Алекс, или Девушки любят негодяев - Марина Крамер

— Да, Мэри… как скажешь…

* * *

Переезд она старалась не вспоминать — недельный кошмар с документами, деньгами и прочей ерундой. Марго проявила чудеса выдержки и стойкости, а Мэри превратилась в буйнопомешаную горлопанку, оравшую по поводу и без. Как терпела эти выходки Марго — загадка. Но, в конце концов, они оказались в квартире в Москве, и хозяйственная Марго тут же кинулась наводить порядок и стирать следы пребывания квартирантов. Мэри же без сил пролежала двое суток на диване, вяло наблюдая за происходившим. Нога, к счастью, практически не болела, но ходить без опоры девушка пока не могла. Нужно было думать, как зарабатывать, чем, и, главное, где взять сразу ту сумму, что Мэри намеревалась вернуть Алексу.

Новый роман был закончен, но смысла нести его в издательство Мэри не видела. Кто она здесь? Автор одного случайного романа, который уже вряд ли кто-то помнит? Французская писательница? Начинать все заново? Не факт, что получится… Лейла Манукян — вот кто она теперь, и это имя ровным счетом ничего ни для кого не значит.

Осознание повергало Мэри в еще более глубокую депрессию. Хорошо еще, что нога совершенно перестала болеть, словно по волшебству. Девушка совершенно забыла, что такое вскидываться ночью в постели от хватающей, казалось, за сердце боли. Она снова начала ходить, пусть и с опорой. Однако мысль о необходимости зарабатывать по-прежнему не давала ей покоя.

Марго тоже пребывала в депрессии. Ее никуда не брали. Специалисты по пиару, да еще с таким сроком без работы, никому нужны не были. В квартире поселилось уныние…

* * *

Алекс сидел в небольшом кафе на окраине Цюриха и рассеянно рассматривал посетителей. День, их не так много — забежавшие перекусить студентки, пара неопределенного вида юнцов с давно немытыми волосами, пожилой мужчина с утренней газетой. Ничего интересного. Хозяйка сама принесла ему кофе, и Алекс приветливо улыбнулся:

— Спасибо, Марта.

— Наслаждайтесь, — пропела румяная толстуха и поплыла к себе за стойку, чуть покачивая круглыми бедрами.

Он только усмехнулся — все женщины одинаковы. Пара слов, интимная улыбка, побольше загадки во взгляде — и все, бери их готовыми. Так было всегда, сколько он себя помнил. И только однажды не сработало. Вернее, сработало — но принесло совершенно непредсказуемый результат.

Мэри. Мэ-ри, рыжая сучка, подруга Марго. Его Марго, которую Алекс знал еще ребенком. Марго оказалась единственной женщиной, которую он так и не смог оставить, бросить. Он периодически возвращался в ее жизнь, играя роль этакого ангела-хранителя. Защищал, утешал, жалел, помогал. И не переставал лелеять надежду, что она одумается и вернется. Тогда — зачем Мэри, к чему? Захотелось. Да, захотелось переиграть эту настырную девку, сумевшую преодолеть его власть и отказать ему. Ему! Это было как пощечина, как плевок — кому скажи, так засмеют. Алекс не справился с девчонкой, которая последние полтора года даже ходить сама не может. Курам на смех — так, кажется, говорят русские?

Он чуть улыбнулся, вспомнив, как они с Марго, тогда еще совсем девчонкой, учили друг друга языку. Он откровенно забавлялся — как с игрушкой, но уже в то время понимал, что не может отпустить ее, не может дать уйти. Ну и что, что совсем молодая.

Потом он исчез. Вынужден был исчезнуть — иначе ему пришлось бы… да, страшно подумать, но пришлось бы убить Марго — самому, своими руками, чтобы это не сделал кто-то другой. Вот к чему приводит женское любопытство — один раз залезла туда, куда не следовало, и вся жизнь пошла наперекосяк, причем у обоих. Алекс нашел, как ему казалось, самый простой и безопасный выход — исчез. А когда вернулся, Марго уже была чужая. Мало того — замужем. Когда Алекс впервые увидел ее мужа, его разобрал смех — бедная девочка, это ж какой надо быть одинокой, чтобы выскочить… за это. Как его звали, Алекс и до сих пор припоминал с трудом — настолько незначительным казался ему избранник Марго.

— Уходи от него, — буднично велел он однажды. — Уходи — все будет как прежде, даже лучше. Ты мне нужна, — и поразился ее реакции:

— А ты мне уже нет.

Это было как ледяная струя воды на морозе — Марго сказала «нет».

