Рейтинговые книги
Читем онлайн И ад следовал за ним - Михаил Любимов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 74

— Я не буду вдаваться в оперативные детали,— скромно заметил Сам, который всю жизнь создавал учебники о светлом буду­щем, тайно писал декадентские стишки и редко спускался на грешную землю,— тут важно принципиальное решение. Прежде всего, готовы ли вы к этой операции. Риск большой: не так–то просто войти в доверие к американцам. Если нужно, то подумайте.

Для приличия я подумал несколько се­кунд (гадал, между прочим, где они, гады, достают такие вкусные сушки).

— В принципе, я не вижу никаких пре­пятствий! — сказал я медленно и торжест­венно.— Благодарю за оказанное доверие!

Тут все радостно загалдели и слово взял Бритая Голова. Не спуская глаз с моего шейного платка (видимо, прикидывал, подой­дет ли он в качестве удавки), он спросил, понимаю ли я всю сложность операции? Я понимал. Если есть сомнения или колебания, то я могу отказаться[8]. Я вновь не отказался. Тогда он сказал, что мне верят, на меня на­деются, а я ответил, что не подведу, не по­щажу себя, не пожалею сил и, если пона­добится, и жизни.

— Чудесно! — заключил Голова.— Но американцы не лыком шиты, и прежде, чем начать операцию, нам следует провести большую подготовительную работу. Иначе они нам не поверят. Операцию назовем «Бемоль»!

Никто не возражал — Бритая Голова, по слухам, начинал свою карьеру в музы­кальном училище, где бывали дети чинов, приближенных к Усам, оттуда и пошел он вверх по лестнице, борясь за безопасность вечно окруженного врагами Мекленбурга.

Аудиенция заняла около четверти часа. Сам на прощание потряс мою руку двумя руками, что по задумке показывало откры­тость души, осветил в последний раз сединой и зубами и ласково пожелал успехов в ра­боте и счастья в личной жизни.

Ошеломленный и потрясенный, вышел из кабинета в сопровождении Челюсти, еще до конца не осознав все значение постав­ленной государственной задачи.

Я попытался представить Крысу. На­верное, хитрая усатая морда с хищным носом. Или наоборот: простодушный добряк, всем своим видом вызывающий доверие. Я вспомнил четырех мышек на старой квартире и как они не смогли залезть к себе в норки, которые Римма засыпала битым стеклом,— она знала толк в таких делах,— и с писком носились по квартире. «Убей их!» — кричала Римма.— «Как? — кричал я.— Как?» Так они и скрылись в целости и сохранности…

Затем мы сидели vis–a–vis у блестящего, без еди­ной пылинки письменного стола Челюсти и проникновенно смотрели друг дру­гу в глаза.

— Не каждому, Алик, дают такое зада­ние. К тому же лично Сам… Это большая честь!

— Что провалила эта Крыса?

— Очень много. Несколько агентов. И утечки идут все время, а мы даже не в состоянии определить, на каком уровне она сидит. Потом я дам тебе полную справку.

— Какие–нибудь зацепки?

— Практически никаких,— мрачно ответил Че­люсть,— но до Крысы еще идти и идти, а сейчас нужно провернуть первую часть «Бемоли», создать заделы перед пер­вым шагом. Иди в архив, еще раз перечитай дело Генри. Тебе нужно будет съездить в один городок, там есть интересный мате­риал…

И я поехал в городок, что на карте ге­неральной кружком означен не всегда, трясся в переполненной электричке (машиной меня не осчастливили, несмотря на вопли о Свя­той Конспирации: «Знаете, Алекс, у нас на носу юбилей создания Ордена, весь служеб­ный транспорт задействован… Да и кого вы можете случайно встретить в нашей элек­тричке? Иностранные агенты и ваши друзья по лондонскому Сити вряд ли пользуются ею, иностранцам ездить там рискованно, могут и огреть бутылкой, завидев пижона в фирмен­ной одежде… поэтому найдите в чулане ка­кой–нибудь тулупчик и поезжайте с Богом!»), смот­рел на канавы с ржавыми колесами, разодранными башмаками, консервными банками и думал, когда все это кончится.

Встретил меня на перроне глава мест­ного прихода Евгений Константинович, жиз­нерадостный человек в бородавках и прос­торной «болонье», усадил в оперативную машину и незамедлительно повез к предмету моих служебных вожделений.

В машине мы молчали (Евгений — в дальнейшем Болонья — оказался великим конспиратором и держал шофера на подо­зрении), терпеливо качались на ухабах и разглядывали пролетающие пейзажи: полу­разрушенная церквушка, над которой печально кружились вороны, словно разду­мывая, приземлиться ли на сгнивший купол или взмыть подальше от него в бескрайнее небо, огромные ямы с лужами, горы щебня, глубокие борозды грузовиков, облупленный корпус, окруженный деревянными домиш­ками и веревками с бельем, словно прибыли мы в день всеобщей стирки.

