Яблоки должны быть красные - Пенни Уотсон

В глазах заплясали черные точки. Ноги ослабели.

Бев закрыла глаза, а Том обхватил ее руками.

— Бев, дыши размеренно. Не стоит так волноваться из-за ублюдка. Я просто дразнил тебя. — По ее лицу потекли слезы. Объятья Тома оказались на удивление уютными. От него пахло потом и маслом. Его усы щекотали ее висок. — Лучше?

Она открыла глаза.

— Да. Прошу извинить мою бурную реакцию.

— Тебе не за что...

— С твоего позволения, я бы хотела лечь спать.

Том вздохнул:

— Я принесу тебе чистое белье.

Его глаза, голубые как лед, разглядывали в ее лицо. Она, не мигая, смотрела в ответ.

Через пятнадцать минут она переоделась в ночную рубашку.

Она взглянула на свое отражение в зеркале над комодом. Пять десятков бусин подмигнули в ответ, блеснув в тусклом свете. Беверли пробежала пальцами по жемчужинам. Такие гладкие. Светящиеся. Совершенные.

Она сняла ожерелье и убрала в чемодан, захлопнув его в тишине.

Глава 4. День второй. На крыльце

Раннее утро. Его любимое время суток. Том сидел на краю ступеньки и потягивал кофе. Растворимый. Когда в гости приезжали дети, они доставали кофеварку и варили что-то изысканное. Он знал, что Бев предпочитает чай, так что она не станет возражать.

Вера вечером он слишком сильно надавил на нее.

Однажды он работал в гостинице, занимался реконструкцией, и увидел Роджера. Покойный супруг Бев напоминал ему ласку. Длинный узкий нос, слабый подбородок, белый, как тесто, и мягкий, как пудинг. Женщина, хихикавшая ему на ухо, была не лучше. Она была затянула в тесное красное платье, как шлюховатая колбаска, и ее хриплый смех эхом отражался от стен фойе. На воротнике рубашки Роджера красовались пятна от помады, а синтетические брюки приподнимал стояк. Том удостоверился, что его не видно. Его не интересовала эта дешевая мелодрама. Черт, насколько он знал, Бев была в курсе.

Если бы Роджер был его супругом, первое, что он сделал бы, после того как мудак отдал концы, покрасил бы дом в неоново-оранжевый цвет. Потом он выдрал бы все эти идеальные цветочки, выстроившиеся на лужайке перед домом, словно игрушечные солдатики. Продал бы «БМВ» и купил кабриолет. Выбросил бы костюм библиотекарши и надел потрепанные джинсы. Запрыгнул бы в машину и пустился во все тяжкие. Путешествовать.

Но Бев все еще жила в том доме, безупречная, как всегда. Та же одежда, тот же тугой пучок. Та же подавленная индивидуальность. Ему хотелось, чтобы она хоть раз взорвалась, как гребаный вулкан, и обматерила его. Сказала хоть что-нибудь честно. Ему хотелось проткнуть ее, как нарыв, и смотреть, как будет вытекать гной. Без сомнений, Бев была заполнена гноем. Роджер об этом позаботился.

Обычно ему доставляло удовольствие доводить ее. Но вчера вечером... вчера вечером в ее взгляде не было высокомерия, которым она обычно прикрывалась, как щитом. Ее взгляд был беззащитным. Ему даже стало тошно от того, что он нападал, а она не давала сдачи.

Это убило весь интерес от игры.

Том не собирался задумываться над необъяснимым сексуальным притяжением, которое вспыхнуло, когда он к ней прикоснулся. Она явно была так же потрясена, как и он. Он готов был поставить чертов миллион долларов, что Беверли Андерсон ни разу в жизни не испытывала оргазм. Господи.

Скрипнула дверь на веранду.

— Том?

Он обернулся и разглядел смутный силуэт Бев через сетку двери.

— Выходи на веранду. Налей себе чай.

— Я уже.

Она вцепилась в чашку, словно в спасательный круг.

— Ты похожа на монахиню. Это монахини надевают в кровать?

Бев наградила его слабой улыбкой. Он заметил, что ее глаза опухли, но улыбка казалась искренней.

— Я не знаю, что монахини надевают в кровать, Том. Но это вполне приличный халат и тапочки, — она взглянула на его поношенную футболку и джинсы. — Не тебе говорить о выборе одежды.

— Мне удобно. Здесь не на кого производить впечатление.

Бев шагнула на веранду, так сильно сжимая чашку, что он испугался, как бы та не треснула.

— Расслабься, Бев. Садись на крыльцо и посмотри на мир. Давай-ка поглядим, чем занимаются мои соседи сегодня утром.

Она помедлила.

— Я посижу в кресле-качалке...

— Нет, сядь на крыльцо.

— Почему ты так любишь командовать?

— Почему ты такая упрямая?

Бев хохотнула.

— Я? Я упрямая? Это ты самый упрямый человек, которого я...

— Это другое, — сказал он. — Качалка. Есть что-то в том, чтобы сидеть на крыльце. Это просто лучше. Попробуй.

— Я слишком старая. Не думаю, что мои колени это вынесут.

