А жизнь всего одна, или Кухарки за рулем - Марк Альперович

Кузьмич как-то поник, склонил голову к груди, задумался.

– А что мы все о плохом, да о плохом? – неожиданно встрепенулась Людмила. – Даже при такой жизни не надо падать духом. Мы живы, здоровы, так давайте радоваться жизни.

– Так недолго и в боровов превратиться, – угрюмо заметил Кузьмич.

– Ни ты, ни твоя дочь в борова не обратились, – Людмила в знак особого доверия перешла с Кузьмичом на «ты». – Как сказал один писатель: «Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой».

– А для чего нужна такая жизнь? – с горечью спросил Кузьмич.

– Чтобы пытаться сделать ее лучше. Как поется: «Никто не даст нам избавленья, ни Бог, ни царь и ни герой. Добьемся мы освобождения своею собственной рукой».

Кузьмич с любопытством посмотрел на Людмилу.

– Да ты никак коммунистическим оратором служишь?

Ефим все это время молчал, понимая, что Кузьмич и Людмила обосновывают свое отношение к жизни вескими для себя аргументами.

– Давайте я вас немного расшевелю, – сказала Людмила.

И запела своим мощным сопрано: «Дывлюсь я на нэбо, тай думку хадаю, чому ж я не сокил, чому ж не летаю». Затем пошли куплеты из «Риголетто». Люда так вдохновенно пела, что не заметила, что повозка уже несколько минут стоит, а мужчины с улыбками за ней наблюдают. И лишь проснувшийся Сережа, который попросил: «Мама, пи-пи», – вернул ее к действительности.

– Вот мы и приехали, – сказал Кузьмич.

– Ура! – закричал Сережа, не успев справить свою нужду.

– Вот этот крайний дом и есть дом Волковых.

– Сколько я вам должен? – занервничал Ефим, открывая бумажник.

– Ваша супруга уже расплатилась, – улыбнулся Кузьмич.

– Когда она успела? И откуда у нее деньги?

Людмила, занятая Сережей, не вступала в разговор мужчин.

– Она расплатилась прекрасным пением. Нашла для меня самые нужные слова. А это дорогого стоит.

– Нет, Кузьмич, так дело не пойдет, – запротестовал Ефим. – Каждый труд должен оплачиваться.

– Это вы правильно заметили, – сказал Кузьмич. – А разве пение – не труд? – а затем снисходительно добавил: – С первой вашей получки я к Волковым загляну, тогда и разочтемся. Ну, мне пора, – подытожил он разговор и крикнул лошади: – Ну, поехали, милая.

Телега заскрипела и вскоре скрылась за деревьями.

Людмила постучала в дом. Дверь открыли сразу две женщины. Молодая, как две капли воды похожая на мать, была яркой блондинкой с голубыми глазами, длинной толстой косой.

– Мы к вам по направлению, – сказала Люда.

– Заходите, пожалуйста, – пригласила пожилая женщина. – Евдокия, – назвалась она и приветственно протянула правую руку.

– Тося, – сказала девушка.

Ефим представился и пожал руку Тоси.

Людмила заискивающе улыбнулась Евдокии. Холодный, недоверчивый взгляд Тоси лишь скользнул по вошедшим, но, остановился на карапузе, который с огромным интересом разглядывал ее, а затем подытожил: «Красивая», – и протянул ей руку. Тося неожиданно от души рассмеялась. Ее лицо преобразилось. Она поцеловала Сережу в щеку, несколько раз повторив: «Ох, ты мой милый». Так у Сергея появился верный друг в новом доме.

Эта сцена поразила буквально всех присутствующих. И когда Тося вышла, Евдокия заплакала, приговаривая: «Первый раз за два года улыбнулась…»

Комнатка была небольшая: двуспальная кровать, стол, комод, кушетка, три табуретки, платяной шкаф. Окна завешаны белыми занавесками с розовыми цветочками. Пол покрыт стареньким ковриком. Отапливалась комната русской печью. Освещалась стоваттовой лампочкой в стареньком абажуре.

– А где же будем кушать? – поинтересовался Ефим.

– Наверное, в кухне или на комоде. А тут довольно чисто и уютно, – заключила Людмила.

– Посмотрим, как эта комната будет выглядеть через день твоего хозяйствования, – съязвил Ефим.

Семья приступила к освоению нового жилья…

                                       ***

Год спустя, в сентябрьское воскресенье одна тысяча девятьсот сорокового года, когда ярко светило солнце и было тепло, семья гуляла по сосновому лесу. Сережа бегал между деревьями, периодически крича: «Мама, гриб!» Людмила вслух читала собственные стихи и стихи Пушкина. Ефим был необычно тих и чем-то сильно озабочен. Когда Сережа подбежал к нему с мухомором в руках, он даже не обратил на него внимание. Людмила давно уже, наблюдая за мужем, сердцем чувствовала, что какая-то большая беда готова обрушиться на их семью. Наконец, женщина решилась и начала издалека разговор.

