Место рядом со мной (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

– Да? А то я…

– А ты сказок в детстве перечитал и местных наслушался.

– Нда… А там что? – перевожу фонарь левее и вскрикиваю от ужаса.

Снова какой-то мелькнувший силуэт. Он исчезает вместе со светом.

– Не понял… – приближаюсь я к месту, где он был. – Это что?

– Это могильные плиты.

– Да блять! – дёргаюсь опять от животного ужаса, психуя на свой непрекращающийся мандраж.

Силуэт снова на секунду появляется и двигается.

– Стой, это же зеркала!! – подхожу к двум ближайшим могилкам, понимая, что видел своё двигающееся отражение в свете фонаря.

– Да.

– Твою мать!! Кто ставит зеркала вместо могильных плит?! –  разглядываю резные оправы больших зеркал.

– Тот, кто не хочет закрывать «дверь» окончательно.

– Это кладбище?... Где я вообще?!

– А куда ты шёл?

– К Маре.

– Так ты у неё… С добром ко мне не жалуют, поэтому просто… прошу в покои! – указывает она рукой на приставную лестницу.

Массивная рысь с разбегу запрыгивает на двухметровую высоту, замирая грациозным силуэтом на высвеченном луной торце избы.

И её «в покои» я слышу почему-то как «упокоить».

Чертовщинка!

Глава 3 - Иные пути

Мара – в облегающих кожаных штанах, и, не удержавшись, я поднимаю фонарь, чтобы снизу полюбоваться на то, как чёрная кожа заманчиво натягивается на её заднице при каждом шаге вверх по приставной лестнице.

Как только она исчезает в чёрном дверном проёме, лезу за ней следом. На самом верху натыкаюсь взглядом на подсвеченные луной глаза Яги. Мне хочется поднять над ней растопыренную кисть, как над кошкой, и подразнить её так. Но эта «кошка» легко отгрызёт мою руку за такую вольность.

Оскаливается на меня с тихим шипением.

И я, ускоряясь, влетаю в тёмный проем. Свечу фонарём по сторонам. Примерно три на три. Маленькая печь, спальник в углу, рядом сундук. В углу очень современный компьютерный стол с ноутбуком. И этот угол создает эффект склеенного пространства двух разных веков. Забавно!

– Света тут не предусмотрено?

– Свет нужен тем, кто хочет разглядывать. Тем, кто хочет видеть, достаточно свечи.

В её руках вспыхивает свеча.

– Взглядом, что ли, зажгла? – саркастически усмехаюсь я.

Щелчка зажигалки не слышал.

– Ты боишься. Не бойся. Мы тебя не съедим.

– Пф… – звучит гораздо пренебрежительнее, чем мне хотелось бы.

Веду плечами, стряхивая с себя чувство напряжения и поселившуюся глубоко внизу живота какую-то тревожную тяжесть. На автомате прикасаюсь к стволу, надёжно сидящему за моим поясом. Мара больших опасений не вызывает, но вот Яга…

– А вообще практикуете? – ухмыляюсь я. – Каннибализм?

– Каннибализм нет. Но Йага людоедка.

– Чо?! – разворачиваюсь я, с ужасом ощущая рысий взгляд.

Она  застыла сфинксом в проёме открытой двери.

– Иногда, – добавляет Мара как ни в чём не бывало.

– Так, Марена Богдановна. Жути на меня наводить не надо. Давайте ближе к делу.

– Тогда садись.

– Куда?

– Где стоишь.

Опускаю взгляд. На полу тускло светятся зелёным светом сворачивающиеся в спираль непонятные мне символы. Диаметром примерно метра полтора. Эффектно!!

– Фосфор?

– Да.

– Что за фигура?

– Лабиринт твоего разума.

– Ну да! – скептически вздыхаю. – Мне в центр?

– Нет.

Садится по-турецки так, чтобы центральная площадка сантиметров сорок в диаметре осталась пустой. Сажусь так же напротив.

Она ставит в центр свечу.

– Как тебя зовут?

– Я – Серый. Сергей.

– Подходящее имя...  За чем ты пришёл?

– А ты разве не видишь? Ты же видящая.

– Почему ты пришёл, я вижу: потому, что твоё время выходит, и тебе пора домой. Я хочу услышать, ЗА ЧЕМ ты пришёл.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Найди мою смерть. Мне сказали, что ты умеешь. Я тебе заплачу.

