместья. В сизом полумраке салона лунно белело лицо Елены. Когда она отворачивалась к окну, обращаясь к нему профилем, становилось заметно, что кончик носа у неё слегка вздёрнут. Эта деталь почему-то всегда умиляла Сагдеева, как наверно и очень многих мужчин, предпочитающих курносых героинь романов.

Он привлёк её к себе, поцеловал за ухом и в шею. Потом шёпотом сообщил:

– Сен-Дени, вообще, так себе райончик. Вроде как наши Люберцы. Даже хуже…

Елена рассеянно ответила, что под Парижем полно таких местечек.

– Например, Клиши-су-Буа. Я там была как-то и даже хотела снять квартиру. Унылый спальный район. Жители в основном арабы или чёрные.

Конец ознакомительного фрагмента.