– Скажи, Фима, ты не жалеешь, что уехал из Свердловска?

– Сейчас даже не знаю. Тяжело я морозы на Урале переносил.

– А работа?

– Сегодня не это главное.

– Работа для тебя перестала быть главным делом? А что тогда главное? – с некоторым испугом спросила Людмила. Ефим еще некоторое время молчал. – Может, ты в кого-нибудь влюбился? Не стесняйся, говори честно. В жизни всякое бывает. Сергея ты любишь, так что мы можем найти разумное решение этой проблемы.

Ефим улыбнулся.

– Не для того я женился, чтобы разводиться. Да и ты, по большому счету, меня устраиваешь.

– Тогда что же такое непоправимое случилось?

Ефим ошарашил супругу своим ответом.

– Война скоро будет.

– Фу, ты, – облегченно вздохнула Люда. – Какая сорока на хвосте тебе принесла эту небылицу? Газеты я тоже иногда читаю, но к такому выводу не пришла. А с кем война-то?

– С Гитлером.

– Но я слышала, что у нас с ним договор о дружбе. Да и строй у нас почти одинаковый. У нас – социализм, у них – национал-социализм. Гитлер истребляет евреев, а у нас разве мало их в 1937 году расстреляли?

Ефим зло рассмеялся.

– Политик ты хреновый, но, однако, заметила, что государственное устройство у нас схожее. Только не ляпни это где-нибудь за пределами леса. В Германии – фашизм. А с ним наше государство еще в 1938 году боролось в Испании. И то, что руководители двух государств друг другу дифирамбы поют, еще не доказательство их дружелюбия. Хотя и говорят, что Сталин явно симпатизирует Гитлеру. Оба – диктаторы, и в одной берлоге – Европе – они не уживутся. Польша, Франция и другие государства для Гитлера – это закуска перед обедом. Ему нужна огромная страна, чтобы досыта накормить германскую нацию, а затем завоевать весь мир. СССР тоже стремится к победе социализма во всем мире. В 1939 году Гитлер не был готов к войне с СССР. И он, и Сталин мирно поделили часть Европы. Сейчас Гитлер необыкновенно силен. А наша армия в войне с Финляндией показала, что очень слаба. Гитлер не будет ждать, когда мы наберемся сил. Наша армия готовится к блицкригу, немцам тоже выгоден блицкриг. И тот, кто первый начнет войну, на первом этапе добьется больших побед. Сейчас Сталин и Гитлер всячески оттягивают время. Но мне, почему-то, кажется, что Гитлер обманет Сталина.

– Но мы ведь живем рядом с Москвой. Сталин не пустит его сюда. К тому же Ворошилов говорит, что мы сильны как никогда, и если будет война, то будем воевать на чужой территории.

– Особенно мы с тобой очень сильны, – съязвил Ефим. – Ты мне можешь назвать войну, которая не велась бы на нашей территории? Кто такой Наполеон, и как он спалил Москву, ты еще помнишь?

– Но ты же сам говорил, что завод работает на армию, значит, специалистов забирать с завода не будут, к тому же у тебя грыжа и гемофилия.

– Когда начнется война, болезни во внимание приниматься не будут. А бронь на заводе мне могут и не дать, так как я там белая ворона. С начальством не пью, задницу им не лижу. К тому же пятая графа не дает ни в чем уверенности. Меня волнует, как вы с Сергеем проживете без меня.

– Не бойся за меня, Фима. Я не такая беспомощная. А ради Сергея пойду хоть грузчиком работать.

В этот момент Сергей в очередной раз подбежал к Ефиму, на сей раз с чернушкой.

– Папа, а это что за гриб?

Ефим даже не посмотрел в его сторону.

– Отец, – вдруг резко сказала Людмила, – не надо раньше времени панихиду играть. Удели внимание сыну.

Ефим встрепенулся, взял Сергея на руки. С любопытством стал рассматривать гриб, а затем крепко прижал к себе Сергея и поцеловал его в губы. Сергей не привык к подобным ласкам отца. Он растерянно заморгал глазами, а затем неожиданно спросил:

– Мама, а сколько отцов бывает у мальчиков и девочек?

Супруги недоуменно переглянулись. Ефим поставил Сергея на землю.

– У тебя один отец – папа.

– Вот и нет. У меня еще есть отец, Сталин. Но тетя Тося говорит, что он очень злой, и поэтому я его не люблю.

И, не получив ответа, Сережа вновь побежал искать грибы. Добрую минуту Людмила и Ефим глядели, молча, друг на друга, не в силах побороть шок от услышанного. Людмила опомнилась первая.

– Надо срочно увозить ребенка отсюда. Я сама слышала неоднократно, как Тося ругала советскую власть, а Дуся ей поддакивала…