Резидент свидетельствует - Елисей Синицын

Протоколы переговоров с финской делегацией и обзорная записка заканчивалась концом октября.

Возвратившись к себе в Наркомвнудел, я сразу же попросил встречу у Фитина и высказал ему свои опасения о разрыве переговоров, поскольку финская делегация, особенно Таннер, ведет себя нагло и агрессивно. В этой же связи высказал просьбу выехать в Финляндию без семьи. Ответ получил на следующий день:

— Вам необходимо выехать не позднее 2 ноября вместе с семьей, — сказал начальник. В беседе я не уловил беспокойства о том, что переговоры могут быть сорваны финнами.

Перед отъездом мне в Наркомвнуделе выдали за деньги пальто, костюм и ботинки ярко оранжевого цвета, других не оказалось. В магазинах обуви вообще не было.

Когда по приезде к месту работы мы встретились с сотрудниками посольства (постпредства) и их семьями, моя жена, придя домой, сказала, что на совещании видела двух моих работников.

— Откуда ты взяла это? — удивился я.

— У них одинаковые, не по сезону ярко-оранжевые ботинки, как у тебя, — был ответ.

Вот тебе и конспирация!

Хельсинки. Лютеранский собор на Сенатской площади

Сразу по приезде в Хельсинки я поехал в МИД для аккредитации в качестве временного поверенного в делах СССР в Финляндии. После этой акции нанес визиты некоторым министрам, политическим и общественным деятелям страны, дипломатам иностранных посольств. Вечером встретился с работниками резидентуры.

На совещании дипломатических работников Представительства рассказал о неуступчивой позиции финской делегации на переговорах в Москве, попросил участников совещания использовать свои возможности при встречах с финскими гражданами и дипломатами других стран в Хельсинки для выяснения ситуации в стране. Обратил их внимание на использование предстоящего приема в посольстве для этих целей.

Для себя решил — не упустить шанс установить связь с нашими старыми источниками информации — «Графом» и «Анной».

И вот наступил день первого моего приема. Конечно, я волновался. Как бы не осрамиться молодому советскому разведчику. Минут за двадцать до начала приема ко мне подошел завхоз посольства и взволнованно сказал, что на прием раньше времени пришел Хелениус, губернатор Ныоландской губернии, куда входят Хельсинки. Он хотел бы поздравить нового поверенного в делах с наступающим праздником Великой Октябрьской революции. При этом завхоз рассказал, что приход Хелениуса раньше начала приема — это его уже известный всем фокус. Ему в таком случае в салоне ставят бутылку русской водки, подают черную икру, севрюгу. К началу приема он один выпивает до дна бутылку водки, закусывает и входит затем в зал уже навеселе.

Гости стали подходить сразу после назначенного времени. Одни из них шли с улыбкой, называли себя и поздравляли с праздником, другие с серьезным видом только бормотали свою фамилию, третьи проходили молчаливо, без приветствий. Стало ясно, что на прием пришли и друзья и недруги.

В самом разгаре приема, когда возле меня никого не было, подошел Граф и сильно пожал руку. Я ответил ему таким же крепким рукопожатием.

После этого я сказал, что мой предшественник шлет ему привет и наилучшие пожелания. Было видно, как Граф обрадовался. Он предложил встретиться на другой день после приема. Я тогда и не подозревал, насколько важной для меня окажется эта встреча.

С губернатором Хелениусом зашел разговор о его хорошем русском языке, что в Финляндии было вообще-то редкостью. Хелениус оживился и стал рассказывать о своей учебе в Петербургском университете, о молодости, которая проходила среди русской интеллигенции и оставила в его памяти глубокие впечатления, о доброте и сердечности русских людей. Я в свою очередь рассказал ему, что в Финляндию прибыл недавно, всего три дня тому назад, пожаловался на опоздание поезда, на котором прибыл в Хельсинки (на целых три часа), сказал, что проводник вагона объяснял нам, будто пропускают на восток полупассажирские и товарные поезда с солдатами.

— Разве объявлена мобилизация? — вежливо спросил я его.

— Нет. На Восток перевозят новобранцев из западных и центральных губерний пока без шума, но скоро объявят и мобилизацию, солдат из южных губерний будут размещать вдоль побережья Финского залива, — сказал Хелениус. Дальше разговоратіе получилось. Он стал прощаться и нетвердой походкой вышел из зала. Вслед ему я послал завхоза помочь одеться и проводить до двери.