— Бога ради, Бев. Ты не настолько старая. Под шестьдесят — это не старость. Старость — это девяносто пять. Мне шестьдесят два, и я еще живчик.

Она отказывалась смотреть ему в глаза.

— Я тебе помогу. Обещаю, — Том не имел ни малейшего понятия, почему так настойчиво уговаривает Бев сесть на крыльцо, но почему-то это казалось важным. Он встал и протянул ей руку. — Давай же.

Она смотрела на его руку, наверное, секунд шестьдесят. Оба не шевелились. Наконец она отставила чашку и протянула ему обе руки. Мягкие руки с идеальным маникюром. Маленькие бледные пальчики утонули в его темной загрубевшей ладони.

— Садись.

Том потянул ее вниз.

Она поджала губы, но последовала за ним. Он заставил ее спуститься на три ступеньки, и они оба сели. Бев надежно завернулась в халат. Два пушистых тапочка торчали рядышком из-под подола ее розовой сорочки.

— А теперь поглядим.

Беверли казалась веселой.

— А на что именно мы смотрим и почему надо делать это здесь, а не на тех прекрасных качалках, которые выглядят так, будто ими никогда не пользовались?

Том достал сигарету и прикурил.

— Подростки вниз по улице все время лазают туда-сюда. Я жду, когда же родители их застукают. Если застукают, — он указал сигаретой на обшарпанный дом в викторианском стиле, стоявший напротив. — Там живет миссис Мартин. Она ограниченная ханжа. И у нее интрижка с садовником-мексиканцем. Она думает, что никто не замечает, но я знаю, — усмехнулся он. — На углу живет парочка преподавателей-хиппи. Думаю, они свингеры. Слишком много молодых и сексуальных пар приходят и уходят. Может, они курят травку и устраивают оргии. В соседний дом переезжают новые люди. Интересно будет понаблюдать за ними.

— Я знаю, что ты пытаешься сделать.

— Хм-м.

— Это не сработает.

— Хм-м.

— Ты пытаешься смутить меня. Тебе нравится заставлять меня испытывать неловкость. Смотреть, сможешь ли ты меня задеть. Тебе больше нечем заняться?

Том не обратил на нее внимания.

— Смотри. Вон там. Вниз по улице. Видишь, паренек соскальзывает вниз по крыше крыльца?

Бев закатила глаза, но послушалась. Они наблюдали, как парень обдумывал наилучший способ спрыгнуть с крыши второго этажа на лужайку внизу. Том считал, что парню не хватает мозговых клеток после стольких лет ежедневного курения наркоты.

— Ты же не думаешь, что он...

— Прыгнет? Ага. Думаю, да.

Бев выглядела испуганной.

— Господи! Он же сломает ногу!

— Да. Наверное.

Том стряхнул пепел на сорняки, растущие перед крыльцом.

Юноша попытался слезть по неустойчивым шпалерам у стены дома.

Бев засмеялась.

— Боже мой. Похоже, это плетистая роза. Она покрыта огромными шипами. Этот мальчик будет весь в царапинах.

Парень прыгнул. Его ступня застряла в шпалере, и вся она рухнула вместе с ним. Раздался оглушительный грохот, и идиот начал орать как резаный.

— Том. Том. Мы должны... — задохнулась Бев.

— Не-а.

— Но...

— ...помогите...

— Нет, — он повернулся к Бев. — Ты не совсем поняла, что означает сидеть на крыльце. Мы сидим. И наблюдаем. Мы не вмешиваемся.

Они слышали, как парень голосит на всю улицу. Вот неудачник.

— О. Мой. Бог.

Взгляд Бев был прикован к окну второго этажа соседнего дома.

— Там... там... там мужчина...

Том хмыкнул, потом засмеялся. В конце он даже закашлялся, и ему потребовалась пара секунд, чтобы отдышаться.

— Вам весело, мистер Дженкинс?

— Вижу, ты заметила мистера ди Бенедетто.

— Голого мужчину по соседству? Да. У тебя очень колоритные соседи.

— У всех колоритные соседи, Бев. Просто надо присмотреться.

Он взглянул на нее и принял решение.

— Есть у тебя нормальная одежда?

— Нормальная? Вся моя одежда...

— Не шикарная. Обычная. Что ты надеваешь, когда пропалываешь свой сад?

— У меня есть комбинезон, резиновые сабо и старая футболка с передником...

— Ты привезла что-нибудь из этого с собой?

— Вообще-то, я действительно привезла свою рабочую одежду. Я думала, что могла бы помочь тебе с огородом, — она помолчала. — Если ты захочешь.

— Я хочу.

Будь он проклят, если ее глаза не загорелись. Шоколадно-карие глаза, как у чертова щенка.

Он попал.

Он встал и предложил ей руку. Она схватилась за его пальцы и медленно поднялась. Он понял, что ее беспокоят колени.

— Переоденься в джинсы, — он в последний раз затянулся и выбросил окурок в глиняный горшок, наполненный водой, стоявший рядом со ступеньками. — И постриги ногти. Ты не сможешь работать в огороде с такими ногтями.