Белая шубка - Елена Верейская

— А Шурка и есть злой волшебник! Он ее заколдовал, а она от него убежала и спряталась! А мы её спасать будем! Он не знает, где она!

И тут уж Кира, не задумываясь, ответил:.

— Конечно! Это так и есть!

* * *

Вот что было дальше.

Галя под большим секретом рассказала Вите, Лиле и Зине про необитаемый остров и заколдованную принцессу. И потом они с Кирой повели их поодиночке на необитаемый остров. Потому что, если бы пошли все вместе, Шурка бы непременно увязался за ними.

А потом стали Топлёнке корм носить. За завтраком, за обедом спрячут по кусочку хлеба в карман, а потом накрошат и тайком — поодиночке — Топлёнке снесут. Первое время она пугалась ребят, а потом привыкла и чуть ли не из рук корм брала.

Будь Шурка наблюдательнее, он бы заметил, что часто в Кириной компании не хватает то одного, то другого. Но Шурка был всегда невнимателен и потому ничего не замечал.

Как-то Кира сказал ребятам про Топлёнку:

— А ведь верно бабушка Ульяна сказала, что она умница-разумница. Какое место нашла! И ниоткуда не видно, и вода для питья тут же, и корму сколько угодно, даже если бы не носили. Конечно, она не простая курица, а особенная!

— Заколдованная принцесса… — прошептала Лиля и вытаращила глаза.

Всё шло очень хорошо, и ребята даже начали иногда навещать Топлёнку все впятером, — только они удирали поодиночке и сходились на необитаемом острове с разных сторон, чтобы Шурка не выследил.

И вдруг случилось ужасное происшествие, и тайна заколдованной принцессы, превращённой в курицу Топлёнку, неожиданно открылась для всех…

* * *

У хозяина дачи, по соседству с той, где расположился детский сад, был пёс Бутуз. Совсем молодой — ещё щенок, — но огромный, весёлый и страшно недисциплинированный. Ребята очень любили играть с ним, да только он, как разыграется, войдёт в такой раж, что обязательно всех с ног повалит.

Мария Михайловна и мама Киры не велели его на территорию детсада пускать — так разве его удержишь? Калитка всегда на задвижке, а Бутузу она и не нужна: в нескольких местах под забором подкопы лапами прорыл. В одном месте подкоп досками забьют, а он в другом месте подкопает. Очень его к ребятам тянуло, а они и рады, — так весело было играть с ним.

И вот один раз сидели все пятеро друзей в гостях у Топлёнки и вдруг слышат: зашуршал куст, врывается кто-то на необитаемый остров. Не успели опомниться — Бутузка! Язык на сторону, тяжело дышит… Нюхом, по следу нашёл ребят, негодный!

Топлёнка испугалась, закудахтала — и в куст. А Бутузка сразу — к гнезду, цап одно яйцо в зубы, захрустел, зачавкал — лопает! Схватили его ребята, кто за уши, кто за хвост, кто прямо за лохматую шерсть, оттаскивают, орут:

— Не смей! Не смей!

А он рвётся у них из рук, к гнезду тянется, — понравилось!

Что тут было! Топлёнка кудахчет, ребята все орут. Зина, конечно, ревёт и ногами топает, Бутузка лает, визжит. Кира старается басом кричать, чтобы пёс испугался… Такой шум, сами чуть все не оглохли! Насилу-насилу вытащили Бутуза из куста, не отпускают его…

И вдруг видят: бежит по лужайке со всех ног на шум Мария Михайловна, а за ней все ребята. Мария Михайловна даже бледная вся, задыхается:

— Что случилось?!

Все пятеро крепко-накрепко вцепились в Бутуза и… ничего не поделаешь, пришлось перед всеми раскрыть тайну! Рассказывал, конечно, Кира, а остальные все его перебивали всякими подробностями.

Мария Михайловна улыбнулась.

— Чего же вы бабку Ульяну не порадовали?

— А мы, — объяснили ребята, — хотим ей сюрприз сделать, когда цыплята выведутся!

Тут Шурка как начнёт хохотать!

— Эх, вы, — хохочет, — цыплячьи вы шефы!

У Зины уж губы задрожали — реветь. Обиделась. А Кира очень спокойно сказал:

— Конечно, мы над цыплятами и Топлёнкой шефство взяли. От тебя и таких, как ты, их берегли.

Мария Михайловна глянула на Шурку и нахмурилась.

— Вижу, — говорит, — по твоему лицу, Александр, ты уж какое-то озорство замышляешь. Ребята хорошее дело затеяли, и если ты им хоть чем-нибудь помешаешь, в тот же день домой отправлю и отцу расскажу. Запомни!

А ребята знали, что у Шурки папа очень строгий и Шурка его боится.

Шурка надулся и пробубнил:

— А мне-то что? Сами они мокрые курицы, ну их!..