Для меня было не ясно, почему Хелениус рассказал мне о мобилизации в Финляндии и переброске войск на Восток. Во всяком случае, слишком важным было его сообщение, чтобы не заняться его срочной перепроверкой.

Надежды услышать подобные сведения от Графа не оправдались. Как только встретились, моим первым вопросом было: что известно о скрытой мобилизации в стране и с какого времени она проводится?

Он ответил:

— Не знаю.

Однако ему точно известно, что премьер-министр Каяндер и министр иностранных дел Эрко принимают меры к срыву переговоров в Москве. В стране усиливается антисоветская пропаганда, готовится введение карточек на продовольственные и промышленные товары. Спросил его, есть ли возможность проверить факт передвижения войск к восточной границе. Он тут же вспомнил, что его товарищ, проживающий на Карельском перешейке в районном центре, прислал приглашение приехать к нему и сделать доклад в общественном доме поселка. Завтра он пошлет ему телеграмму о согласии, а послезавтра рано выедет, не дожидаясь ответа, чтобы в случае отказа все равно проехать по дороге к нему. В пути он постарается понаблюдать и, конечно, обязательно переговорить с другом. По возвращении он сразу же просигналит о встрече.

Не прошло и пяти дней, как позвонил Граф и попросил о срочном свидании. При встрече он рассказал, что по полученным сведениям финская делегация во главе с Паасикиви в ближайшие дни прекратит переговоры в Москве и возвратится в Хельсинки. Во время своей поездки к другу ему удалось узнать, что скрытая мобилизация проводится по всей стране уже с 10 октября. Полным ходом идет размещение войск на Карельском перешейке в поселках и деревнях, из которых все население эвакуировано вглубь страны. По возвращении в Хельсинки на вокзале он заметил большое число семей, покидающих город. Выходит, губернатор Хелениус был прав, когда говорил о скрытой мобилизации. Обсудив с Графом его следующее задание, я возвратился в представительство, чтобы подготовить срочное сообщение в НКВД о военных приготовлениях Финляндии.

Послать телеграмму в Москву я, однако, не смог из-за небрежности в моей подготовке по шифровальному делу. Инструктор забыл показать, как перевести цифровой текст шифротелеграммы в буквенный. Попытка выяснить это у шифровальщика представительства не дала результата. Решил лететь в Таллинн, где резидентом работал мой добрый товарищ. Прилетев к другу, рассказал о своей беде. Он вызвал свего шифровальщика, и через пять минут я снова мчался на аэродром, потратив на всю поездку пять часов.

С нетерпением я сел за расшифровку накопившихся телеграмм. В одной из них мне предписывалось срочно выехать в город Турку для проверки данных, имеющихся в Центре, о высадке немецких войск в этом порту.

К вечеру того же дня я со своим товарищем на автомашине диппредставительства, но с шофером резидентуры, выехал в Турку. Казалось, что за нами нет наблюдения, но мы ошиблись. Дальнейшие события развивались по поговорке: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». На полпути до Турку на хорошей и ровной дороге я сел за руль бьюика, чтобы поупражняться в вождении этой большой и тяжелой машины. На первом же крутом повороте я резко повернул руль, и мы мгновенно очутились в глубоком кювете — в опрокинутой на бок машине с сильно помятым передним крылом, разбитыми фарами и смятой облицовкой радиатора. Первым впечатлением было, что наступил конец поездки. К счастью, никто не покалечился, только у моего товарища пострадал янтарный мундштук, который он перекусил, когда нас бросило в кювет. Выбравшись из машины, мы заметили, как на малой скорости мимо нас проехал автомобиль с двумя седоками. Через километра три он развернулся в сторону Хельсинки и остановился. Минут через сорок, когда мы с помощью трактора, арендованного у хозяина близлежащего хутора, начали вытаскивать машину, наблюдатели медленно подъехали к нам, взглянули на разбитый бьюик и проехали мимо, видимо решив, что своим ходом мы далеко не уедем.

Однако, когда мы вытащили автомобиль на дорогу, выправили крыло и включили мотор, оказалось, что машина сможет своим ходом доехать до Турку. В город прибыли вечером. Разыскали автомастерскую и упросили ее владельца к утру привести машину в порядок за цену, которую он сам назовет. Оставив водителя в мастерской, мы ушли выполнять задание.