– Чем?

– Деньгами! Чем ещё?

– Зачем мне деньги?

– Деньги – это свобода.

– Деньги – это плен. Ты в их плену. И не можешь делать то, что тебе хочется. А я могу… Моя жизнь никак не поменяется от того, больше или меньше денег у меня станет. Они не регулируют мою мотивацию.

– Разговариваешь ты не по-местному.

– А я не местная.

– Ну, подожди! На что-то же ты покупаешь технику, – киваю на ноутбук. – Еду.

– Еду мне приносит Йага.

– Ой, ладно, генераторы для ноута твоя Яга тебе не приносит.

Мой фонарь, лежащий рядом, светит под стол. Там два массивных генератора.

– И кожаные брендовые штанишки тоже вряд ли.

Поднимаю фонарь, светя ей на пояс. Там дорогущий лейбл.

– База твоя, в конце концов! Доход ты с неё явно не получаешь, а содержать её надо, и налоги платить тоже.

– Мои земные дела решают мои доверенные лица. Я об этом не забочусь.

– Чем-то же ты им платишь за работу!

– Я отсрочиваю их смерть.

Вау… сколько пафоса!

– А какие это «лица»? «Первые»?

– Ты интервью пришёл брать?

– Нет. Ты поможешь? Что ты хочешь за это?

– Зеркало. С серебряной основой. Овальное. Метр в высоту. И я дам тебе взглянуть на то, что ты хочешь увидеть.

– На днях тебе его доставят. Такое, как на твоих могилах?

– Именно такое.

– Так мы договорились?

Она тянет мне открытый мешочек.

– Достань одну.

Кого – одну?...

Но рука машинально тянется в мешочек, подчиняясь её указаниям.

Под пальцами стучат гладкие фигурки. Вытаскиваю.

– Положи в центр спирали.

Снова подчиняюсь.

– Это – ольгиз. Руна жизни и смерти. Вытаскивай следующую.

Отдаю ей ещё один квадратик.

– Турисаз: критическая ситуация… Ещё… Тейваз: противоборство, война, конфликт интересов. Враг. Ещё… Хагалаз… – поднимает она на меня свои разные глаза. – Всё разрушено. Ещё. Маназ: туман перед твоими глазами. Тебя хотят убить, Серый. Ты стоишь на чьём-то пути. У тебя есть враг. Ты не знаешь, кто он.

– Не очень впечатляет. Думаю, каждый второй находит тебя примерно с такой же проблемой.

– Я не фокусник, чтобы впечатлять.

– Покажи мне лицо моего врага. Можешь?

– Могу. Сможешь ли увидеть, вот вопрос.

– А ты попробуй, я способный.

– Пойдём… вниз. К моим зеркалам.

Ооо… как не нравится мне эта идея! От её кладбища волосы встают дыбом по хребту, как шерсть у волка.

Но сам ведь напросился.

Мара исчезает в проёме двери. Яги там уже нет.

И я, пытаясь успокоить колотящееся сердце, спускаюсь следом. Лестница ходит ходуном под моими ногами. Не навернуться бы…

Вижу силуэт Мары у одной из могил.

– Кто тут лежит?

– Мой дед.

– А зеркало зачем?

– Потом поймёшь. Сядь перед зеркалом.

– Стрёмновато как-то сидеть на чужой могиле.

– Ты – убийца. Ты боишься мёртвых?

– Нет. Но твои потусторонние игры рождают какой-то животный, парадоксальный страх!

– Это потому, что я спускаю твоё сознание ниже человеческих сфер. В миры, где страх – приоритет.

– Мне казалось, это в нашем мире страх – приоритет.

– Нет. Здесь – любовь. Но мир просаживается… и страх затекает снизу… Поэтому здесь так много страха, и воплощаются существа из нижнего мира. Ты, например.

– Я из нижнего?!

– Да. Но ты уже отработал своё. Осталось только преодолеть хищные инстинкты, и ты родишься, наконец, человеком.

– Разве не хищные инстинкты характеризуют мужчину?

– Мужчину характеризует сила быть выше инстинктов. А вот самца – да, именно они.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Ладно, Мара, не пудри мне мозг своей философией. К делу… Прямо на землю садиться? Сыро после дождя.

Она отходит к основанию дома, что-то берёт там и протягивает мне. Кусок пенки.

– Сядь на это. Разуйся. Ступни поставь на землю.