Последнее письмо - Александра Морозова

глупостью? — спросил он.

Я пожала плечами.

— Да нет, не считаю.

— Считаешь, — убеждённо кивал головой Андрей, поглядывая в бок, чтобы повернуть.

— Так переубеди меня!

— А смысл? Мне всё равно, что ты думаешь.

— Во имя истины! — я даже подпрыгнула на сидении. — Серьёзно! Я же вижу, тебе есть что мне рассказать.

Молчание.

— Ты был женат? — как-то по наитию я.

Андрей не выдержал и засмеялся.

— Ты был женат! — воскликнула я, смеясь вместе с ним, но не разделяя его веселья.

— Нет, — сказал он. — Я не был женат, но чуть не женился на четвёртом курсе. Как ты узнала?

Я улыбнулась, на этот раз искренне и, наверное, даже с облегчением. Почему-то я была рада обмануться.

— В моём роду была бабка-гадалка и два деда-цыгана. Считай, я хирург-ясновидец. Буду оперировать без узи и рентгена.

— Так и знал, что связался с ведьмой.

— И что там была за история? — спросила я.

Андрей вздохнул.

— Ничего необычного. Такие истории каждый хоть раз слышал. Хотел жениться на одногруппнице, но потом передумал. Решил, что наши отношения не дотягивают до эталона, и всё отменил.

— Бедная девушка.

— Как посмотреть. Ведь если бы она жила с тем, кто ей не подходит, было бы гораздо хуже.

— Интересно, — сказала я, разглядывая Андрея словно невзначай. — И где это ты нашёл образец того, как надо?

— В моих бабушке и дедушке.

— Серьёзно?

Андрей решительно кивнул.

— Да. Мне они всегда казались идеалом. Особенно на фоне разведённых родителей, которые вечно ругались.

Андрей замолчал. По себе знаю, что о том, какой кошмар творится в семье, человек расскажет ровно столько, сколько сам захочет. Я ненавижу, когда у меня начинают об этом спрашивать, поэтому и сама никогда не задаю вопросов.

— Мои иногда переходили в рукопашную, — лишь промолвила я, не знаю зачем.

То ли, чтобы поддержать его, а то ли, чтобы он поддержал меня.

— Мои только кричали, — тихо отозвался Андрей. — Но нам с сестрой было жутко на это смотреть. Ксюша очень боялась шума и начинала реветь. Я сидел с ней, успокаивал, а так хотелось выйти к родителям и облить их холодной водой.

— Понимаю.

Андрей кивнул.

— Как только начинались каникулы, нас сразу отсылали к бабушке с дедом, чтобы мы хоть немного пожили спокойно. И если я знаю, как должна выглядеть настоящая семья, то только благодаря им.

— А они никогда не ругались? — с сомнением спросила я.

— Ругались, конечно, но как-то иначе. Не казалось, что они ненавидят друг друга. Мир вокруг не переворачивался и не рушился, как бывает для детей, когда взрослые скандалят. Они спорили, но не до крика. Могли разойтись в разные комнаты, не разговаривать друг с другом какое-то время, но всё это быстро проходило. Нам с сестрой было за радость сбежать к ним и на выходные. А когда родители запустили бракоразводный процесс, который тянулся год, мы и вовсе перебрались к ним жить.

— Повезло, — вздохнула я. — А мне некуда было бежать. И у меня не было брата, который был бы рядом, с которым было бы не страшно. Я закрывалась в своей комнате, затыкала уши наушниками и включала самый мощный рок.

— А где сейчас живут твои родители? — спросил Андрей.

— В Москве. Папа приехал сюда, чтобы учиться в военной академии, иначе бы он навсегда остался майором. Закончил её, и его оставили служить здесь.

— В самой Москве? — уточнил Андрей.

— Да.

— А ты в Подмосковье?

— Ага. Когда я поступила в медицинский, соврала им, что получила общежитие. Мне не должны были его давать, ведь у меня московская прописка. Но я не могла больше жить с ними. Мне нужны были силы на учёбу, поэтому мы с девчонками сняли квартиру. В Подмосковье, естественно, это дешевле. Далековато, конечно, но зато спокойно, а по дороге можно лишний раз лекции почитать.

— И твой обман до сих пор не раскрыли?

— Его раскрыли в первый же месяц, но я сказала родителям, что всё равно не вернусь домой.

Машина свернула с шоссе и теперь медленно двигалась по просёлочной дороге, на которой ямы перемежались с мелкими камнями и кусками недобитого асфальта. Других автомобилей я не заметила. Впереди виднелись дачные дома. Их было немного. Каждый окружён забором и тишиной. Даже собачьего лая не слышно.

Наверное, всё дело в осени. Дачники уже давно сложили гамаки и уехали в город, где есть горячая вода, отопление и магазины в шаговой доступности.

Под колёсами хрустели камни. Андрей остановил машину у одного из заборов, прижавшись к нему почти вплотную правой стороной. Я бы оставила машину посреди дороги. Не похоже, чтобы здесь она могла кому-нибудь помешать.

Андрей открыл скрипучую калитку, и я увидела дом, в котором жила профессор Гончарова.

— Ничего себе, — прошептала я.

Двухэтажная деревянная дача казалась искусно сотворённым теремом из детской сказки. Одного взгляда мало, чтобы рассмотреть все резные наличники, окна, разграниченные реечками на множество маленьких, как форточки, квадратиков, и настоящую башенку с конусообразной крышей. Несмотря на мутные стёкла, слабо отражающие солнечный свет, кое-где облупившуюся краску, сухую листву и ветки, не убранные с крыши, домик смотрелся обжитым.

— Прелесть, — улыбнулась я, шагая за Андреем по тропинке к крыльцу, на которую ветер принёс опавшие листья.

— Этот дом построил дед, — рассказывал Андрей. — Тут всё так, как хотела бабушка. Она любила всякие необычные вещи. Когда дед стеклил башню, сорвался с лестницы и сломал ногу.

— Видимо, это точно любовь.

Замок на двери заедал. Андрей открыл его со второго раза, с усилием провернув ключ, и пропустил меня вперёд.

— Входи.

Изнутри дом выглядел так, словно хозяйка вышла ненадолго в сад или поболтать с соседкой. Скатерть на столе, стопки чистых тарелок в буфете, ковровая дорожка от двери через всю кухню. Только пахло холодом из не заклеенных на зиму окон. Я не спешила снимать пальто.

Из огромного окна террасы, служившей кухней, была видна большая часть приусадебного участка. В основном, деревья, кусты и бордовая от осенней листвы земля. Чуть в стороне небольшая, в цвет дома постройка. Сарай?

— Чаю? — спросил Андрей, по-хозяйски залезая в шкафчики. — Я бы предложил кофе, но его нет. Забыл привезти.

— Чай тоже подойдёт.

Андрей поставил на плиту чайник, начищенный, как носы его туфель. Я не могла избавиться от неловкого ощущения, что обязательно опрокину кружку, стоит ей попасть мне в руки.

— Здесь никто не живет? — спросила я.

— Нет. Но мы с отцом приезжаем сюда, чтобы поддерживать порядок.

Порядок? Скорее стерильность, что уж там.

— Продавать не планируете?

— Нет. Бабушка любила этот дом. Дед вложил в него столько сил. Мы решили,