— Запомни, Александр! — очень серьёзно повторила Мария Михайловна. Потом оглянулась, видит, — некоторые ребята уж вокруг необитаемого острова шныряют, лазейку внутрь ищут.

— Ребята, — твёрдо сказала она, — пока цыплячьи шефы своё дело не закончат, я вам категорически запрещаю в куст лазить. Курица и так перепугана. Нельзя, чтобы она гнездо бросила.

А тут Кира заговорил. В первый раз был у Киры такой жалобный голос:

— Мария Михайловна, а как же с Бутузкой быть? Ведь он теперь знает, где вкусненькое, повадится — все яйца слопает! Давайте его на цепь посадим, пока цыплята выведутся! Хорошо?

Мария Михайловна согласилась.

— Что ж, попробуем. Я знаю, у его хозяина есть и ошейник и цепь.

* * *

Хозяин дал ошейник и цепь, но сказал:

— Только уж привязывайте его у себя, а не у меня. Пёс обязательно начнёт первое время выть на цепи, а у меня дачник очень серьёзный, всё тишины требует. Беда мне с ним!

Бутуза посадили на цепь. Рвался-рвался он с цепи на крылечке детской дачи, видит — никак не сорваться! Тогда он сел, голову вверх задрал и давай выть! Ну так воет, прямо слушать невозможно! Прямо на весь посёлок воет!

А у его хозяина на даче жил и правда уж очень «серьёзный» человек. Ребята так и называли его между собой: «сердитый дяденька». Он был в больших очках и, проходя мимо, смотрел так, что ребята как-то сжимались.

И вдруг калитка открывается, входит в неё этот самый сердитый дяденька, прикрыл калитку и стоит.

И ребята стоят, смотрят. Примолкли.

— Позовите воспитательницу! — говорит он строго.

Ребята позвали Марию Михайловну. Она подошла к калитке, а за ней — все ребята, притихшие. Сердитый дяденька обратился к ней, даже не поздоровавшись:

— У меня важная срочная работа. Мало того, что я должен весь день слушать детский крик и визг, а тут у вас ещё собачий вой! Этого я уж никак не могу переносить! Прошу прекратить немедленно!

И ушёл совсем рассерженный.

Посмотрели все молча ему вслед, и Мария Михайловна сказала вполголоса:

— Придётся Бутуза отпустить, ребята…

А Бутуз сидит на крылечке и воет-воет!

Кира побледнел, глаза потемнели…

— Нет, Мария Михайловна, — решительно заговорил он, — нельзя! Мне мой папа всегда говорит: раз начал какое дело, как бы трудно ни пришлось, должен до конца довести! А если отпустить Бутуза… — и замолчал.

Мария Михайловна пристально на него посмотрела. Видит, волнуется мальчик.

— Твой папа прав, — тихо сказала она. — Но как же быть? Пойдёмте, ребята, сядем на крылечке и подумаем.

Как только подошли к крыльцу, Бутуз страшно обрадовался. Перестал выть и то к одному, то к другому из ребят бросается.

Мария Михайловна оглядела всех, улыбнулась:

— Ну, думайте, ребята. Кто какой выход предложит?

Галя глубоко вздохнула.

— Вот если бы вспомнить, в какой день бабушка приходила! Цыплята выводятся на двадцать первый день. Долго ли ещё Топлёнке сидеть на яйцах?

Кира вдруг вскочил на ноги.

— Так я же записал, когда бабушка приходила! А Топлёнка у неё накануне пропала! Сбегаю посмотрю! — И он бегом помчался в спальню.

Через минуту он уже мчался обратно и кричал:

— Бабушка приходила пятнадцатого июня, а Топлёнка, значит, пропала четырнадцатого!

Стали считать по пальцам. Сегодня двадцатый день! Завтра цыплята должны вывестись!

— Ну и ладно! — весело сказал Кира. — Пусть только один день дяденька ещё побесится!

— Ой! — чуть не заплакала Зина. — Значит, Бутузка почти готового цыплёночка съел!

А тут самая маленькая — Лиля — вдруг захлопала в ладоши, и глаза у неё заблестели.

— А я знаю! А я знаю, что сделать! — закричала она. — Ведь Бутузка воет, когда ему скучно! А вот сейчас мы с ним, ему весело, он и не воет! Даже хвостом машет!

И правда, как Бутуз своё имя услыхал, — хлоп-хлоп-хлоп хвостом по ступеньке.

— Так давайте его сегодня весь день веселить! — предложила Лиля.

Посмеялись, поспорили и решили около Бутуза по очереди дежурить и его развлекать, чтоб не выл. Даже выпросили у Марии Михайловны позволение, чтобы кто-нибудь и во время обеда Бутуза веселил, а кто-нибудь и во время тихого часа. Так и решили.

* * *

Ну и замучил же всех в тот день Бутуз! Совсем обнаглел пёс! Мало ему, что около него сидят, мало ему, что с ним разговаривают, — нет, извольте всё время ласкать его! Как замолчишь или перестанешь его гладить, — он выть!