Как управлять сверхдержавой - Леонид Ильич Брежнев

стал энергетической сверхдержавой. Символ того времени – провода и трубы, сибирские стройки, которые возводились не только на энтузиазме, но и за честные длинные рубли. Разговоры об «иждивенчестве», о пассивном «почивании» на нефтедолларах безграмотны. Я заметил, что о «проклятии нефтяной иглы» твердят люди, не сумевшие разведать, добыть и доставить потребителю ни одного барреля. ТЭК – это новые города, развитие цивилизации. А сверхдоходы, если они и появились на какое-то время – мы их не в казино выиграли. И технологии развиваются не по щучьему велению, не в сколковской башне из слоновой кости, а в той хозяйственной цепочке, которая приносит доход. То есть, в нашем случае – вокруг ТЭК. Игнорируют это правило только прожектеры. А у Косыгина и Тихонова каждый экскаватор был не карандаше. Брежнев гораздо больше вкладывал в будущее нефтегазового комплекса, чем почивал на экспортных лаврах. Последний великий проект советского времени – строительство БАМа – тоже косвенно связан с этим преображением страны, рассчитанным как минимум на 40 лет.

Э – Экономика должна быть экономной. Авторство этого афоризма приписывают Бовину. Многие смеялись: масло масляное. Но тавтологический вариант звучал бы так: «Экономика должна быть экономической». А экономной она является далеко не всегда, чаще – расточительной. Впрочем, в последнее время мы узнали, что и масло не всегда бывает масляным. Если бы 1980-е прошли под знаком разумной экономии, а не размашистой гласности, если бы развивались наработки Конституции-77, которую мы проморгали… Падение темпов роста экономики? Да, требовались новые рычаги – и в Совмине готовили новую экономическую реформу. Гораздо более осмотрительную, чем горбачёвская. Перестройка после Брежнева – это как, если бы в Америке сегодня к власти пришли ку-клукс-клановцы или возобновилась война между Севером и Югом. Авантюрные преобразования быстро перешли в суицидальную стадию, а здравый смысл в политике сменился надрывными призывами к покаянию, за которыми мы почти не расслышали вороватый шелест купюр.

Писатель Брежнев

В последние годы вышло несколько переизданий брежневских книг. Но все они берут за основу так называемую брежневскую беллетристику – его легендарные воспоминания, которые принесли Леониду Ильичу Ленинскую премию в области литературы. Это семь очерков, которые написали за генерального секретаря замечательные журналисты во главе с Анатолием Аграновским. Назовем эти не раз переизданные очерки, в которых речь идет обо всех ключевых этапах жизни генерального секретаря: «Жизнь по заводскому гудку», «Чувство Родины», «Малая Земля», «Возрождение», «Молдавская весна», «Целина», «Космический октябрь», «Слово о коммунистах».

Этот проект состоялся, когда Леонид Ильич был уже вымотанным, усталым. В 1974–75 гг. генеральный секретарь перенес несколько серьезных болезней, изменивших его речь, ослабивших память и замедливших реакцию. К тому же Брежнев – человек ранимый – много лет страдал бессонницей и злоупотреблял снотворным. После этого он и на простой дежурный вопрос не мог ответить без шпаргалки. Анекдоты на эту тему действительно появлялись в изобилии. Между прочим, сам Леонид Ильич не был лишен юмора и даже самоиронии – и некоторые шутки того времени трудно отделить от мемуарных свидетельств. В одном из самых расхожих анекдотов стареющий генсек заявлял: «Все говорят, что «Малая Земля» – отличная книга. Все читали. Может, и мне почитать?» Нельзя сказать, что эта едкость несправедлива. Конечно, Брежнев не занимался кропотливым литературным трудом. И внимательно прочитал свою книгу, когда она уже вышла из печати рекордным тиражом… Но правда и в другом: во многом это действительно воспоминания Брежнева Леонида Ильича. Он наговаривал их своим соратникам по ЦК, а уж те передавали канву журналистам, которые, конечно, разукрашивали брежневские байки, снабжали их актуальными публицистическими отступлениями, выстраивали композицию.

Это не просто чья-то блажь, а масштабная рекламная кампания. В СССР не было публичной конкурентной борьбы в политике. На выборах в Верховный Совет блистательная победа блока коммунистов и беспартийных гарантировалась априори. Но это не означает, что государство и партию не волновало общественное мнение. От популярности лидера в обществе зависело многое. Не менее важна и репутация советского генсека в мире. И в середине семидесятых идеологи из ЦК решили сделать акцент на участии полковника Брежнева в Великой Отечественной.

Эта история началась в спецпоезде, который возил генсека по стране. За столиком сидели трое – сам Брежнев, его давний соратник Константин Устинович Черненко, в то время возглавлявший Общий отдел ЦК и Леонид Митрофанович Замятин, директор ТАСС, недавно ставший членом ЦК. Пили чай, а, может быть, и что покрепче. Леонид Ильич разговорился, покуривая любимую «Новость», рассказывал о войне, о Малой Земле, о том, как потом пришлось поднимать из разрухи промышленные области Украины… «Да это же готовая книга!» – воскликнул Черненко. И не ради красного словца, а потому, что увидел в брежневских рассказах каркас многообещающего проекта. Замятин тут же дал понять, что работу в архивах и литературную редактуру для столь полезного государственного дела организовать проще пареной репы. Брежнев сомневался. Но аргументы Черненко подействовали. И через несколько месяцев, в соответствии с партийной дисциплиной, Леонид Ильич вынес вопрос на Политбюро: «При встречах с руководящими работниками, военными и другими товарищами мне говорили, что это очень полезное дело для воспитания народа… Если не будет возражений у членов Политбюро, я бы мог вместе с небольшой группой товарищей написать эти воспоминания». Коллеги идею одобрили – и проект стартовал. Генеральным продюсером проекта стал Черненко, который на этой волне значительно повысил свои позиции в партийной иерархии. Ему помогали Замятин и Виталий Игнатенко, которые, кроме прочего, написали сценарий эталонного документального фильма о Брежневе «Повесть о коммунисте», закадровый текст в котором прочитал (и очень душевно!) сам Иннокентий Смоктуновский.

К начинанию подключили лучших журналистов. Первым среди равных считался Анатолий Аграновский, он написал «Возрождение» – главу о послевоенной работе Брежнева на Украине и, по слухам, занимался литературной отделкой всех воспоминаний.

Ответственную фронтовую тему доверили известинцу Аркадию Сахнину. Главным «целинником» журналистики считался правдист Александр Мурзин, он взялся за казахстанский период биографии генсека. Для «космической» темы привлекли замечательного Владимира Губарева, летописца советской науки и космонавтики.

Консультировал литераторов помощник Брежнева Андрей Михайлович Александров-Агентов, слыхавший от шефа немало баек. Возможно, он давал им прослушать и магнитофонные записи с рассказами самого Леонида Ильича. Ведь всё должно было выглядеть достоверно! Без заумных мыслей и нехарактерных для Брежнева наукообразных цитат. Но лично с Брежневым его авторы не общались. Общались только кураторы проекта – от Черненко до Игнатенко.

Разумеется, роль тайных писателей (назвать их «литературными