Рынок ютился во всей своей велико­лепной убогости на заднике грязного двора: несколько потемневших от вековых дождей деревянных стоек с синими цыплятами, чах­лыми пучками зелени, перевязанными бе­лыми нитками, кучками моркови и картошки — и над всем этим нависали небритые силу­эты измож­денных самогоном мужиков и квадраты кособоких баб, закутанных в платки.

В этом разнопером хоре Болонья легко отыскал Семена (псевдоним Пасечник), кото­рый торговал благородным медом, выделяя­ясь чистым ватником и лисьей шапкой,— единственное светлое пятно на холсте, ис­полненном художником перед самоубий­ством.

Вскоре мы оказались в пахнущей дым­ком избе, под строгими взглядами фотогра­фий дореволюцион­ных предков, за круглым столом с кружевной скатер­тью, на которой быстро появились аккуратно нарезанное сало, шпроты, селедка, соленья и высокий штоф с водкой (мечта страдальца Алекса за кордоном в те тяжкие минуты, когда хочется послать все подальше, разжечь костер из агентурных дел и попивать самогон с Совес­тью Эпохи и другими дружками, закусывая рыжиками и подбрасывая березовые поленья в гудящее пламя).

Из рапорта Алекса по возвращении в стольный град:

Пасечник, с которым меня познакомил наш представитель, сообщил следующее:

«В начале 1945 года вместе со своей частью я находился в городе Зальцведеле. Однажды, проходя по улице вечером, я по­знакомился с двумя бельгийками, которые были интернированы в Германию и работали у немецких домохозяек. Они пригласили меня на квартиру, угостили, устроили танцы. Впоследствии мне удалось установить близ­кие отношения с Жаклин Базик (в дальней­шем — Берта), которые я поддерживал до тех пор, пока наш контакт не был зафиксиро­ван военной контрразведкой моей части. После этого я был отправлен на родину, а затем — в лагерь.

Характеристика Берты: полная, голубо­глазая блондинка, по натуре веселая и общи­тельная, на контакт пошла очень легко, резко отрицательно относится к фашистам, под­держивает демократию в Европе, католичка. На политические темы мы с ней не разгова­ривали.

После возвращения из лагеря я пол­учил от нее письмо из Бельгии, о чем доло­жил куда следует, и некоторое время мы переписывались на немецком языке. Она сообщала, что вышла замуж, потом разве­лась, оставшись с двумя детьми и старой матерью. Несколько лет от нее не было писем, год назад снова пришло письмо, в котором она сообщала, что уже целый год работает в Лондоне».

Далее уже умозаключения самого Алекса:

«С учетом того, что Берта работает шифровальщицей бельгийского посольства в Лондоне (Пасечник об этом не знает), считаю целесообразным нацелить «Эрика» на ее разработку и вербовку, используя для этого расписку, которую в свое время Берта напи­сала под давлением нашей военной контр­разведки после раскрытия ее связи с Пасеч­ником. В расписке она дает обязательство тайно сотрудничать с любыми организациями Мекленбурга. Дала она расписку под угрозой, что в противном случае ее не выпустят в Бельгию».

Таков был короткий рапорт Алекса, исполненный год тому назад после поездки на родной электричке. Начальство дало «добро», и, вернувшись в Лондон, я пере­бросил все это дельце Генри.

…Вот, наконец, и Генри, высокий, как жердь, в темном пальто, с огромным зонтом в руке. Опоздание на пятнадцать минут, сде­лаем деликатный втык. Пока за ним никого не видно, но порядок есть порядок, будем при­держиваться условий связи и проведем контрнаблюдение. Вот он остановился у ма­газина «Сойерс» и дал сигнал (поправил шляпу). Сейчас еще десять минут пилить за ним в эту мерзкую погоду. Слава Богу, вроде все чисто. Вышло у него или нет? Если выш­ло, то это дело стоит обмыть: симфония «Бемоль» от пианиссимо переходит к кре­щендо. Гип–гип–ура!

Два идиота под дождем, вокруг ни ду­ши. Кому в голову придет бродить сейчас по улицам, кроме грабителей и шпионов. Ладно, потопали! А дождь, как из ведра, карамба!

…Вернувшись из провинции, я засел за дело Генри, которое порядком подзабыл, и визитировал Архивы, обаяв своей прелест­ной улыбкой сгорбленную даму с мучнистым лицом и ботаническим именем Розалия — часто вздыхала она по ушедшим тридцатым годам, когда все работали по ночам, лопа­лись от избытка бесовской энергии («все ответственные сотрудники были такие моло­дые! А женщин в учреждении работало сов­сем мало…») и делились ею с окружающими.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 74
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу И ад следовал за ним - Михаил Любимов бесплатно.
Похожие на И ад следовал за ним - Михаил Любимов книги

Оставить комментарий