Мистер Найтсбридж - Луиза Бэй

я бы непременно почувствовала в ином случае.

Мысль о том, чтобы стать частью команды, готовившей свадебные украшения для финской принцессы, стала пределом моих мечтаний. Я была бы счастлива, если бы мне удалось попасть на трехмесячную стажировку к одному из самых успешных ювелиров Лондона. Это послужило бы так нужным мне трамплином для того, чтобы устроиться на работу в Нью-Йорке в один из крупных ювелирных домов. Десяток отказов, полученных в ответ на мое резюме, четко давали понять: нет опыта – нет работы. Однако рекомендательное письмо от Чарльза Левина, генерального директора Sparkle, могло бы помочь открыть двери, которые захлопывались у меня перед носом. Возможно, это единственный билет в будущее из моей безнадежной жизни в Орегоне.

Я оглядела витрины, расставленные по всему залу, прежде чем заметила здоровенных парней из службы безопасности возле каждого из выходов. Очень много денег вращалось здесь сегодня вечером. Много талантов. Это пугало, но и необычайно будоражило. Меня охватила настоящая лихорадка приобретения – приобретения знаний. У меня было всего три месяца, чтобы впитать в себя как можно больше, а затем раздастся заветный звонок и… моя судьба может решиться. Надеюсь, я сделала достаточно, увидела достаточно, узнала достаточно, чтобы изменить свое будущее.

Почему не видно очереди возле стенда с диадемой? Она настолько красива, что мне хотелось закричать во весь голос, чтобы люди обратили на нее внимание. Но, с другой стороны, мне только на руку, что я могла любоваться ею в одиночестве. Я огляделась, чтобы удостовериться, что никто не обращает на меня внимания – конечно, так оно и было, – оставила свой бокал с шампанским на ближайшем столике, вытащила блокнот и принялась набрасывать идеи, вдохновленные этим шедевром.

В следующей витрине лежал серебряный гребень для волос, усыпанный мелкими бриллиантами в стиле паве[2]. Рядом со мной вырос еще один высоченный официант с бокалами шампанского на подносе. Ежкин кот, я кажется, забыла свой бокал возле стенда с диадемой и даже не попробовала его! Интересно, можно ли мне взять еще один? Я вопросительно взглянула на официанта, но он и глазом не моргнул, поэтому я взяла бокал с подноса и снова повернулась к витрине.

Гребень, вероятно, принадлежал к Викторианской эпохе, судя по дате, написанной на табличке, аккуратно помещенной рядом с витриной, но оформлен был настолько лаконично, что казался абсолютно современным. Если бы я училась в художественной школе или каком-нибудь специализированном колледже, возможно, я бы узнала руку ювелира. Последние несколько лет я проводила исследования, но у меня едва хватало времени изготавливать и продавать те немногие изделия, которые я могла себе позволить, не говоря уже о том, чтобы найти время для изучения истории ювелирного дела. Я начинала с того, что просто зарисовывала свои придуманные украшения во время рабочего перерыва на фабрике. В какой-то момент я приобрела на eBay необходимые инструменты для пайки и скопила немного серебра. И вот однажды, придумав украшение, которое настолько мне понравилось, что я просто не могла оставить его на бумаге, я сделала свою первую работу. Когда я повесила на шею ту первую подвеску, которую сделала сама – серебряный дубовый лист, – со мной что-то произошло. Впервые в жизни у меня появилась собственная цель, не связанная, как это происходило до сих пор, с тем, чтобы мои родители вовремя платили за аренду своего трейлера или с оплатой за обучение моей сестры. Это было нужно мне, мне одной. Я поняла, что ювелирное дело – мое призвание.

Я сделала несколько заметок и набросала пару идей. Разумеется, я знала, что Sparkle даже рассматривать не станет ни один из моих проектов для участия в конкурсе, но я хотела научиться работать со специализированным программным обеспечением компании, чтобы воплощать свои дизайнерские идеи.

В этом зале царили красота и вдохновение, и я хотела впитывать все это, пока есть такая возможность. Я многое упустила, не поступив в колледж, но сейчас меня переполняла решимость узнать как можно больше за время, проведенное в Лондоне, выжать из этого опыта все, что можно, до последней капли.

Я просочилась между подносами с канапе и хрустальными бокалами к следующему стенду, а затем к еще одному и еще… Если бы небеса оказались похожими на этот зал, я бы не сильно удивилась.

Обходя витрину, где были выставлены три браслета, я услышала, как несколько человек, стоявших слева от меня, шептались о некоем Декстере Дэниелсе. Как я поняла, участие этого Дэниелса в конкурсе стало огромным событием. Таинственный затворник, известный тем, что не имел магазина в Лондоне, а также тем, что был невероятно успешным, несмотря на молодость, он считался одним из претендентов на победу и, как я слышала, был потрясающе красив.

Очевидно, он унаследовал семейные гены – его родители разработали и создали диадему, которой я только что любовалась. Я вспомнила о том, что моему семейному бизнесу не раз приходилось скрываться от арендодателей, чтобы потянуть с оплатой. Быть членом семьи, которая оставила свой след в истории, создавая драгоценные украшения для королевской семьи… Этому самому Декстеру невероятно повезло… Интересно, сам-то он понимал это? Расти и взрослеть в окружении всего этого совершенства… Неудивительно, что он так успешен в своем деле.

Пока я делала наброски в блокноте, женщина, стоящая с другой стороны витрины, толкнула локтем свою подругу и сообщила ей театральным шепотом:

– Смотри. Вон там, у бара. Тот, что повыше. Это он и есть. Тот самый Декстер Дэниелс.

Я посмотрела в сторону, указанную женщиной. В этот момент высокий мужчина в дальнем конце зала повернулся к нам лицом. Его нахмуренный лоб и страдальческое выражение лица потрясли меня. Как, черт возьми, можно чувствовать себя несчастным в такой вечер, в окружении всех этих изумительных вещей? Декстер потер пальцами переносицу… Видимо, раздражение от своего невероятного успеха он выносил с огромным трудом.

Да, слухи не врали. Это был самый красивый мужчина в зале. Возможно, и во всем Лондоне.

Его густые, волнистые, почти черные волосы выглядели идеально – достаточно длинные, чтобы пропустить их сквозь пальцы, но не настолько длинные, чтобы можно было собрать их в хвост или, что еще хуже, в пучок на макушке, как делают некоторые мужчины. Похоже, он единственный из представителей мужского пола здесь не надел галстук к строгому костюму; расстегнутый ворот рубашки открывал бронзовую кожу его шеи. Он отличался от всех собравшихся в зале, но не потому, что жил всю жизнь в трейлере или носил одолженную обувь на размер меньше. И дело не в его