«Ах, так?!» — В голове что-то взорвалось, видимо, кровь все-таки вскипела, никакое английское хваленое воспитание не в состоянии удержать человека с южными корнями. Алекс сумел собраться, уехал, женился на соседке, давно и почти безнадежно влюбленной в него. Старался как можно реже бывать дома — брал «заказы» даже по мелочи, ликвидировал каких-то русских парней в синих татуировках, отлавливая их по всему свету, каких-то мелких политиков там, в России, но ни разу не позвонил Марго — пусть живет, как хочет, строптивая девчонка. Мадлен — жена — ждала ребенка, но и это не заставляло Алекса бывать дома чаще. И вдруг…

Голос Марго в телефонной трубке был таким родным и таким нежным, что воспоминания заставили зажмуриться. Какой же голос, какие нотки, как тепло на душе…

— Алекс… прости меня, я все обдумала. Если ты хочешь, мы можем попробовать снова… Я больше не хочу жить с Ромой, я не люблю его. Я всегда любила только тебя и всегда была только твоей.

Слова звучали музыкой. Он готов был немедленно лететь туда, в Москву, хватать Марго в охапку и везти к себе. Стоп. Куда — к себе? А Мадлен? А ребенок? Черт…

С этой минуты, с этого телефонного звонка в его жизни все снова поменялось. Зачем ему белокурая, совершенно неинтересная Мадлен — когда есть Марго? Но ребенок…

Возвращаться домой с каждым разом становилось вся тяжелее. Глаза Мадлен, ее взгляд, забота начали тяготить. Однажды он решился на разговор, предложил развестись. Истерика и едва не случившийся за ней выкидыш убедили его больше не касаться этой темы. Впервые Алекс почувствовал себя загнанным в угол, беспомощным и совершенно не видящим просвета. Поездки и отлучки стали чаще. В основном — в Москву, к Марго.

Они проводили вместе все время, словно боялись расстаться хоть на секунду. Она действительно ушла от никчемного Ромы и жила у подруги — идти к матери даже в такой ситуации Марго не хотела. Алекс чувствовал себя намного лучше, оказываясь рядом с бывшей женой. Она уже была выше этого идиотского статуса, она превратилась в нечто иное, и терять ее Алекс не хотел и безумно боялся.

— Мы снова поженимся, Марго, — не раз говорил он, обнимая ее, и девушка счастливо кивала, соглашаясь.

И только одно постоянно глодало Алекса изнутри — мысль о Мадлен. Даже не столько о Мадлен, сколько о будущем ребенке.

Потом он много раз думал о том, что, наверное, можно было поговорить с Марго, и она поняла бы, но в тот момент он видел ее счастливое лицо и распахнутые глаза и просто не мог заставить себя причинить ей боль. Наверное, впервые смалодушничал, испугался…

Марго провожала его в аэропорт, они стояли в каком-то закутке и беззастенчиво целовались.

— Я приеду, — твердил Алекс, отрываясь от ее губ. — Ты только меня дождись, Марго, и я обязательно приеду. Совсем скоро. Я заберу тебя к себе — ну ее к черту, вашу страну. Ты ведь поедешь, Марго?

— Конечно. Как ты можешь спрашивать, ты ведь знаешь — мне все равно, где — лишь бы с тобой.

Словом, расставание было то еще.

В самолете Алекс никак не мог ни уснуть, ни сосредоточиться на чтении газеты, то и дело ловил себя на том, что мучительно ищет выход, способ разойтись с Мадлен миром. Он был согласен на любые ее условия. Но, увы, Мадлен не было нужно ничего, кроме него самого.

Домой он попал только через трое суток, проведя их в кокаиновом угаре в притоне своего приятеля Густава. После очередной «дорожки» становилось легче, стены, давящие на него и постепенно сходящиеся все ближе, не оставляя воздуха, начинали медленно раздвигаться, комната заполнялась светом и солнцем. Алекс открывал глаза, с трудом поднимая тяжелые веки, и видел перед собой только Марго — молодую, красивую, с длинными каштановыми волосами.

— Марго… — бормотал он, протягивая руки, но она вдруг исчезала, и вместо нее появлялось размалеванное вульгарное лицо очередной девки, присланной Густавом.

Только через три дня Алекс заставил себя встать под ледяной душ, выпил три чашки крепкого кофе, расплатился и поехал к себе.

Мадлен поливала цветы, стоя на невысокой скамеечке. Алекс вошел как раз в тот момент, когда она, привстав на цыпочки, пыталась дотянуться носиком лейки до ящика с фиалками над окном. Потом он долгое время не мог объяснить себе того, что сделал, не понимал, как так вышло. Нога сама потянулась к короткой толстой ножке скамейки и, поддев, дернула к себе. Мадлен упала на живот, выронив лейку, и зашлась криком, а он стоял и смотрел, как она корчится на полу у его ног.

Бригада медиков долго пыталась спасти недоношенного восьмимесячного ребенка, но тщетно. Состояние самой Мадлен тоже было далеко от стабильного, но Алекс уже не интересовался этим. Он вышел из больницы, дошел до первой же скамьи в сквере и позвонил в Москву.