Просто незабываемая - Мэри Бэлоу

Итак, подумала Фрэнсис, ей предстоит приключение, рассказом о котором она будет потчевать своих друзей, когда наконец вернется в Бат. Возможно, если приглядеться к джентльмену повнимательнее, то окажется, что его можно описать как высокого, мрачного и красивого – ну, просто настоящий рыцарь в сияющих доспехах. От этого у Сюзанны глаза вылезут из орбит, у Энн в глазах появится теплый романтический свет, а Клодия сожмет губы и посмотрит с подозрением.

Но, видит Бог, даже спустя время ей будет трудно найти что-либо веселое или романтичное в этом происшествии.

Глава 2

Мать предупреждала его, что еще до конца дня пойдет снег, – предупреждали его и сестры, и дедушка.

То же самое говорил ему и здравый смысл.

Но так как он редко прислушивался к советам – особенно когда они исходили от его семьи – и редко обращал внимание на требования здравого смысла, то все кончилось тем, что он попал в невероятный снегопад и теперь ему предстояло сомнительное удовольствие провести ночь в какой-нибудь унылой провинциальной гостинице. Во всяком случае, он надеялся, что проведет ночь в гостинице, а не в сарае или – что еще хуже – в этом экипаже.

А ведь он был в дурном настроении еще до начала этого путешествия!

Заняв место в экипаже, он холодно посмотрел на свою пассажирку. Все, о чем следовало позаботиться, было выполнено: она съежилась под шерстяным пледом, ее ноги стояли на одном из кирпичей, муфта, которую он принес из другого экипажа и отдал ей пару минут назад, была с ней. Хотя слово «съежилась» неверно описывало позу девушки. Она сидела, напряженно выпрямив спину и демонстрируя враждебность, непреклонное достоинство и раненую гордость, и даже не повернула головы, чтобы взглянуть на него.

«В точности высохшая слива», – подумал он. Единственное, что он мог видеть у нее на лице под полями омерзительной коричневой шляпы, – это покрасневший кончик носа. Удивительно только, что этот кончик носа не дрожал от негодования – как будто неприятное положение, в котором оказалась путешественница, было его виной.

– Лусиус Маршалл, к вашим услугам, – не слишком любезно представился джентльмен.

Несколько секунд ему казалось, что она не собирается представляться в ответ, и он всерьез подумал, не постучать ли в крышу, чтобы остановить экипаж и присоединиться к Питерсу на козлах. Уж лучше сидеть под снегом снаружи, чем быть замороженным этой ледышкой внутри.

– Фрэнсис Аллард, – произнесла она наконец.

– Нужно надеяться, мисс Аллард, – заметил он исключительно для того, чтобы завязать разговор, – что у владельца гостиницы, в которую мы приедем, имеется полная кладовая. Нисколько не сомневаюсь, что способен отдать должное пирогу с мясом, картошке, овощам и кружке эля, не говоря уж о хорошем почечном пудинге и сладком креме, которым закончится ужин. Можно несколько кружек эля. А как вы?

– Чашка чая – это все, о чем я мечтаю.

Он мог бы сам догадаться. Но, Боже правый, чашка чая! И несомненно, вязанье, которым будут заняты ее руки между глотками.

– Куда вы направляетесь?

– В Бат. А вы?

– В Гэмпшир. Я собирался провести ночь в пути, но надеялся, что это будет ближе к месту моего назначения. Впрочем, не имеет значения. Я не имел бы удовольствия познакомиться с вами, если бы не инцидент на дороге.

При этих словах Фрэнсис повернула голову и пристально посмотрела на него, но еще до того, как она заговорила, ему стало совершенно ясно, что девушка способна распознать иронию.

– Уверена, мистер Маршалл, что могла бы совершенно счастливо прожить без любого из этих событий.

Зуб за зуб.

Сейчас, пристальнее всмотревшись в нее, он был удивлен, обнаружив, что девушка гораздо моложе, чем ему показалось раньше. Когда его экипаж проезжал мимо ее повозки, у него сложилось впечатление, что перед ним худая мрачная дама средних лет. Но он ошибся. Теперь, когда она перестала хмуриться, кривиться и щуриться от блеска снега, он увидел, что ей, должно быть, около двадцати пяти лет. Ей наверняка еще не было двадцати восьми, как ему.

И тем не менее она была мегерой.

Она казалась худой или просто очень хрупкой – трудно было сказать, потому что ее фигуру скрывала бесформенная зимняя накидка. Но у девушки были тонкие запястья и длинные изящные пальцы – он обратил на них внимание, когда она брала у него из руки свою муфту. Ее узкое лицо с высокими скулами имело слабый оливковый оттенок, кроме покрасневшего кончика носа. Все это вместе с очень темными глазами, темными ресницами и темными волосами приводило к заключению, что в ее жилах течет южная кровь – возможно, итальянская и определенно средиземноморская. Этим объяснялся и ее характер. Под шляпой он смог рассмотреть строгий лоб и гладкие пряди волос, разделенных прямым пробором.

Девушка была похожа на гувернантку. Господи, помоги ее несчастному воспитаннику!

– Полагаю, вас предупреждали, чтобы вы сегодня не ехали?

– Нет. Все рождественские праздники я мечтала о снеге и надеялась, что он пойдет. К сегодняшнему дню я перестала его ждать, и, конечно, он пошел.

Она, очевидно, была не расположена продолжать беседу, потому что решительно повернулась лицом вперед, предоставив ему любоваться только кончиком ее носа. И мистер Маршалл тоже не чувствовал себя обязанным – или склонным – продолжать разговор.

Если уж все это должно было случиться, то судьба по крайней мере могла бы послать ему блондинку с голубыми глазами, с ямочками на щеках, теряющую присутствие духа от отчаяния. Иногда жизнь кажется совершенно несправедливой, и последнее время он все больше в этом убеждался.

Он снова задумался над причиной своего плохого настроения, которое испортило ему все рождественские праздники.

Его дедушка умирал. О, строго говоря, он не был при последнем издыхании и даже не лежал на смертном одре, а просто небрежно относился к вердикту армии своих лондонских врачей, который они вынесли ему, когда он приехал к ним на консультацию в начале декабря. Как сказали ему врачи, его сердце быстро слабеет, и никто из них не может ничего сделать, чтобы вылечить его.

– Оно старое и требует замены, – с отрывистой усмешкой сказал его дедушка после того, как из него вытянули это заключение. Его невестка и внучки с печальным видом хлюпали носами, а Лусиус намеренно остался стоять в сумраке гостиной, свирепо нахмурившись, чтобы не выдать чувств, которые смутили бы и его самого, и всех других в комнате. – Как и все остальное во мне. – Никто, кроме самого пожилого джентльмена, не усмехнулся. – Старый эскулап имел в виду, – непочтительно добавил он, – что мне стоит привести в порядок все дела и в любой день быть готовым к встрече с Создателем.